Ангелы опустошения (Книга 1, часть 2)
Шрифт:
Ну если это то чего он хочет делать чек чек чек," доносится из Коди как из машины немузыкально непевуче -
Рафаэль же поет: "Ты! мои тетушки всегда предупреждали меня о тебе Помрэй -- говорили они мне не ходить в Нижний Ист-Сайд" -
"Рыг"
Так они и сражались взад и вперед
Тем временем милый и кроткий иисусов Отец Иосиф, Кевин с бородой Иосифа, улыбается и слушает и весь вокруг и скорчившись на полу, садится.
"Что ты думаешь, Кевин?"
"Я думаю что гадкий день завтра будет если я не найду эти чертовы права."
Коди врубается в Кевина, еще бы, врубался в него много месяцев, как собрат по ирландскому отцовству возможно так же как и собрат-кошак -- Коди въезжал и выезжал из их дома питаясь там сотни тысяч мириад раз, принося с собой Истинный Закон -- Коди теперь зовут "Проповедником" его назвал так Именователь, Мэл, который зовет Саймона Дарловского "Безумным
"А где нынче старина Саймон?"
"О мы его подберем там сегодня днем около пяти," говорит Коди тараторя как ни в чем ни бывало.
"Саймон Дарловский!" орет Рафаэль. "Что за безумный кошак!" И то как он произносит безумный, безу-умный, по-настоящему, по-восточному -- в натуре чокнуто и странно слышать от балтийских кошаков с задворок -- в натуре гнилой базар... как слышишь пацанву ботающую на газовых заводах возле свалок старых покрышек -- "Он обезумел," поднося руки к голове, затем сшибая и ухмыляясь, придурковато, странное маленькое робкое отсутствие гордости в Рафаэле, который тоже сидит на полу теперь скрестив ноги, но так словно он и свалился туда.
"Странный странный мир," говорит Коди немного вышагивая в сторону затем разворачиваясь на пятках и возвращаясь к нашей группе -- Чеховский Ангел Молчания опускается на всех нас и мы все становимся смертельно тихи, и слушаем хмм дня и шшш тишины, и в конце концов Коди кашляет, чуть-чуть, произнося "Хнф -- хаф" -- указывая, своими глубокими затяжками, на индийскую тайну -- Что Кевин и признает типичным нежным взглядом снизу вверх на Коди взглядом удивления и изумления, прямо из своего разума голубоглазым ясным ошеломлением -- которое Коди тоже видит, прищурив теперь глаза.
Пенни по-прежнему там сидит (и сидела) в формальной позе Будды все эти полтора часа разговоров и мысли -- Психов куча -- Мы все ждем что будет происходить дальше. Это идет по всему миру только в некоторых местах выдают профилактические средства, а в некоторых говорят по делу.
У нас нет ноги на которой можно стоять.
81
Это всего лишь история мира и того что в нем произошло -- Мы все спускаемся в главную усадьбу Кевина и к его жене Эве (милая сестренка зеленоглазая босоногая длинноволосая красавица) (которая позволяет крошке Майе бродить голышом если той хочется, что Майя и делает, бурча "Абра абра" в высокой траве) накрывается большой обед но я не голоден, а фактически объявляю слегка назидательно "Я больше уже не ем когда не голоден, я научился этому на горе" поэтому разумеется Коди с Рафаэлем едят, прожорливо, меля за столом языками -- Пока я слушаю пластинки -- Потом после обеда Кевин опускается на колени на свой излюбленный плетеный соломенный коврик извлекая хрупкую пластинку из ее луковой шелухи бумажных нежностей в белом альбоме, этот парень самый совершенный индус на свете, как Рафаэль указывает ему, они к тому же собираются слушать Грегорианские Распевы -- Это кучка священников и монахов которые поют прекрасно и по канону и странно все вместе под старую музыку что старше камней -- Рафаэлю очень нравится музыка особенно музыка Возрождения -и Вагнер, когда я встретил его впервые в Нью-Йорке в 1952 он вопил "Всё без разницы кроме Вагнера, я хочу пить вино и топтаться в твоих волосах!" (девчонке по имени Жозефина) -- "На хер этот джаз!" -- хоть он и регулярный хепак и должен любить джаз и фактически весь ритм его происходит из джаза хоть он этого и не знает -- но в его характере есть махонькая Итальянская Птичка которая не имеет ничего общего с модерновыми какофоническими трах-битами -Что же касается Коди то он любит всю музыку и великий знаток ее, первый раз когда мы поставили ему индийскую музыку индусов он сразу же ухватил что барабаны ("Самый тонкий и изощренный бит на свете!" говорит Кевин, а Кевин и я даже рассуждали дала ли что-нибудь Дравидия темам индусов-ариев) -- Коди ухватил что мягкие тыквы, мягкие барабаны, мягкие ручные барабанчики с донышками звонкими как чайники это просто барабаны с ненатянутыми кожами -- Мы крутим Грегорианские Распевы и снова индийскую музыку, всякий раз когда ее слышат две дочурки Кевина они начинают счастливо щебетать, они слушали ее каждый вечер всю весну (до этого) когда приходила пора ложиться спать из большого настенного динамика хай-фая (с задней стороны) выходящего и ревущего прямо на их кроватки, змеиные флейты, заклинательные духовые, мягкокожие тыквы, и изощренный древний барабанный бит Африки-смягченной-Дравидией, а превыше всего индус давший обет молчания и играющий на Арфе старого мира с целыми ливнями невозможных уносящихся в небеса идей от которого Коди просто остолбенел а остальные (вроде Рэйни) (во время большого
Теперь полдень и обед окончен, несколько пластинок, и мы отваливаем обратно к городу, с моими старыми рукописями и одеждой которые я оставлял в деревянном ящике в погребе у Кевина -- Я должен ему 15 долларов с предыдущей Весны поэтому подписываю ему пару своих аккредитивов из Седро-Вулли и он по ошибке (в погребе) (и кротко с грустными глазами) протягивает мне обратно смятую горсть долларовых бумажек, четыре, одной не хватает, причем я ни за что в жизни не могу ему об этом сказать -- Поскольку Кевин к этому времени уже обдолбан (обеденным вином и прочим) и говорит "Ну так когда я увижу тебя опять Джек?" как мы уже однажды ночью за полгода до этого пошли и уселись в депо возле Набережной с бутылкой токая и уставились в стену (как Бодхидхарма принесший буддизм в Китай) громадного Утеса выступающего из нижних ляжек задней стороны Телеграфного Холма, ночью, и оба мы видели волны электромагнитно-гравитационного света исходящего из этой массы материи, и как же рад был Кевин что со мною провел хорошую ночь вина и стеносозерцания и улицерысканья вместо обычного пивняка в Месте -
Мы возвращаемся в своей малолитражке и разворачиваемся и все машем Кевину и Эве, и едем обратно по Мосту в Город -
"Ах Коди, ты самый сумасшедший кошак которого я когда-либо знал," сдается теперь Рафаэль -
"Послушай Рафаэль, ты говорил что ты Рафаэль Урсо Поэт-Игрок, давай же, парень, поехали с нами завтра на ипподром," подзуживаю я -
"Черт возьми могли бы и сегодня успеть если б не было так поздно -- " говорит Коди -
"Заметано! Еду с вами! Коди ты мне покажешь как выигрывать!"
"Да все ништяк!"
"Завтра -- заедем за тобой к Соне"
Соня девчонка Рафаэля но годом раньше Коди (естественно) увидел ее и влюбился "О чувак ты не соображаешь как Шарль Сванн сходил с ума по тем своим девушкам -- !" сказал мне как-то Коди... "Марсель Пруст никак не мог быть голубым и написать такую книгу!"/ -- Коди втрескивается в каждую симпотную чувиху в округе, он преследовал ее и притащил даже свою шахматную доску чтобы играть с ее мужем, однажды он притащил и меня и она там сидела в брючках в кресле расставив ноги перед шахматистами глядя на меня и говоря "А разве ваша жизнь одинокого писателя не становится монотонной, Дулуоз?" -- Я соглашался, видя у нее в штанах разрез, который Коди естественно пока подставлял слона королевской пешке тоже видел -- Но она в конце концов дала Коди отставку сказав "Я знаю чего тебе нужно," но после этого все равно бросила мужа (шахматную пешку) (теперь исчезнувшего со сцены временно) и ушла жить с только-что-приехвашим-с-востока трепливым Рафаэлем -- "Мы заберем тебя у Сони на хате"
Рафаэль говорит "Ага, только я с нею поругался на этой неделе и ушел, Дулуоз можешь ее себе взять"
"Я? Отдай ее лучше Коди, он обезумел -- "
"Нет, нет," говорит Коди -- он свалил ее уже со своей груди -
"Сегодня вечером все поедем ко мне и будем пить пиво и читать стихи," говорит Рафаэль, "а я начну собирать вещи"
Мы возвращаемся в ту кофейню где снова ждет Ирвин, и тут одновременно в дверях возникает Саймон Дарловский, один, закончив на сегодня работать водителем скорой помощи, потом Джеффри Дональд с Патриком МакЛиром двое давних (давно устроявшихся) поэтов Сан-Франа которые ненавидят нас всех -
И Гиа тоже входит.
82
К этому времени я уже выскользнул наружу и засунул пузырь калифорнийского пойла себе под хлястик и начал хлестать его так что все расплывается и возбуждает -- Заходит Гиа с руками в юбке как обычно и говорит своим низким голосом "Ну это уже весь город знает. Журнал Мадмуазель собирается вас снимать в пятницу вечером -- "
"Кого?"
"Ирвина, Рафаэля, Дулуоза -- А в следующем месяце Журнал Лайф."
"Где ты это услыхала?"
"Без меня," говорит Коди как раз когда Ирвин хватает его за руку и говорит чтобы тот приходил, "В пятницу я буду на вахте вечером"