Английский с Эдгаром По. Падение дома Ашеров / Edgar Allan Poe. The Fall of the House of Usher

По Эдгар Аллан

It was also to be observed, that although the three grooms, who had caught the steed as he fled from the conflagration at Berlifitzing, had succeeded in arresting his course, by means of a chain-bridle and noose – yet no one of the three could with any certainty affirm that he had, during that dangerous struggle, or at any period thereafter, actually placed his hand upon the body of the beast.

Instances of peculiar intelligence in the demeanor of a noble and high-spirited horse (случаи особенного ума в поведении благородного и горячего коня; high – высокий; spirit – дух) are not to be supposed capable of exciting unreasonable attention (не полагаются способными вызвать чрезмерное любопытство) – especially among men who, daily trained to the labors of the chase (особенно среди людей, которые, ежедневно упражняющиеся: «тренированные» в делах охоты; labor –

тяжелый труд), might appear well acquainted with the sagacity of a horse (могли бы показаться хорошо знакомыми с понятливостью лошади) – but there were certain circumstances which intruded themselves per force upon the most skeptical and phlegmatic (но были некоторые обстоятельства, которые сами вторглись силой = не могли быть отрицаемы самыми скептическими и флегматичными /людьми/); and it is said there were times (и говорится, что были моменты) when the animal caused the gaping crowd who stood around (когда животное заставляло разинувшую рты толпу, которая стояла вокруг) to recoil in horror from the deep and impressive meaning of his terrible stamp (отпрянуть в ужасе от глубокого и впечатляющего значения = значительности его ужасного топота) – times when the young Metzengerstein turned pale (моменты, когда молодой Метценгерштейн бледнел: «становился бледным») and shrunk away from the rapid and searching expression of his earnest and human-looking eye (и отшатывался от быстрого и проницательного выражения его серьезных, словно человеческих глаз: «выглядевшего по-человечески глаза»; to shrink – сжиматься, уменьшаться; away – прочь; to shrink away – избегать, уклоняться, избегать).

Instances of peculiar intelligence in the demeanor of a noble and high-spirited horse are not to be supposed capable of exciting unreasonable attention – especially among men who, daily trained to the labors of the chase, might appear well acquainted with the sagacity of a horse – but there were certain circumstances which intruded themselves per force upon the most skeptical and phlegmatic; and it is said there were times when the animal caused the gaping crowd who stood around to recoil in horror from the deep and impressive meaning of his terrible stamp – times when the young Metzengerstein turned pale and shrunk away from the rapid and searching expression of his earnest and human-looking eye.

Among all the retinue of the Baron, however (из всей свиты барона, однако), none were found to doubt the ardor of that extraordinary affection (никто не находился, кто бы сомневался: «не были найдены сомневаться» в страстности той необычной любви) which existed on the part of the young nobleman for the fiery qualities of his horse (которая существовала у молодого дворянина: «на стороне» к пылким качествам его коня); at least, none but an insignificant and misshapen little page, whose deformities were in everybody’s way (по крайней мере, никого – кроме незначительного и безобразного маленького пажа, чьи уродства всем лезли в глаза: «мешали»; shape – форма; mis– приставка, означающая неправильность; misshapen – безобразный, уродливый; to be in somebody’s way – быть на пути у кого-либо = мешать кому-либо), and whose opinions were of the least possible importance (и чьи мнения были наименьшей возможной важности = не имели веса).

Among all the retinue of the Baron, however, none were found to doubt the ardor of that extraordinary affection which existed on the part of the young nobleman for the fiery qualities of his horse; at least, none but an insignificant and misshapen little page, whose deformities were in everybody’s way, and whose opinions were of the least possible importance.

He – if his ideas are worth mentioning at all – had the effrontery to assert (он – если его мысли вообще достойны упоминания – имел нахальство утверждать) that his master never vaulted into the saddle without an unaccountable and almost imperceptible shudder (что его господин никогда не прыгал в седло без необъяснимой и почти незаметной дрожи), and that, upon his return from every long-continued and habitual ride (и что по его возвращении из каждой долго продолжавшейся и привычной поездки), an expression of triumphant malignity distorted every muscle in his countenance (выражение торжествующей злобы искажало каждый мускул в его лице).

He – if his ideas are worth mentioning at all – had the effrontery to assert that his master never vaulted into the saddle without an unaccountable and almost imperceptible shudder, and that, upon his return from every long-continued and habitual ride, an expression of triumphant malignity distorted every muscle in his countenance.

One tempestuous night (одной бурной ночью), Metzengerstein, awaking from a heavy slumber (Метценгерштейн, проснувшись от тяжелого сна), descended like a maniac from his chamber (спустился, как маньяк, из своей комнаты), and, mounting in hot haste (и, оседлав коня в горячей = большой спешке; to mount – взбираться, подниматься; сесть на лошадь), bounded away into the mazes of the forest (ускакал прочь в лабиринты = чащу леса). An occurrence so common attracted no particular attention (столь обычный

случай не привлек особенного внимания; common – общий, обычный, распространенный), but his return was looked for (но его возвращение было ожидаемо; to look for – искать, ожидать: «смотреть за») with intense anxiety on the part of his domestics (с сильным беспокойством со стороны его челяди), when, after some hours’ absence (когда, после отсутствия /в течение/ нескольких часов), the stupendous and magnificent battlements of the Ch^ateau Metzengerstein, were discovered crackling and rocking to their very foundation (громадные и великолепные зубчатые стены замка Метценгерштейн были обнаружены трескающимися и колышащимися до самого своего основания), under the influence of a dense and livid mass of ungovernable fire (под влиянием = действием плотной и синевато-багровой массы неукротимого огня).

One tempestuous night, Metzengerstein, awaking from a heavy slumber, descended like a maniac from his chamber, and, mounting in hot haste, bounded away into the mazes of the forest. An occurrence so common attracted no particular attention, but his return was looked for with intense anxiety on the part of his domestics, when, after some hours’ absence, the stupendous and magnificent battlements of the Ch^ateau Metzengerstein, were discovered crackling and rocking to their very foundation, under the influence of a dense and livid mass of ungovernable fire.

As the flames, when first seen, had already made so terrible a progress (так как пламя, когда впервые /было/ замечено, уже совершило столь ужасное достижение = уже успело охватить так много) that all efforts to save any portion of the building were evidently futile (что все усилия спасти какую-либо часть здания были очевидно бесплодными), the astonished neighborhood stood idly around in silent and pathetic wonder (пораженные соседи стояли праздно кругом в молчаливом и безнадежном изумлении; pathetic – жалкий, душераздирающий, безнадежный).

As the flames, when first seen, had already made so terrible a progress that all efforts to save any portion of the building were evidently futile, the astonished neighborhood stood idly around in silent and pathetic wonder.

But a new and fearful object soon rivetted the attention of the multitude (но новый и ужасный предмет скоро приковал /к себе/ внимание толпы), and proved how much more intense is the excitement (и доказал, насколько сильнее волнение) wrought in the feelings of a crowd by the contemplation of human agony (вызванное в чувствах толпы созерцанием человеческих мук; wrought – возбужденный, выработанный), than that brought about by the most appalling spectacles of inanimate matter (чем то, /которое/ вызвано самыми ужасными зрелищами /гибели/ неживой материи; to bring about – вызвать, осуществить: «принести около»).

But a new and fearful object soon rivetted the attention of the multitude, and proved how much more intense is the excitement wrought in the feelings of a crowd by the contemplation of human agony, than that brought about by the most appalling spectacles of inanimate matter.

Up the long avenue of aged oaks (по направлению к замку, по длинной аллее с древними дубами; up – вверх; вдоль, по направлению к смотрящему) which led from the forest to the main entrance of the Ch^ateau Metzengerstein (которая вела из леса к главному входу в замок Метценгерштейн; to lead – вести), a steed, bearing an unbonneted and disordered rider (конь, несущий всадника с непокрытой головой и в разодранной одежде; bonnet – чепец, шляпа, берет; unbonneted – с непокрытой головой; disorder – беспорядок; disordered – приведенный в беспорядок, спутанный, расстроенный), was seen leaping with an impetuosity which outstripped the very Demon of the Tempest (был замечен скачущим со стремительностью, которая превосходила самого Демона Бури).

Up the long avenue of aged oaks which led from the forest to the main entrance of the Ch^ateau Metzengerstein, a steed, bearing an unbonneted and disordered rider, was seen leaping with an impetuosity which outstripped the very Demon of the Tempest.

The career of the horseman was indisputably, on his own part, uncontrollable (галоп всадника был неоспоримо им неуправляем: «с его стороны»). The agony of his countenance, the convulsive struggle of his frame, gave evidence of superhuman exertion (мучительные гримасы его лица, конвульсивные схватки его тела говорили о сверхчеловеческом напряжении сил; to give evidence – давать свидетельство, делать очевидным, говорить о): but no sound, save a solitary shriek, escaped from his lacerated lips (но ни один звук, кроме одного-единственного крика, не сорвался с его разодранных губ; to escape – сбежать), which were bitten through and through in the intensity of terror (которые были прокушены насквозь и насквозь = были многократно прокушены насквозь в неистовстве ужаса).