Ангелы в белом
Шрифт:
Как гром среди ясного неба раздался собачий лай! «Что за хрень?!» – Иван напряженно вслушивался. Эхом пронеслась триоль гудка проходящего локомотива, наслоившись на чьи-то слова!
– Кузык, Лефаренко, а ну-ка гляньте, шо там такое?!
На какое-то время все стихло, но уже через пятнадцать минут Иван вновь услышал голоса и стук, правая сторона полувагона вибрировала. На всякий случай Иван спрятал монеты между досок – это казалось лучшим решением в данной ситуации. Иван старался не шевелиться в своем тесном укрытии, контролируя даже частоту дыхания…
Он отчетливо слышал мужской смех, собачий лай, звук мотора подъехавшего автомобиля…
– Опа!
Два молодых пограничника свесились с борта полувагона, с интересом разглядывая человека, пребывающего в неестественной позе в тесном пространстве между разбросанными паллетами.
Иван удивился, как спокойно он воспринял провал! Возможно, организм утратил весь имеющийся ресурс адренокортикотропного гормона, дающего человеку ощущение тревоги.
На допросе Иван Мухин-старший держался довольно уверенно, вещая очередную легенду: «Напились с мужиками из депо после смены… Дальше не помню! Проснулся, уже когда ваши бойцы меня разбудили…»
Ивану дали два года общего режима и год на поселении…
В одном Ивану везло однозначно – это в том, как он «мотал срок». Заместитель начальника по оперативной работе Лопатко объективно оценил способности зэка Ивана Мухина. Поначалу Иван отремонтировал портативный японский радиоприемник, подаренный Лопатко зэком Клищем; вскоре Иван легко исправил телевизор «Рубин» в кабинете у начальника зоны. Уже через пару-тройку месяцев в распоряжении Ивана была собственная радиомастерская…
Два года пролетели довольно быстро, к тому же Кум, полковник Нестор Владиславович Полижай, посодействовал, чтобы Ивану скостили год поселения…
Вот только возвращаться Ивану Мухину было некуда! Люба подала на развод и переехала к своему сожителю…
Поначалу Иван хладнокровно воспринял метаморфозу личной жизни, но вскоре запил, и запил нешуточно! Сорвался Мухин, узнав, к кому ушла Люба! Им оказался его старый знакомый, к тому времени майор Комитета государственной безопасности – Роженцев!
Пил Иван месяца два, поселившись в частном секторе у двоюродного брата в полуразваленной хибаре, служившей подсобным помещением, где родственник хранил ненужный хлам.
К счастью, Иван «завязал» так же неожиданно, как и начал! Покончив с пьянством, он, как в омут, бросился в другую крайность – с маниакальной одержимостью стал приверженцем здорового образа жизни.
Утро Ивана Мухина-старшего начиналось с активной зарядки и бега, днем он качался гирями, а вечером играл в футбол с «ветеранами района».
Работал Иван в какой-то невнятной организации электриком, вечерами подхалтуривал в кооперативных гаражах ремонтом автомобилей. В целом жизнь налаживалась…
Раз в неделю Иван встречался с сыном Иваном. Мухины гуляли в парке культуры, обязательно стреляя в тире… Однако «штиль» продолжался недолго! Как-то весенним утром Иван сообщил брату, что переезжает в Одессу!
– Зачем? – откровенно удивился брат.
– Хочу ближе к морю! – уклончиво отвечал Иван.
– Смотри, Вань, там без глупостей! Не шути с Комитетом – эти люди шуток не понимают!
Иван снял комнату в Черноморке, у буфетчицы Ольги Андреевны Сурок. Целыми днями он бродил по пляжу, временами устремляя задумчивый взгляд к линии горизонта…
Корабли, стоявшие на рейде, вызывали у Ивана бурю неуемных фантазий!
Вскоре Иван обзавелся знакомыми из местных. В основном это были умеренно пьющие мужики пенсионного возраста, с которыми Иван «забивал козла» и играл в шашки. Как-то к компании присоединился
– Все, что ты делал, – это херня! – категорично констатировал Шуля. – Видал на рейде сухогрузы, там в основном «фирмачи»… Вот, скажем, уже третий день греки болтаются! Подплыл… на борт попросился… Они не сдадут, знают, что такое коммунистический рай!
Ранним утром Иван спустился на дикий пляж с огромной камерой от колеса «Камаза». Надев камеру, как спасательный круг, он решительно поплыл в сторону сухогруза, предположительно греческого… Через сорок минут Иван выбился из сил, а сухогруз все еще находился на приличном расстоянии. Сильным подводным течением Ивана относило в сторону, но беглец, превозмогая собственные возможности, греб навстречу долгожданной свободе! Время от времени над Иваном пролетали крупные чайки, неприятно выкрикивая «га мнга га». Когда Иван решил немного передохнуть и вылез из камеры, чтобы прилечь на спину, совсем близко выскочила огромная рыба, возможно, дельфин; у Ивана не было возможности углубляться в детали, он лишь успел разглядеть часть спины животного, напоминавшую влажную резину. Ивану приходилось изо всех сил грести в сторону судна, преодолевая нешуточное сопротивление! Неожиданно небольшая волна подхватила беглеца и довольно резко швырнула в сторону огромного сухогруза! Когда Ивана отнесло на несколько метров от ржавой кормы, ему удалось прочитать название: «Агата» – «Пирей». Слава богу – греки! Получилось! Иван ликовал! Нахватавшись соленой воды с примесью соляры и мазута, Иван изо всех сил колотил в корпус сухогруза. Казалось, вот-вот моряки заметят человека за бортом и поднимут на судно. Ничего такого не случилось! Сухогруз, как корабль-призрак, зловеще молчал, лишь изредка подрагивая… Иногда до Ивана доносились приглушенные звуки машинного отделения.
– Helр me! Помогите! – кричал Иван, но ветер уносил слова, превращая их в неразборчивый гогот. Иван решил поменять тактику. Из последних сил он отплыл от сухогруза, так, чтобы его могли увидеть.
– Helр me! Helр me! – Иван поднимал руки и истошно кричал, но угрюмый корабль равнодушно безмолвствовал…
Вскоре Иван сорвал голос, но, к сожалению или счастью, долго раздумывать над дальнейшей перспективой ему не пришлось. Катер пограничного патруля подобрал Ивана, когда он, наглотавшись соленой морской воды с мазутом, окончательно выбился из сил. Свой очередной провал Иван впервые воспринял как спасение…
На этот раз Мухина не судили… Беглеца признали невменяемым и с диагнозом «параноидный психоз» поместили в психиатрическую больницу. Через какое-то время (не без участия бывшей жены) Ивана перевели в третье отделение Львовской областной психиатрической больницы.
– …В медицинский собрался? – Иван Николаевич дружелюбно улыбался. – А мой Ванька поступил в техникум легкой промышленности… Молодец! Будет технологом, такая профессия и на Западе котируется!
В начале девяностых я встретил Ивана Мухина-младшего. Ваня работал поваром в ведомственной столовой, кажется, при МВД. Однокашник признался, что на «рассвете перестройки» его отец женился на пожилой еврейке и эмигрировал в Израиль. В Израиле Иван Мухин-старший поселился в ортодоксальном квартале Иерусалима, принял гиюр, взял фамилию жены и со свойственным ему фанатизмом погрузился в иудаизм. С той поры Ивана Николаевича Мухина (бывшего зэка Ноги) зовут Шломо Вайнберг.