Английский сад. Книга 1. Виктор.

Савански Анна

Вивьен Грин была той женщиной, что могла одним взглядом завлечь мужчину в свои сети. Ей светской красавице, новоиспеченной жене уже не молодого политика, удалось завлечь мужчину, который, как виделось, не поддается соблазнам. Она бросала короткие взгляды, пока его восхитительная жена, эта фея для других, но не для своего мужа, порхала среди гостей, обольщая то МакДональда, то Черчилля, то братьев Чемберленов. Он жадно все это время смотрел на другую. Вильям Трейндж не устоял…

Мужчины склоны к порокам, и соблазнам, лишь редкие из них могут хранить верность, как лебедь своей спутнице. Они падки на соблазн, особенно когда их возраст пересекает отмету тридцать пять. Они уже ощущают себя не такими божественными, и все больше начинают искать спутниц моложе себя. Вивьен это знала, знала, что мужчины склоны к дуновеньям своих

желаний, они пленники своих грешных мыслей. Да, она видит его голодный взгляд, кожей чувствует его возбужденную плоть и сознанье, его мечты и виденья, в них он ее касается, в них он сходит с ума в ее объятьях. Она подождала, когда он совсем останется один, чтобы подойти к нему. Его взгляд пробежался по ее декольте. Да, от этой голубоглазой брюнетки у него закипала кровь. Она взяла его за локоть увлекая за собой. Все было слишком греховно, но все было так, как хотел он. Девушка оказалась страстной любовницей. Животное желание захватило его с головой. Она жена одного из знакомых, он женатый на самой лучшей женщине на свете, но это не остановило его.

Мужчины склоны к порокам, а умелая женщина пользуется этим, они знают, что мужчины глупы, когда касается телесности. Вивьен готова была поддерживать эти глупые стремления. Ей было скучно в свете, скучно и с мужем, который уставал и лишь в редкие минуты, прижимал к кровати и по прежней привычке выражал своей супружеский долго. Она вышла замуж за него лишь из-за его состояния и его положения в обществе. Но любить? Нет, для любви есть другие мужчины, для любви нет стеснений, любовь это сладкий плод, что нужно испивать медленно, и похоже Вильям Трейндж готов отведать этот плод вместе с ней. Его жена не видит этого, для нее он ее мужчина, для нее он всегда будет с ней. Глупышка…

Мария месяц жила, словно с закрытыми глазами и только позже заметила, как ее муж изменился. Его глаза похолодели, и понемногу начала уходить нежность. Ночами смотря в потолок она ждала его прикосновений, но вместо этого она впервые испытала одиночество. Что же ей было делать? Она твердила себе, что просто после стольких лет такое часто происходит, но после каждой ночи понимала, что так не должно быть. Что-то должно было бы произойти, что сблизило бы их вновь. Мария страдала, она снова и снова меняла себя, чтобы показать, что она все та же юная ирландская девушка. Но мужчины странные существа, они разрываются между старой любовь и новой сильной страстью. Им так сложно сделать иногда выбор, что они не замечают, как делают больно другим. Мария поняла, что ее муж неверен ей, и не смогла терпеть это. Мудрая женщина делает вид, что не знает, но в тоже время борется за свое счастье, так что бы ее муж не понял этого, не решив, что она слишком ревнивая. Она нашла письмо от Вивьен Грин и тогда-то поняла, что у ее мужа роман с этой особой.

Она написала письмо для мужа Вивьен изменив свой почерк до неузнаваемости, намекнув, что его молодая жена изменяет ему. Вивьен получив это письмо испугалась, сказав Вильяму, чтобы они больше никогда не встречались. Он не долго прибывал в апатии. Рамсей МакДональд решил отправить Вильяма в посольство Франции. Так Вильяму пришлось уехать вместе со своей семьей в Париж. Там пришлось ему забыть о своем романе и вновь посмотреть на свою жену влюбленными глазами. Иногда стоит сделать глупый поступок, чтобы понять что же за чудо рядом с нами.

Мужчины склоны к ошибкам, но мудрые женщины склоны прощать. Любовь часто слепа, любовь часто глупа, но только она дает неповторимое чувство счастья и эйфории. Без этого чувства вся жизнь пуста, без этой радости жизнь не прожита. Все люди совершают ошибки, и нужно научить прощать ради себя самих.

Август 1925.

Беременность не изменила привычек юной леди Хомс, она все также любила по утру вдыхать свежий воздух, и выходить в сад, принимать гостей и готовить для них лакомства. Виктор перестал уходить утром, оставляя лишь записку, он поцеловал ее в щеку теперь, прежде чем уйти, и подолгу держал руку на ее растущем животе. Он любил эту девочку больше всех, она скрасила его одиночество, научила прощать, и научила достигать новых пределов в жизни. Она подогревала его тщеславие, часто стыдя его нерешительность. Они так с Артуром совсем не заметили, как их жены стали управлять ими. Нет они не были тем типом женщин, что положат все на алтарь своих амбиций, им не к чему

приносит себя в жертву ради успеха своего мужа, чтобы тоже быть успешной. Нет, они были совсем другими. Виктор восхищался ими, и конечно, как попытался сделать Артур, запереть своих прелестную жену в четырех стенах, чтобы ничего на роком не случилось, он не стал этого делать. Как он мог посадить любимую под стекленный колпак.

Диана не изменилась с беременностью, она стала только краше, молодая цветущая женщина. Ночью он нежно обнимал ее, уже не было той горячей страсти, это было проявление уважения к матери его ребенка. Он легко касался ее затылка губами, а потом бесконечно долго любил ее, находя ее тело и дух источником бесконечного наслаждения. Иногда она из-за эмоционального стояния плакала, прося его прежнего напора, и он покорно это исполнял. Он любил ее, как же он мог отказывать ей в ее капризах, для него это казалось, так он мучает ее. Разве можно мучить ее? Впервые за многие годы проведенные в Лондоне, а уже прошло одиннадцать лет, он ощущал себя самым счастливым человеком на свете. Ему не нужны были его заводы, деньги, он просто мечтал всегда быть рядом с ней. Диана же ощущала себя вечно парящей над землей. Ее любил Виктор Хомс, холодный надменный ирландец, в семье которого мало у кого было сердце. Но он был другим, совсем другим, и от этой мысли она постоянно улыбалась.

15 августа на свет появился их первенец. Диана совсем не беспокоилась о том, а вдруг это будет девочка. Они даже шутили с Джейсоном, у которого примерно в тоже время должен был родится ребенок, что их дочь выйдет замуж за его сына, или наоборот. Ей положили на живот красненький комочек, она посмотрела в его лицо, потом лица акушерок, они улыбались, а она немного не понимала, что все это означает.

– Это мальчик, миледи, - произнесла самая старая из них, - очень красивый мальчик, очень похож на вас.

– О, - воскликнула Диана, гладя младенца робка по головке, - а где мой муж? – она знала, что часто мужья в такие минуты напиваются чуть ли не до беспамятства, чтобы только не слышать истошных криков своих жен, а другие заранее начинали отмечать.

– Мы уже послали за ним, миледи.

Его жена рожала в госпитале Артура и Джейсона, и конечно, Виктор сидел в кабинете, ожидая, когда его позовут. Еще многие помнили как он работал здесь простым терапевтом, и к его жене относились, как к королеве. Он нервничал, хотя помнил, как его мать рожала его брата и сестру. Он помнил, как она тогда громко тогда кричала, произнося иногда слова брани, а потом по дому пронесся плач младенца. Виктор смотрел в окно, ему было все равно кто появиться на свет. Мальчик, это, конечно же, очень хорошо, наследник, а может быть он и не захочет продолжать его дела. Он мечтал о дочери, чтобы заботиться о ней, лелеять ее, как свою жену, а потом со слезами в глазах отдать ее в руки будущего мужа. Кто-то тихо вошел, он обернулся у порога жалась молодая медсестра.

– Все закончилось, - произнесла она.

– Как она? – он боялся в редкие минуты ужаса, что его хрупкая девочка умрет при родах.

– Счастлива, искала вас. Она очень вымотана, милорд. Вы хотите узнать кто у вас родился? – спросила девушка.

– Нет, она сама мне все скажет, - Виктор мягко улыбнулся, - пойдемте.

Он вошел в палату, его Диана уже спала, он поцеловал ее в лоб, рядом в колыбельке лежал сверток перевязанный голубой лентой. Мальчик. Он взял его на руки, заглядывая в лицо, изучая черты. Волосы у него были темные, значит он будет первым не рыжеволосым Хомсом, была надежда, что глаза будут его, но на самом деле он не расстраивался. Он неловко качал сына на руках, прижимая к себе. Виктор улыбнулся, ребенок стал ворочаться, начиная плакать.

– Тише, не плачь, я твой отец, как же мы назовем тебя? – ребенок успокоился. Виктор обернулся, увидев, что жена проснулась, и наблюдала за ним из-под опущенных ресниц.

– Да и как? – выдохнула она.

– Я бы хотел Джордж, как нашего короля[14], я бы хотел Джордж Дезмонд Блейк, моего деда звали Дезмонд Джордж Роберт…

– Понимаю, что это значит для тебя, миленький мой, - прошептала Диана, - он умер молодым, и чтобы наш сын не повторил его судьбу, ты так решил изменить имя?

– Да, - он отдал ей сына, - отдыхай, любимая. Ты только что, за двести лет родила первого лорда Хомса на английской земле, - он поцеловал ее в щеку, и тихо вышел, счастье переполняло его, как никогда.