Ангелы в белом
Шрифт:
– Вы с этих тварей в белых халатах не спускайте глаз! – предупреждал ветеран курсантов. – Они опасные! Особенно эти жирные!
– Не волнуйтесь, товарищ! Все под контролем! – успокаивали курсанты Павла Петровича.
Настоящая драма развернулась, когда милиция ретировалась, оставив ветерана бригадам для госпитализации. Павел Петрович Кольцов мирно сидел на табурете, продолжая улыбаться. На кухню вошли Малыши и двое угрюмых санитаров из двадцатой бригады. В руках мстителей зловеще подрагивали «седуксены»…
– Ну шо, дядя, без ствола ты уже не такой грозный?! –
Что было дальше, доподлинно неизвестно. Каждый рассказчик продвигал свою версию. Чаще других звучала такая: измученные почти четырехчасовым пленом, Малыши отвязались по полной. Минут двадцать они обрабатывали ветерана «седуксенами». В «рафик» больного заносили – идти он не мог! По дороге в больницу Павла Петровича продолжали «учить» уважению к белым халатам. В приемное отделение ветерана занесли в полубессознательном состоянии.
Ветеран неразборчиво лепетал: «Разведка не сдается!». Поначалу персоналу приемного отделения показалось, что привезли пострадавшего после дтп. Малыши лихо «поработали» над террористом…
На вопрос дежурного врача: «Как вы себя чувствуете?» – ветеран простонал:
– Жопу фашисты отбили! Сидеть сложно! Надо было их сразу кончать!
Врачи на пятой станции являли собой пестрый калейдоскоп довольно экзотических персонажей.
Одни только прозвища эскулапов говорили о многом: Божий Одуванчик, Змей, Грузин…
Надо признать, врачи относились к младшему персоналу уважительно – социальное неравенство отсутствовало. Если пациенты «благодарили» медиков, калым делили поровну между всеми членами бригады. Мне казалось это несправедливым. По логике вещей, доля врача должна быть больше, но, по неписаному закону «Скорой», врач получал столько же, сколько водитель и санитар.
Вскоре я обнаружил, что работа на «Скорой» – дело довольно прибыльное. Основным заработком оказались не копеечные чаевые, а «бомбежка». Поймать такси в то время было довольно сложно. «Скорые» охотно компенсировали недостатки отечественного Минтранса. Как правило, «бомбежка» начиналась ближе к ночи, когда интенсивность вызовов падала и появлялись подвыпившие клиенты.
Иногда только за одну ночную смену я зарабатывал свою месячную зарплату.
Но не успел я толком поработать, как судьба подарила мне историю, которая могла закончиться весьма печально!
На нашу станцию поступил доктор Чергашвили.
Зураб Лашанович Чергашвили (имя и фамилия изменены) работал на «Скорой» в Тбилиси. Будучи человеком дерзким, вспыльчивым и неуемным, любителем острых ощущений, Чергашвили попал в криминальную историю. Зурабу Лашановичу светило от двух до пяти за нанесение тяжелых телесных повреждений. Каким-то образом дело замяли, и вместо суда доктора в срочном порядке перевели из родного Тбилиси в Киев. Помог Зурабу могущественный родственник – крупная шишка в Минздраве. Однако в Киеве доктор Чергашвили в очередной раз отличился! Что там произошло, доподлинно неизвестно… Чтобы не сесть уже в столице Украины, доктора
Чергашвили обладал весьма экстравагантной внешностью. В прошлом – боксер, доктор Чергашвили носил гангстерскую шляпу и макинтош. Переломанный нос, крупные скулы с глубоко посаженными глазами делали доктора чем-то похожим на Аль Капоне.
Поначалу казалось, что работать с Чергашвили не только интересно, но и «полезно». Зураб Лашанович называл меня не иначе как доктор Георгий и поручал работу, на которую я не имел права в силу отсутствия нужной квалификации. Я делал инъекции (включая внутривенные), ставил капельницы, в некоторых случаях сам назначал лекарственные препараты, в то время как доктор заигрывал с молодыми дамами или нагло усаживался смотреть телевизор.
Чтобы не вызвать подозрения, Чергашвили говорил, еще больше усиливая и без того ярко выраженный кавказский акцент:
– Сегодня вам будЭт помогать Георгий – очень талантливый и подающий надЭжды специалист!
Напоминаю: было мне восемнадцать лет от роду…
Если на вызове в «приличном доме» нам не давали чаевые, Чергашвили нагло делал недвусмысленные намеки.
– Красивая у вас квартира! – ехидно говорил он. – А культурА поведЭния нет!
– Что не так, доктор? – удивлялись граждане, смущенно переглядываясь.
– Ну, как что не так? Ви же взрослые люди! – негодовал Чергашвили. – В парикмахерскАЯ ходитЭ, дЭньги платитЭ?
– Платим! – отвечали граждане.
– Ну вот! – возмущался доктор. – Так чем врач хуже парикмахера? Ми к вам в четыре утра неслись через весь город, уставшие и голодные, применили все навыки, которые приобретали шесть лет в медицинском институтЭ, а ви нам за это – спасибо большое! У нас в Тбилиси такого не бивает!
Смущенные граждане тут же накрывали на стол, а в некоторых случаях опускали в карман халата «скромный гонорар».
Временами от стыда мне хотелось провалиться сквозь землю! Наглость доктора Чергашвили не имела предела. Особенно это касалось пациенток женского пола. Здесь Чергашвили изощрялся особым образом!
Получаем вызов: женщина, 38 лет, высокое артериальное давление, сильная головная боль. Дверь открыла пышная брюнетка в довольно сексуальном, по советским меркам, халатике.
– Кто больной? – с порога спросил Чергашвили бархатным баритоном. Впервые в голосе доктора подозрительно доминировали сексуальные обертоны.
– Собственно, я! – смущенно ответила женщина. – Очень голова болит… Соседка измерила давление – говорит: «Срочно вызывай “Скорую”»!
– Понятно… занимайся, Георгий!
Чергашвили без приглашения уселся в массивное викторианское кресло, явно демонстрируя пренебрежение к общепринятым нормам поведения.
Я измерил женщине артериальное давление, ввел фирменный коктейль «тройчатку» (папаверин, димедрол, анальгин), больная почувствовала себя значительно лучше. Чергашвили демонстративно зевал, разглядывая чешский хрусталь в темно-вишневой витрине импортного гарнитура «Будапешт».