Английское дело адвоката
Шрифт:
Я рассеянно кивнула, не спуская глаз с зажатого в свободной от салфетки руке старушки кухонного тесака. Заметив мой взгляд, Летиция Гануэй невозмутимо заметила:
– Я не позволю дикарке с островов извести меня так же, как она извела бедняжку Ирму.
В следующий миг я увидела то, чего не заметила сначала. Над дверью углем был жирно намалеван католический крест. Следующий крест чернел на стене на расстоянии полуметра от первого. Далее угольные кресты следовали на приблизительно равном удалении друг от друга и имелись везде, куда падал взгляд, подстерегая неподготовленного гостя в самых
– А может, на чай останетесь? – проявляла гостеприимство хозяйка.
– Я от чая, замечаю, мало толку получаю, – по-русски скаламбурил Борис и озорно подмигнул тете Летти. – Нам бы пива, – с интонациями Никулина добавил он.
– Спасибо, тетя, мы с Борисом торопимся, – решительно проговорила Генриетта, делая Устиновичу-младшему знаки глазами.
– В любое время милости прошу в гости, заходите ко мне запросто, не смущайтесь! – возбужденно говорила миссис Гануэй, глядя на удаляющихся племянницу и ее русского друга.
Кинув прощальный взгляд на Бориса, я захлопнула за собой входную дверь и решительно направилась следом за хозяйкой. Выставив перед собой нож, точно в любой момент на нее мог наброситься притаившийся за углом убийца, миссис Гануэй повела меня в глубь дома. Миновав узкий коридор, по обе стороны которого шли дубовые двери с красовавшимися над наличниками символами христианской веры, хозяйка остановилась перед одной из них и, вынув из кармана связку массивных ключей, отперла замок.
– Ну что же, Агата, переодевайся и выходи к столу, мы с преподобным Вессоном недавно приступили к трапезе.
Едва заметив велосипед, я сразу же подумала, что сделаю все для того, чтобы поговорить с викарием, и упускать возможность посидеть с ним за одним столом не собиралась. Поэтому быстренько закинула сумку в шкаф и, наскоро сполоснув лицо и руки, припустила за тетей Летти. В столовой горели свечи и велась неторопливая беседа между двумя трапезничающими людьми. Напротив хозяйки восседал крохотный квадратный человечек в старомодном сюртуке и, ловко орудуя приборами, поглощал овощное рагу. Овальные очки на его массивном носу поблескивали золотой оправой, белоснежный воротничок оттенял смуглость обветренного лица.
– Вот, преподобный, познакомьтесь, Агата из России, она адвокат того русского профессора.
Викарий отложил приборы, снял очки, неторопливо протер их салфеткой и, снова водрузив на нос, внимательно взглянул на меня, склонив голову набок, отчего сделался похож на пожилого какаду.
– Добро пожаловать в Арбингтон, – певуче проговорил он тем самым тоном, каким, должно быть, много лет подряд проповедовал прихожанам своей церкви. – Что привело вас сюда, юная леди?
– Желание купить хорошего меда, – вырвалось у меня, прежде чем я успела понять, что говорю. – Я слышала, что вы, преподобный, держите пчел.
– Вы так любите мед, что приехали за ним из России? – удивился викарий.
– А я читала, что в России есть свой мед, – пожала плечами Летиция. – Особенно хорош липовый, не так ли?
– Бабушка сказала, что была в Британии и запомнила ваш мед на всю жизнь. Она просила привезти баночку, – извиняющимся тоном проговорила я, твердо придерживаясь выбранной линии.
– Отец Вессон, Агата шутит, – смущенно
– Дорогая Летиция, неужели вы думаете, что я не понимаю истинной причины приезда этой девушки? – иронично вскинул брови святой отец.
– Агата, угощайся рагу, вот здесь подлива, – придвинула ко мне блюдо с овощами и сотейник хозяйка дома. И, кинув недовольный взгляд на викария, добавила: – Я тоже не дура, святой отец, и понимаю, зачем в Арбингтон может пожаловать адвокат из России. Девушка приехала насчет побега Мак-Корника. Это и так понятно, если она представляет интересы русского профессора.
Эта беседа мне и в самом деле напомнила чаепитие у Мартовского зайца из «Алисы в стране чудес», и я подумала, что Генриетта была права, когда говорила о странностях арбингтонцев. Уплетая овощи, я мысленно похвалила себя за предусмотрительность, ведь одно дело собирать сведения о беглом преступнике-сержанте, и совсем другое – об уважаемых горожанах, каковыми являются члены семейства Шерманов. Интересно, что бы стали говорить эти милые старички, если бы знали, по какому я здесь поводу на самом деле?
– Нет, я действительно хочу купить мед, – с мягкой улыбкой сказала я, снова разворачивая разговор в нужное мне русло. – А Сэм Уэнсли сказал, что меда хорошего у вас нет, потому что все вокруг отравлено ртутью корпорации Шермана. И что из-за плохой экологии у Кристофера Шермана даже внук родился больной.
– Какая глупость, – вспыхнула старушка. – Ртуть тут ни при чем! Джек родился совершенно нормальным. Его Дженнифер швырнула об кафель, когда к ней заглянул Роберт Гамильтон, чтобы осмотреть младенца. Дженни всегда любила Роберта и вышла замуж за Стива только из-за богатства Шерманов, ведь у девочки было такое тяжелое детство! Но сердцу не прикажешь. Ирма рассказала мне под большим секретом, что Дженни кормила в тот момент младенца грудью, и как только она увидела Роберта, в голове у бедняжки помутилось, и, не совладав с собой, она кинула мальчишку на кафельный пол, он ударился головой и повредил ногу.
– Полноте, миссис Гануэй, – рассмеялся викарий. – Вы снова за свое!
– Можете не верить мне, преподобный, но Ирма рассказала все как было, Ирма в больнице работала и знала, о чем говорит! – пришла в волнение хозяйка. – Между прочим, помимо Ирмы, при этом присутствовал, как вы сами понимаете, еще и Роберт Гамильтон, а также Сьюзен Наварро и эта ненормальная дикарка, Олив.
– Господь не одобряет клеветы, – устало проговорил падре. – А то, что вы, Летиция Гануэй, сейчас делаете, – это не что иное, как самая настоящая клевета на добропорядочную христианку Дженнифер Шерман.
– Конечно, удобнее считать меня сумасшедшей, ведь подтвердить мои слова некому! – воинственно сжала кулачки старушка. – Все свидетели погибли – и Ирма, и Роберт, и Сью. Дикарку как свидетеля я не рассматриваю. А вы подумайте, святой отец, может, потому они и были убиты, что кому-то было очень нужно заткнуть им рты? Всем известно, как безгранично Олив предана своей спасительнице, ради спокойствия Дженнифер она готова пойти на все.
– Но Ирму Уэнсли никто не убивал, – покачал головой викарий. – Она умерла своей смертью.