Английское дело адвоката

Львова Ева

– Это с какой стороны посмотреть! – возбужденно проговорила Летиция, сверкая глазами. – За неделю до смерти Ирма приходила ко мне и рассказывала, что видела, как Олив на заднем дворе дома Шерманов скакала у костра и кидала в огонь перья черной курицы и листву, что-то бормоча себе под нос. А когда нянька отправилась спать, Ирма пробралась к потухшему костру и нашла в нем обгоревший кусок своей собственной фотографии, опознав снимок по платью в горошек. Ирма всерьез считала, что нянька Шерманов наслала на нее смерть. Но я тогда посмеялась над опасениями подруги, а теперь и сама вижу,

что Ирма оказалась права. Сгореть от лейкемии всего за месяц, разве такое возможно?

– Ну хорошо, Летиция, допустим, что вы правы, – вздохнул викарий. – Тогда ответьте мне на такой вопрос: почему Олив Мгамба жгла фото именно вашей подруги? Почему не Роберта и не Сьюзен?

– Да потому, что Ирма нарушила обещание и рассказала мне о преступлении Дженнифер! Вы понимаете, преподобный, чем рисковала Дженни, швыряя одного из Шерманов на пол? Вы отдаете себе отчет, что такое поднять руку на наследного баронета? Да Стивен бы Дженнифер своими руками придушил, ведь по вине Дженни их сын не только отстает в развитии, но еще и хромой и не может заниматься джоггингом, а Стив помешан на беге трусцой. Да и сэр Кристофер бы стер невестку в порошок, узнай он об этой истории. Ирма открыла мне тайну, а Роберт и Сью хранили молчание, потому и не умерли от проклятий дикарки. Хотя и они недолго прожили. Теперь только я осталась в живых из тех, кто знает правду о мальчишке Шермане, и преданная Олив не оставит меня в покое, но няньке меня не одолеть. Слабы ее проклятья против меня, истинной христианки!

– Просто удивительно, как в вас, Летиция Гануэй, уживается мракобесие и истинная вера! – покачал головой викарий. – Я, конечно, нахожу вас пригодной для должности секретаря приходского совета, но Эбинейзер Смит испытывает на этот счет большие сомнения.

– Много Эби Смит понимает! – пробормотала Летиция. – Он и в городе-то почти не бывает, все больше разъезжает по миру и спасает человечество от зла.

– Преподобный, а не расскажете, как так получилось, что волонтеры спасли Олив? – подала я голос, посчитав момент благоприятным.

– Меня там не было, – пожал плечами святой отец, – а пересказывать историю о легендарном событии – все равно что слушать, как друг напевает песню Карузо, и думать, что теперь-то ты знаешь о таланте Карузо все. В том смысле, что лучше спросить очевидцев.

– Так назовите очевидцев, – потребовала я. – Так хочется узнать об этой истории побольше!

– Отряд волонтеров состоял из пяти человек, – принялся загибать пальцы викарий, – руководителя группы Эбинейзера Смита, Стивена Шермана, Дженнифер Роуз, Роберта Гамильтона, Сьюзи Наварро и репортера городской газеты Питера Перкинса.

– Мне бы хотелось поговорить с Эбинейзером Смитом, – простодушно выпалила я, вспомнив мальчишескую улыбку псаломщика и мужественную ямочку на подбородке. – Нельзя ли это устроить?

– Это не просто сделать, Эбинейзер не сидит на месте, – с затаенной гордостью в голосе сообщил викарий. – Мой псаломщик находит на карте места, где больше всего требуется его помощь, и спешит туда.

– А если мистер Смит сейчас в России, – с деланой наивностью захлопала я глазами, – то получается, что в Москве тоже требуется кого-то

спасать?

– О чем вы говорите, мисс? – удивился викарий.

– На Ютьюбе есть видео, где мистер Смит сидит в машине с Дженнифер и Олив на одной из улиц Москвы, – пояснила я. – Может быть, вы знаете, зачем он к ним приехал?

– Я не пастух псаломщику моему, Эбинейзер волен выбирать свой путь сам, – уклончиво ответил священник. – Пожалуй, я пойду, – поднимаясь из-за стола, тусклым голосом добавил он. – Дорогая Летиция, теперь вы не одна, и я за вас спокоен. Готовьтесь ко сну и никого не бойтесь.

– Какие глупости, можно подумать, что до приезда Агаты я кого-то боялась, – фыркнула тетя Летти, протягивая руку к тесаку и привычным жестом берясь за ручку. – Постойте, преподобный, я провожу вас. Агата, ты не составишь мне компанию?

* * *

Дорога к дому викария лежала через засыпающий город. Было не поздно, где-то около девяти, но магазины и лавочки уже не работали, и житель Москвы, привыкший к круглосуточной торговле в мегаполисе, испытывал определенные неудобства. Мы неторопливо шли по выложенной булыжником мостовой, и Летиция, истолковав мой вопрос по-своему, пустилась в пространные объяснения относительно того, что купить вечером что-нибудь к чаю можно лишь в районе университета. Преподобный всю дорогу молчал, думая о своем. Простившись с викарием Вессоном у церковной ограды, миссис Гануэй повела меня в тот самый магазин, спросить о котором я имела неосторожность.

– Там продают свежайшие профитроли, – щебетала она, придерживаясь похожей на куриную лапку ручкой за мой рукав. На запястье ее правой руки болтался пустой пакет из супермаркета «Маркс и Спенсер», служа прикрытием зажатому в кулаке тесаку. – Если купить сразу дюжину, пирожные отдают вместе с подносом.

Свернув за угол, мы увидели внушительный замок, перед которым расстилалась просторная лужайка с идеально подстриженным газоном. Герб на воротах давал понять, что здесь проживает баронет.

– Родовое гнездо Шерманов? – догадалась я.

Старушка кивнула и, привстав на цыпочки, пробормотала:

– Обычно сэр Кристофер в ночное время сидит в своем любимом кресле на террасе и читает Шекспира. Странно, сегодня его там нет. Уж не хватил ли баронета удар от треволнений с экологической комиссией? Случись что, так и будет лежать в своей берлоге, как старый медведь, ведь он один как перст.

– У баронета нет прислуги? – удивилась я.

– Кристофер Шерман категорически не выносит в доме чужих людей, – ответила старушка. – Пойдем-ка, милочка, заглянем на огонек, я знаю в заборе удобную дыру.

Двигаясь вдоль забора, тетя Летти дошла до зарослей орешника, отогнула одну из крепких на вид штакетин и проскользнула на территорию Шерманов. Снедаемая любопытством, я устремилась за ней. Летиция Гануэй прошла в тени окружающих лужайку деревьев до террасы и, взойдя по ступеням, заглянула в окно.

– Все в порядке, сэр Кристофер жив-здоров и потягивает виски, – с облегчением выдохнула она, покидая наблюдательный пост.

И, замерев, точно ее осенила внезапная идея, Летиция тронула меня за плечо и спросила: