Ангелы тоже люди
Шрифт:
– Буль, а ты почему не идешь домой, ты ведь, наверное, здорово устала?
– Я останусь с тобой до утра. Смотри, здесь есть вторая кровать, мне будет удобно. Вот
посижу, пока ты заснешь, и сама прилягу.
– Зачем? Не надо! Это уже тяжело в твоем-то возрасте!
– Спасибо, конечно, за напоминание о моем возрасте, я о нем не забываю. Но вот что я
хочу тебе сказать. В моем возрасте гораздо тяжелее другое - впрочем, как и в любом. Это -
терять близких. Родители
зажиточными, и их расстреляли коммунисты во время революции, а меня, дочь врагов
народа, рискуя собственной жизнью, чудом спасли и воспитали соседи. Много лет назад я
потеряла самого близкого мне человека, которого, как мне казалось, я любила больше
жизни, это был твой дед. Он не вернулся с войны и так и не узнал, что подарил мне
единственное оставшееся счастье в моей жизни - Олечку, твою мать. Потом она родила
тебя, и боль утраты постепенно стала утихать. Несколько лет назад я потеряла и этого
родного мне человека, тогда единственным моим утешением стала ты. Не знаю, зачем мне
дан такой удел - провожать своих близких в последний путь. Я не могу тебя просить ни о
чем. Я не знаю, как поступила бы сама на твоем месте. Но я так хотела бы прервать эту
глупую, бесконечную цепь утрат. Мне недолго уже осталось, а единственный близкий
человек на этом свете - это ты. Помни, я тебя люблю, что бы ни случилось, всегда буду
любить.
Больше буля с внучкой в эту ночь не разговаривала. Вероника металась на кровати - ей
было трудно заснуть: опять мучила голова, было страшно и тоскливо. Однако, перед тем
как упасть в пропасть сна, она почувствовала в полубреду прохладную ладонь були у себя
на лбу, как будто та хотела взять всю ее боль и все проблемы на себя...
Вероника медленно брела по направлению к белым воротам кладбища. Не то, чтобы она
хотела видеть Лейлу, она вообще сейчас никого не хотела видеть. Но ей надо было где-то
укрыться, укрыться от самой себя. Люди на улочках показались ей уже знакомыми, но ей
не было до них никакого дела, да и они на этот раз проявили к ней гораздо меньше
интереса: как будто рядом с ними и не было одинокой девушки в белой больничной
ночной сорочке уныло бредущей по странной, мощенной грубым камнем дороге.
В этот раз девочку искать не пришлось. Лейла накинулась на нее прямо около ворот:
– Ну где же ты пропадала, я чуть с ума не сошла, дожидаясь тебя!
– Не кричи, тише... Уже назначили операцию. Соглашусь - они убьют ребенка, откажусь -
скорее всего погибну сама, шансов почти нет.
– Я все знаю! Но шансы есть! Думаешь, я зря время
обхитрим!
– Кого «их»?
– недоверчиво прервала сбивчивую речь подруги Вероника.
– Как тебе объяснить? Я и сама не знаю, как их называют. Может, ангелы смерти, может,
стражи границы... Не знаю....
– И как мы их найдем? И вообще, зачем их дурить надо?
– Помнишь, я тебе рассказывала, что видела, как через кладбище в темную сторону
проходят люди, вернее, души? Мы с Дарсиком ходили туда на разведку и выяснили, что
там находится как бы «прихожая» для тех, кто умер. Души заходят туда и ждут, когда за
ними придет очередной ангел смерти, чтобы провести на суд. Это как бы своеобразный
«зал ожидания», как на вокзале. При входе там стоят стражники, абсолютно жуткие. Я
слышала, как души их называли некромонтами. Мертвым уже все равно, а вот живой бы в
жизни не подошел к эдакой страшной морде. Вернее, морды у них нет. На этой сущности
надет черный плащ с капюшоном, и когда душа подходит, некромонт этим отсутствием
лица заглядывает вновь прибывшему в глаза, а вернее, в самую душу. При этом он
считывает код души. С этого момента она считается официально стертой с «лица земли».
Некромонт заодно стирает всю информацию, в том числе и о болезнях, правда, оставляя
при этом память: она еще понадобится, чтобы помучать бедные души на разборках на том
свете. Только коматозников не вычеркивают из списка живых, на всякий случай, мало ли,
вдруг еще «оживут», но и болезни поэтому с них не стирают.
– Откуда ты все это знаешь?
– Слышала разговоры в предбаннике.
– Как же тебя никто не заметил?
– Некромонты меня не «улавливают» на входе, мой жизненный код ведь уже стерт. Другие
души меня просто не замечают, их заботят только свои проблемы, и говорят они все одно
и то же, скука... Ангелам я тоже не нужна, одному даже под ноги бросилась, а он через
меня просто переступил и взял другую душу. Я от возмущения заплакала, говорю: «А я
как же, надоело мне на кладбище торчать!» Правда он сжалился, оглянулся, и говорит мне
таким тихим, мягким голосочком: «А ты подожди еще, и за тобой придут. Значит, осталось
у тебя на Земле еще какое-то дело», - и спокойненько так ушел. Мне очень обидно стало,
думаю, ну какие у меня еще дела на кладбище могут быть? Значит, мне уже и умереть
спокойно нельзя? Несправедливо! Тут мне и пришел гениальный план насчет тебя. Все
очень просто! Тебе нужно туда зайти, чтобы Некромонт снял с тебя информацию о