Ангелы тоже люди
Шрифт:
помочь! Ничем... Но я думаю об этом каждый день...
Вероника проснулась, в голове шумело так, как будто она вчера одна выпила бутылку
дешевого вина. На душе скребли кошки. Ей снилась Лейла, она пыталась ей что-то
сказать, предупредить... Повернув голову, она увидела Данила. Он был похож на спящего
ребенка. Чувство счастливой законченности мира всплыло в глубине порядком
измученной души. Ей показалось, что так было и будет всегда. Именно этот человек
должен лежать
самое время ей было удивительно, что он лежит здесь рядом с ней, положив ладошку под
щеку. Она осторожно провела кончиком языка по его лбу, потом по глазам со слипшимися
ото сна ресницами. Они затрепетали, открывая для нее такие любимые, чудесные зеленые
глаза, и она опять утонула в них, как в озерах, утонула в теплых, ленивых поцелуях, а
когда волна унесла ее на вершину чувственного счастья, забыла, отчего у нее утром так
невыносимо щемило сердце...
Станислав Васильевич сидел на диване и с удивлением рассматривал этого уверенного в
себе юношу, который расположился напротив него на высоком пуфе и даже не пытался
поддерживать никак не клеившуюся беседу. Он ожидал от него каких-то суетных
движений, трясущейся руки, ждущей рукопожатия, в конце концов, хотя бы виновато
опущенных глаз. Но этот самодовольный красавец, поздоровавшись, без церемоний сказал
«Данил», потом прошагал в комнату, как в свою, жестом пригласив его присаживаться на
диван, а сам уселся напротив, улыбаясь и бесцеремонно оглядывая его. Надо, конечно,
признать, что взгляд и улыбка у него приятные, открытые, и вообще манера поведения
располагает к себе, но каков нахал! Ни капли смущения, сидит, и, видите ли, улыбается...
В комнату вошла Вероника, неся поднос с едой. Поставив его на стол, пробормотав «пап,
привет», она молнией унеслась обратно на кухню, но тут же вернулась с бутылкой
рубинового «Кинзмараули» в руках. Это был шаг в угоду его вкусу, который она
великолепно знала. Данил взял из ее рук бутылку и стал вкручивать штопор в пробку.
Движения его были ловкими и спокойными.
– Надеюсь, вы уже познакомились, - сказала Вероника, присаживаясь за стол рядом с
отцом.
– Но я вас все равно представлю еще раз. Вот, Данил, это мой неуловимый папа,
которого я очень, очень люблю. А это, папа, Данил. Я его тоже очень люблю. Вы два моих
самых родных мужчины в мире, и я хочу, чтобы вы подружились. Насколько возможно,
конечно, - добавила она и засмеялась.
Даже имя этого засранца она произнесла с каким-то придыханием, голос помягчел, а глаза
налились каким-то абсолютно глупым счасьем. Она даже не пыталась сдержать своей
нелепой,
счастлива, надо признать...
Станислав Васильвич посмотрел на «зятя». Тот по-прежнему улыбался своей открытой,
располагающей улыбкой, глядя на него. Прямо, Фандорин какой-то... Не так он прост, как
кажется на первый взгляд, надо бы его прощупать... Хотя первые очки он уже сорвал...
Такой глупо счастливой свою дочь Станислав Васильевич в последний раз видел давно,
возможно, еще в детстве, когда заполучение желанной игрушки делает ребенка таким
откровенно радостным...
Станислав Васильевич перевел взгляд на стол, на нем было сервировано четыре прибора.
– Ты бабушку пригласила? Вот молодец, а то она сильно переживает за тебя, сказал он и
бросил укоризненный взгляд на юношу - Фандорина.
– К бабушке я схожу завтра, - откидывая крышку с горячего, произнесла Вероника, - а
сегодня позвали Таню, сделаем ей сюрприз. Она до сих пор не знает, что мы с Данилом
живем вместе, и что у нас все хорошо. А ведь она, получается, вроде как крестная мать
всей нашей странной «лав-стори».
У Станислава Васильевича резко перехватило горло, мыслительный процесс от ужаса
затормозился, как у шкодливого кота, пойманного на месте преступления. Звук входного
звонка впечатался в головной мозг набатом. Впорхнула Танюшка, как всегда красивая,
стройная, уверенная в себе. Увидев Данила, Станислава Васильевича, накрытый стол, она
все моментально поняла и завизжала от восторга. Она кинулась целовать всех, не
переставая тараторить, что она знала, все закончится хорошо, что по-другому ничего и не
могло быть, потому что они все такие хорошие... А потом, раскрасневшись от волнения,
подошла к онемевшему Станиславу Васильевичу, села рядом с ним, обняла, не желая
замечать, что тот был ни жив, ни мертв, и, с нежностью заглянув в его глаза, сказала очень
интимно, но так, что этого не могли не увидеть и не услышать еще ничего не
понимающие, но уже немного обалдевшие «молодожены»:
– Ну что, может, и мы откроем ребятам свой маленький секрет? По-моему, уже пора, и
даже самое время...
– Ого, - захохотала поглупевшая от счастья Вероника, - да вы, наверное, экзамен в
Институт Патриса Лумумбы сдали, и теперь наша Танечка найдет себе шейха арабских
кровей!
Но, уловив ошалевший от удивления взгляд Данила, перевела свой на «сладкую парочку»
и замолчала, с изумлением разглядывая странную картину.
– А я уже нашла своего шейха! А что вы думали, - истерично почти что выкрикнула