Ангелы тоже люди
Шрифт:
пожить здесь.
– И с чем это связано?
– Да ни с чем! Просто я уже большая девочка и хочу жить одна!
– Напиваться, пропускать лекции…
– Не собираюсь я напиваться! Все, с этим завязано. И на лекции ходить буду вовремя.
Просто мне нужна свобода!
– От кого? От бабушки? От меня?
– От всех… И от самой себя тоже…
– Ну смотри, дочь… - вздохнул Станислав Васильевич.
– Не буду тебя учить, ты все знаешь
сама. Поеду, бабушке скажу, что все
Он вышел. Таня села на краешек софы рядом с ней.
– О тебя и несет, как от роты алкоголиков.
– Немного перестаралась, - пожала плечами Вероника.
– Рассказывай, что там у вас произошло. Это Данил тебя обидел? Вроде бы оставляли вас
как нормальных людей, да и Даня был на буйного не похож, даже какой-то необычно
смирный был…
– Никого он не обидел, просто поговорили по душам… А душа оказалась не та, да и не в
том месте, где ожидалось…
– Я же пыталась предупредить, а у тебя шоры на глазах…
– Ой, не надо опять… Самой тошно… Давай договоримся, при мне его имя не
произносить. Очень прошу. Я хочу его забыть, как страшный сон…
– Вот и хорошо! Найди себе поскорей кого-нибудь другого. Клин клином вышибают, -
подмигнула Танюшка, и девчонки рассмеялись.
Ветер носил остатки засохших листьев по парку, они организовывались в хороводы и
начинали свой нелепый танец вновь и вновь под его завывающий аккомпанемент. Такой
же безумный, как и эта рыже-бесстыжая девица осень, тоскливая и плаксивая. И кто
сказал, что осень прекрасна?
Вероника встала с лавочки, торопливо вытерла слезы и машинально поправила
кашемировое пальто, такого же рыжего цвета, как и все вокруг, такое же немодное, как
вчерашние листья, но почему-то очень любимое и надежное. Теплое. Что-то должно быть
хорошо в жизни. Пусть радует хоть старое пальто. Хотя есть еще одно приятное
обстоятельство… Она медленно двинулась по направлению к бабушкиному дому. Сегодня
буля ждет ее на обед. Это здорово… Черт, только не реветь, надо решить, что делать, вот и
все. Не конец же света еще…
– Не замерзла?
– радостно разулыбалась буля.
– Ты ж моя радость, кровинушка. Дай-ка я
хоть нагляжусь на тебя, милая. Давно не была, ты же знаешь, как я скучаю…
Часы по прежнему мирно отбивали время, чашки с кружками мирно выглядывали с полок
и, казалось, ничего и не было, ничего не произошло. Поднос с такими вкусными
пирожками так приятно и выразительно пах… Она не помнила, как засунула в себя два
или три. На полтретьего ее прорвало. Впервые за последние два месяца. Истерика застала
ее с пирожком во рту, невзирая на лица и обстоятельства, и, даже не пытаясь его
вытащить, она завыла во весь голос.
–
– буля не на шутку испугалась.
– Что случилось,
милая? Сразу ведь увидела, что-то не так…
– Я беременна!!!
– выплюнув остаток пирожка, выдала Вероника и взахлеб зарыдала снова.
буля нахмурилась, но ничего не сказала. Потом медленно встала, набрала в стакан воды, и
пошла к буфету, шаркая тапочками. Достав откуда-то из его потайной глубины маленький
пузыречек темно-коричневого цвета, она накапала в стакан несколько капель пахучей
жидкости и протянула его Веронике:
– Возьми вот, выпей…
– Что это?
– сквозь всхлипы поинтересовалась Вероника.
– Валерьянка. Ты должна прежде всего успокоиться…
Она придвинула стул, села рядом и обняла плачущую Веронику за плечи…
Так они и сидели, пока внучка не обрела опять способность внятно говорить.
– Теперь рассказывай, как это получилось.
– Ты что, буля, не знаешь, откуда берутся дети? – сквозь слезы улыбнулась Вероника.
– Да ладно, не ерничай, знаешь, что я имею в виду. Кто отец, что делать собираетесь?
– Нет отца, был да сплыл.
– Как это?
– А вот так.
– Он что, бросил тебя с ребенком?
– Да он про него и не знает!
– Ты ему не сказала?!!
– А как я ему скажу, если давно уже не видела? Мы с ним расстались…
– Это не с тем ли красавчиком, по которому ты сохла совсем недавно?
– Ну конечно же он, буль, что же я парней как перчатки меняю?
– Ты меня на слове не лови, толком говори, как узнала, какой срок?
– Неделю назад тест сделала.
– Может, это неточно еще?
– Да нет, точно. Девяносто девять процентов гарантии. Я три раза повторила. К тому же
месячных нет уже почти месяц, тошнит, голова кружится. Вобщем, все признаки налицо.
Или, вернее, на лице… - Вероника саркастически улыбнулась.
– Отец знает?
– Конечно, нет! Ему, впрочем, до меня никогда дела нет, вечно занят. Теперь еще с Таней
занимается по моей просьбе. Да и чем он мне помочь может?
– Ты хоть Тане пока не говори, знаешь же, какая она болтушка.
– Уже сказала. Мне же надо было с кем-то поделиться, а она моя близкая подруга, причем
единственная, сама знаешь… К тому же, она была практически единственной
свидетельницей всей этой истории, от начала до конца…
– Уж мне эта Танька! Испортила мне девку! Это она познакомила тебя с этим… Данилом,
мо-моему?
Давно не произносимое имя резануло слух.
– Не говори мне ничего про него, не хочу слышать. А Таня меня не портила, я сама все