Английский раб султана
Шрифт:
Безропотно сдался штурман, пара моряков последовала его примеру. Храбрый боцман выстрелил по врагам на палубе своего корабля с площадки форкасля из бомбарды дробом и был поддет на копья с конскими хвостами.
Лео с последним аркебузиром — тем самым, предателем, — и парой моряков бился с неверными, разя их мечом направо и налево. Аркебузир орудовал шестопером, моряки — топорами. Враги теснили их к трюму. Пал один моряк, аркебузир с чертыханием провалился в трюм. Чуть позже туда попал и Торнвилль, а потом к ним свалился труп моряка. Аркебузир задраил деревянный люк изнутри; его тут же стали взламывать. Гортанный голос на ломаном греческом прокричал:
— Сдавайтесь, неверные
— Еще чего! — ответил Лео и прибавил то, что знал по-гречески из сквернословного: — Копроскилья [34] !
— Ай-ай, — укоризненно произнесли в ответ, — хороший воин, а ругается, словно вонючий юрюк [35] ! Открывай, а то все равно прорубим вход!
34
Нечто вроде "дерьмопсы". — (Примеч. автора.)
35
Кочевники, которых османы презирали.
Начали стучать топорами. Аркебузир тяжело вздохнул:
— Ну, господин, что будем делать? Времени почти нет.
— А что остается? — И тут возникла восхитительная идея: вот она, славная смерть! Это не то что сидеть в трюме, как мышь в мышеловке, и ждать, когда человек отворит крышку, вытащит и раздавит.
Лео решительно произнес:
— Вот что: держи их сколько сможешь, а я высеку огонь.
— И что?
— Что-что, — нервно передразнил Лео, — не понял, что ли? За нами полторы бочки с порохом. Я взорву корабль вместе с этими чертями! Умрем, но славно!
— Пусть так.
Лео повернулся спиной к аркебузиру, и… Неясно, решил ли аркебузир в последний момент исполнить приказ монаха-пройдохи Энтони, или же им овладело желание просто попробовать спасти свою шкуру, или же в его поступке переплелось и то, и другое. В общем, он с размаху ударил шестопером по голове Торнвилля, а та хоть и была покрыта шлемом, но юноше это мало бы помогло. Рука предателя была сильна и палачески верна.
Низкий потолок трюма не дал возможности ударить "по полной", но наймит искренне считал, что убил Лео.
— Эй, — крикнул он наверх, — я открываю… Если вы меня понимаете, черт возьми.
Поняли хорошо, если не слова, то, по крайней мере, тон. Прекратили стучать.
Англичанин открыл полураскрошенный ударами топоров люк и с поднятыми руками поднялся наверх. Турок в накинутой на голый торс леопардовой шкуре — судя по виду, главный пират — спросил что-то, но аркебузир его не понял.
На подмогу поспешил связанный на пару с казначеем брат Ансельм:
— Он спрашивает на какой-то дикой латыни, где рыцарь.
Аркебузир мутным взором поглядел на монаха, выдавил из себя:
— Скажи, что я спас корабль и всех, кто на нем. Мальчишка хотел его взорвать.
Ансельм перевел, турок в леопардовой шкуре расстроился, сказал по-своему:
— Машаллах [36] , за рыцаря можно было бы взять хороший выкуп… вынесите его наверх!
Турки выволокли Торнвилля. Тот был без сознания, но дышал ровно, стало быть, не агония, жив.
— Как зовут рыцаря? — спросил турок в леопардовой шкуре.
36
Как
— Лео Торнвилль, англичанин, племянник киркстидского аббата, — все так же услужливо проблеял Ансельм.
— Богат?
— Он как бы несамостоятелен, но дядюшка деньги имеет — прорву!
Тут он задел за живое казначея:
— Иуда проклятый, больно тебе надо все им рассказывать!
— Если Бог обо мне не позаботился, значит, это должен сделать я сам.
Главный турок-пират повелел заняться Торнвиллем и стал рассуждать касательно монахов:
— Не знаю, что с вами делать. Те, кто сдался или кого мы скрутили, станут либо воинами ислама, либо рабами великого падишаха [37] . Рыцаря мы продадим дяде, если он не останется с нами — он хорошо рубился, Аллаху нужны храбрые воины. А вот вы на что? Для труда вы, как я вижу, не приспособлены. Интересно, крепка ли ваша вера, гяуры [38] ? Примите ислам — или умрите, таков мой приказ, во имя Аллаха, милостивого и милосердного!
37
Так турки называла султана.
38
То есть неверные. Так турки называли немусульман.
Все уставились на двух цистерцианцев. Брат Сильвестр твердо сказал:
— Я отступником не буду, — и начал молиться.
Ансельм же заползал по окровавленной, изуродованной палубе, причитая:
— Не убивайте, не убивайте, я согласен на все, только оставьте мне жизнь!
— Противное зрелище, ага [39] ! — сказали турки своему главарю. — Это будет плохой мусульманин — такой же плохой, как христианин. Вера не сделает ишака львом.
— Справедливо. Ссеките головы обоим.
39
Начальник (тур.).
Так и было сделано. Один покинул сей мир мучеником, другой — отступником.
Тем временем деловитые турки обследовали весь корабль, донесли о его состоянии и характере захваченного груза.
— Ткани и сахар — это хорошо, — промолвил главный турок, — да и вино — неплохо. Продадим его франкам [40] в Алаийе. Вдобавок мы имеем покалеченный корабль, который легко можно восстановить, и много доброго оружия, включая пушки и аркебузы. Слава Аллаху!
Пленных перевели (а Торнвилля перенесли) на менее поврежденную галеру.
40
Так турки называли всех европейцев.
Трое пленных, как было сказано ранее, сдались сами, плюс аркебузир-предатель. Еще двоих пленили в схватке.
Когг не мог идти самостоятельно, потеряв все средства управления, и потому был взят на буксир при помощи каната, продетого сквозь якорные клюзы. Корабли пошли в Алаийе, сиречь Аланию, бывший античный Коракесион, из коего некогда еще Помпей Великий вытравил, словно зловредных насекомых, знаменитых киликийских пиратов.
Как видим, военно-морское зло все же возродилось…