Английский с Эдгаром По. Падение дома Ашеров / Edgar Allan Poe. The Fall of the House of Usher

По Эдгар Аллан

The career of the horseman was indisputably, on his own part, uncontrollable. The agony of his countenance, the convulsive struggle of his frame, gave evidence of superhuman exertion: but no sound, save a solitary shriek, escaped from his lacerated lips, which were bitten through and through in the intensity of terror.

One instant, and the clattering of hoofs resounded sharply and shrilly above the roaring of the flames and the shrieking of the winds (одно мгновение – и грохот копыт раздался резко и пронзительно поверх рева пламени и завывания ветра; to resound – прозвучать; to shriek – верещать, вопить) – another, and, clearing at a single plunge the gate-way and the moat (другое – и, преодолев одним прыжком ворота и крепостной ров; to clear – очищать; перескочить, взять /барьер/), the steed bounded far up the tottering staircases of the palace (скакун

взнесся далеко наверх по шатким лестницам дворца), and, with its rider, disappeared amid the whirlwind of chaotic fire (и, со своим всадником, исчез в вихре хаотического огня).

One instant, and the clattering of hoofs resounded sharply and shrilly above the roaring of the flames and the shrieking of the winds – another, and, clearing at a single plunge the gate-way and the moat, the steed bounded far up the tottering staircases of the palace, and, with its rider, disappeared amid the whirlwind of chaotic fire.

The fury of the tempest immediately died away (ярость бури тотчас утихла; to die away – стихнуть, замереть: «умереть прочь»), and a dead calm sullenly succeeded (и мрачно наступила мертвая тишь; to succeed – последовать). A white flame still enveloped the building like a shroud (один белый язык пламени все еще окутывал здание, как саван), and, streaming far away into the quiet atmosphere (и, уносясь прочь в тихую атмосферу; to stream – течь, струиться), shot forth a glare of preternatural light (испустил сияние сверхъестественного света; to shoot – стрелять; forth – вперед, наружу; to shoot forth – внезапно появиться; пустить /почки/); while a cloud of smoke settled heavily over the battlements (в то время как облако дыма тяжело опустилось на зубчатые стены) in the distinct colossal figure of – a horse (в явственной, огромной форме лошади).

The fury of the tempest immediately died away, and a dead calm sullenly succeeded. A white flame still enveloped the building like a shroud, and, streaming far away into the quiet atmosphere, shot forth a glare of preternatural light; while a cloud of smoke settled heavily over the battlements in the distinct colossal figure of – a horse.

Berenice

(Береника)

Dicebant mihi sodales, si sepulchrum amicae visitarem, curas meas aliquantulum forelevatas.

Ebn Zaiat

Мне говорили собратья, что, если я навещу могилу подруги, горе мое немного облегчится.

Ибн-Зайат

Misery is manifold (горе разносторонне: «многосложно»). The wretchedness of earth is multiform (несчастье земли многообразно). Overreaching the wide horizon as the rainbow (охватывая широкий горизонт, как радуга; to overreach – достигать, распространяться), its hues are as various as the hues of that arch (его цвета так же разнообразны, как цвета этой дуги = радуги) – as distinct too (и столь же несхожи меж собой; distinct – явный, отчетливый, отдельный, индивидуальный; too – тоже, также), yet as intimately blended (и все же так же тесно смешаны). Overreaching the wide horizon as the rainbow (охватывая широкий горизонт, как радуга)! How is it that from beauty I have derived a type of unloveliness (как это = как вышло, что из красоты я извлек символ уродства)? – from the covenant of peace, a simile of sorrow (из завета мира – сравнение для скорби)?

Misery is manifold. The wretchedness of earth is multiform. Overreaching the wide horizon as the rainbow, its hues are as various as the hues of that arch – as distinct too, yet as intimately blended. Overreaching the wide horizon as the rainbow! How is it that from beauty I have derived a type of unloveliness? – from the covenant of peace, a simile of sorrow?

But as, in ethics, evil is a consequence of good (но как – в этике – зло есть последствие добра), so, in fact, out of joy is sorrow born (так же, в самом деле, из радости рождается печаль; born – рожденный). Either the memory of past bliss is the anguish of today (либо воспоминание о прошедшем блаженстве есть мука сегодняшнего дня), or the agonies which are (либо страдания, которые суть), have their origin in the ecstasies which might have been (имеют свой исток в наслаждениях, которые могли бы быть).

But as, in ethics, evil is a consequence of good, so, in fact, out of joy is sorrow born. Either the memory of past bliss is the anguish of today, or the agonies which are, have their origin in the ecstasies which might have been.

My baptismal name is Egaeus (мое

крестильное имя – Эгей); that of my family I will not mention (имя моей семьи = фамилию я не стану упоминать). Yet there are no towers in the land more time-honored (но нет башен = замков в этой земле более почтенных временем = более древних) than my gloomy, gray, hereditary halls (чем моя мрачная, серая наследная усадьба).

My baptismal name is Egaeus; that of my family I will not mention. Yet there are no towers in the land more time-honored than my gloomy, gray, hereditary halls.

Our line has been called a race of visionaries (нашу линию = семью называли породой мечтателей; visionary – провидец, прорицатель; мечтатель; выдумщик, фантазер; vision – видение); and in many striking particulars (и во многих поразительных деталях) – in the character of the family mansion (в характере семейного дома) – in the frescos of the chief saloon (во фресках главного зала) – in the tapestries of the dormitories (в гобеленах спальных комнат) – in the chiselling of some buttresses in the armory (в резьбе на некоторых контрфорсах арсенала) – but more especially in the gallery of antique paintings (но еще более того – в галерее древних картин; especially – особенно) – in the fashion of the library chamber (в особенностях библиотечной комнаты) – and, lastly, in the very peculiar nature of the library’s contents (и, наконец, в сам'oй особенной природе содержимого этой библиотеки) – there is more than sufficient evidence to warrant the belief (есть более чем достаточно свидетельств, чтобы подтвердить эту веру).

Our line has been called a race of visionaries; and in many striking particulars – in the character of the family mansion – in the frescos of the chief saloon – in the tapestries of the dormitories – in the chiselling of some buttresses in the armory – but more especially in the gallery of antique paintings – in the fashion of the library chamber – and, lastly, in the very peculiar nature of the library’s contents – there is more than sufficient evidence to warrant the belief.

The recollections of my earliest years are connected with that chamber, and with its volumes (воспоминания моих самых ранних годов связаны с этой комнатой и с ее фолиантами) – of which latter I will say no more (о каковых последних = о которых я не скажу больше). Here died my mother (здесь умерла моя мать). Herein was I born (сюда = в эту комнату я был рожден). But it is mere idleness to say that I had not lived before (но пустая тщета – сказать, что я не жил прежде; idleness – праздность, безделье, бесполезность; idle – праздный) – that the soul has no previous existence (что у души нет предыдущего существования). You deny it (вы отрицаете его)? – let us not argue the matter (не станем спорить об этом деле). Convinced myself (сам, убежденный), I seek not to convince (я не ищу убеждать /других/).

The recollections of my earliest years are connected with that chamber, and with its volumes – of which latter I will say no more. Here died my mother. Herein was I born. But it is mere idleness to say that I had not lived before – that the soul has no previous existence. You deny it? – let us not argue the matter. Convinced myself, I seek not to convince.

There is, however, a remembrance of aerial forms (есть, однако, воспоминание об эфирных очертаниях) – of spiritual and meaning eyes (об одухотворенных и значащих = выразительных глазах) – of sounds, musical yet sad (о звуках, музыкальных, но печальных) – a remembrance which will not be excluded (воспоминание, которое не будет исключено = от которого не отмахнешься); a memory like a shadow (воспоминание, как тень) – vague, variable, indefinite, unsteady (расплывчатое, изменчивое, неопределенное, нетвердое; steady – устойчивый); and like a shadow, too, in the impossibility of my getting rid of it (и похожее на тень также в невозможности мне избавиться от него; rid – свободный; to get rid of – освободиться от чего-либо; to get – зд.: стать, сделаться) while the sunlight of my reason shall exist (покуда солнечный свет моего разума будет существовать).