Английская новелла
Шрифт:
Из-за кружевных гардин вслед автомобилю смотрели любопытные глаза — не каждый день под окнами предместья гарцует сорок лошадиных сил. У ворот номера семнадцать "даймлер" остановил свой гордый бег. Шофёр спрыгнул на землю и распахнул дверцу. Волшебница крёстная вышла из машины.
Необычайно высокая и стройная, безупречностью наряда спорившая с модной картинкой, миссис Эскобар была сказочно, неправдоподобно элегантна.
Сегодня на ней был чёрный костюм, отделанный по отворотам, на карманах и вдоль швов юбки узким красным кантом. Шею миссис Эскобар обвивал муслиновый шарф — его свободно свисавший меж отворотами жакета конец своими томными струистыми извивами напоминал плавник тропической
Выйдя из машины, миссис Эскобар вопросительно повернулась к открытой дверце:
— Ну что, Сьюзен, ты, кажется, не торопишься?
Сьюзен, которая, согнувшись вдвое, собирала пакеты, сваленные на полу машины, подняла голову:
— Да-да. Я сейчас.
Она торопливо потянулась за букетом роз и горшочком foie gras [29] и, неловко повернувшись, уронила коробку с шоколадным тортом.
— Ах, какая растяпа! — рассмеялась миссис Эскобар, и в её низком голосе задрожали прелестные насмешливые нотки. — Ну, выходи же. Робинс возьмёт пакеты. Робинс, я попрошу вас взять вещи, — добавила она уже другим тоном, поворачиваясь к шофёру. — Хорошо?
29
Паштет из гусиной печёнки (фр.).
Миссис Эскобар, улыбаясь, смотрела на шофёра. Её взгляд был ласкающим, почти томным.
— Хорошо, Робинс? — повторила она, словно просила о бог весть каком одолжении.
Это была обычная манера миссис Эскобар. Самым деловым и официальным, самым случайным отношениям она любила придавать оттенок некоторой доверительной близости. С продавщицами она болтала об их сердечных делах, слуге улыбалась так, точно намеревалась произвести его в конфиданты или, ещё лучше, в любовники, с водопроводчиком рассуждала о смысле жизни, мальчиков-посыльных одаривала шоколадками, причём особенно хорошеньких целовала с поистине материнской нежностью. Ей нравилось, как она выражалась, "тесно соприкасаться с людьми", трогать руками чужие души, ощупывать их, вытягивать на свет чужие тайны. Ей было необходимо, чтобы все и всегда помнили о ней, обожали её, души в ней не чаяли. Но это не мешало миссис Эскобар выходить из себя, если продавщица не умела с полуслова понять её желание, набрасываться на слугу, если он недостаточно проворно являлся на её зов, честить нерасторопного водопроводчика "вором" и "мошенником", а мальчика-посыльного, который приносил подарок от неугодного поклонника, отпускать без шоколадки, без поцелуя и даже без чаевых.
— Хорошо, Робинс? — Взгляд миссис Эскобар говорил: "Сделайте это ради меня". У неё были узкие длинные глаза. Почти прямая линия нижнего века замыкала плавный изгиб верхнего. Взгляд этих голубых глаз отличался необычайной живостью и выразительностью.
Шофёр был молод и не успел ещё освоиться с новым местом, он краснел и старательно смотрел в сторону.
— Будет исполнено, мэм, — пробормотал он, поднося руку к фуражке.
Сьюзен оставила наконец в покое торт и горшочек с паштетом и выбралась из машины, прижимая к груди свёртки и букет.
— Ну, просто вылитая Снегурочка с подарками, — с шаловливой нежностью заметила миссис Эскобар. — Дай-ка я что-нибудь у тебя заберу. — Она выбрала букет белых роз, оставив Сьюзен апельсины, жареных цыплят, язык и плюшевого мишку. Робине открыл калитку, и они вошли в маленький садик.
— А где Рут? — поинтересовалась миссис Эскобар. — Она, что же, не ждёт нас?
В вопросе миссис Эскобар послышалось разочарование и сдержанный упрёк. Она явно предполагала, что
— Может быть, ей было никак не оставить Малыша, — предположила Сьюзен, с беспокойством поглядывая на миссис Эскобар из-за груды свёртков. — Всё-таки, когда ребёнок, себе не принадлежишь.
Однако Сьюзен было очень неприятно, что Рут не вышла их встретить. Будет ужасно, если миссис Эскобар сочтёт Рут невнимательной и неблагодарной. "Ну, Рут, ну, выйди!" — просила Сьюзен, и от волнения пальцы у неё сами собой сжались в кулаки, а живот напрягся.
Кулаки и живот сделали своё дело — двери дома поспешно распахнулись, и на пороге появилась Рут с Малышом на руках.
— Извините меня, пожалуйста, миссис Эскобар, — начала она, — дело в том, что Малыш…
Но миссис Эскобар не дала ей договорить. Её омрачившееся было лицо мгновенно просияло. Она чарующе улыбнулась, глаза ещё больше сузились, и от них венчиком разбежались крошечные морщинки, которые так и лучились приветливостью.
— Встречайте Снегурочку! — провозгласила она, кивая в сторону Сьюзен. — Она привезла вам кучу подарков. А это — несколько скромных цветочков от меня.
Она поднесла розы к губам, поцеловала их и дотронулась полураскрывшимися бутонами до щеки Рут.
— Ну а как поживает наш милый крошка?
Миссис Эскобар взяла ручку ребёнка в свою и поцеловала её. Мальчик смотрел на миссис Эскобар большими ясными глазами. Он смотрел очень серьёзно, и его взгляд казался требовательным и осуждающим, словно взгляд ангела в день Страшного суда.
— Здравствуй, — произнёс он с детской важностью.
— Прелесть! — воскликнула миссис Эскобар и больше не обращала на мальчика внимания. Дети её не интересовали.
— А как ты, моя милая? — спросила она, поворачиваясь к Рут и целуя её в губы.
— Всё хорошо, спасибо, миссис Эскобар. Миссис Эскобар внимательно оглядела Рут, придерживая её рукой за плечо.
— Ну, выглядишь ты, детка, чудесно, — заключила она, протягивая Рут цветы. — Ещё больше похорошела. Рут зажала пышный букет локтем свободной руки.
— Мадонна, настоящая мадонна! — воскликнула миссис Эскобар и добавила, обращаясь к Сьюзен: — Не правда ли, она очаровательна?
Сьюзен улыбнулась и довольно неловко кивнула. Всё-таки Рут была её старшей сестрой.
— И до смешного юная, — продолжала миссис Эскобар. — Просто не верится, что она замужем и что у неё ребёнок. Detournement de mineur [30] , да и только. Знаешь, милая, ты выглядишь моложе Сьюзен. Это ни на что не похоже.
30
Совращение малолетней (фр.).
Рут стояла вся красная, совершенно смешавшись от громких похвал миссис Эскобар. Но не одна лишь скромность была виной её румянцу. Рут унижало это упорное подчёркивание того, что она моложава. Конечно, выглядит она как девчонка. Но ведь всё дело в одежде. Шьёт она себе сама, а так как ни на что другое не хватает ни времени, ни умения, то все платья получаются на один манер, нечто "в артистическом стиле" — прямые, на кокетке, без рукавов, из клетчатой или пёстрой холстинки, — она носила их поверх блузок. Точно школьная форма. Но что прикажете делать, если на приличное платье нет денег. И стрижка у неё как у школьницы, совершенно безобразная. Она сама это прекрасно понимает. Ну, а как быть? Не отращивать же волосы. С ними столько возни, а времени нет совершенно. Можно, конечно, постричься "под фокстрот", но тогда придётся всё время ходить к парикмахеру — подравнивать сзади, завиваться, а это стоит денег…