Английское дело адвоката

Львова Ева

– Быстрее, мисс, мы можем не успеть! – прокричал он, устремляясь в распахнутые двери, над которыми красовалась светящаяся вывеска «Фургон с прицепом» и из которых то и дело вываливались здоровяки в бейсболках. На их грубых лицах было написано презрение ко всем, кто не сидит за рулем грузовика. Я знаю не много людей, готовых отважиться перешагнуть в одиночку порог подобного места, и парня, который очертя голову кинулся в двери этого ада, я не могла не зауважать. Посмотревшись в зеркало заднего вида и убедившись, что выгляжу вполне прилично, я отправилась за Питером Пэном. В зале бара было темно и душно, и казалось, что сигаретный дым заменяет воздух. Под грохот металла и утробный рык солиста неизвестной мне группы лениво покачивались на каблуках несколько девиц, изображая танец, но на них никто не обращал внимания.

Здоровяки с въевшимся в ладони мазутом столпились в центре зала у одного из столов. Оттуда доносилась бешеная ругань и мычание Бориса, силящегося что-то сказать по-английски. Приблизившись к столу, я увидела один из тех пивных поединков, о которых мне доводилось столько слышать после возвращения кудрявого друга с фестиваля пива в Мюнхене. Боря даже утверждал, что занял там почетное шестое место, но ему мало кто верил. Устинович-младший от этого страдал и при каждом удобном случае пытался доказать, на что он способен. Приятель уже и сам понимал, что «Фургон с прицепом» – не самое лучшее место для самоутверждения, но было поздно. Сидевший напротив Джуниора громила имел сложение Геракла, квадратную челюсть, рельефные бицепсы и такие кулаки, что становилось страшно за того, кто перейдет ему дорогу. А по всему выходило, что в этот самый момент на пути у парня стоял Борис. Сосчитав пустые кружки, выстроившиеся в ряд перед соперниками, я прикинула, что догнать Устиновича-младшего – это утопия, а перегнать – и подавно, и начала судорожно оглядываться в поисках путей к отступлению. И сразу же увидела Генриетту, сладко посапывающую за соседним столиком. Рядом с ней присел на корточки Пит Перкинс и отчаянно тряс полицейскую даму за плечо, но та лишь недовольно отмахивалась от репортера, требуя оставить ее в покое.

Волнение болельщиков достигло апогея, они подбадривали своего бойца, обзывали его слюнтяем и бабой и требовали уделать русского недоноска. Борька на оскорбления обижался и пытался ответить обидчикам на их языке, но у него получалось лишь невнятное мычание, которое я и услышала, когда вошла в бар. Каждую секунду подначиваемый дальнобойщик мог, упираясь кулаками в столешницу, медленно подняться, с грохотом опрокинуть стол, мешая в одну кучу свои и чужие кружки, и так двинуть кудрявому другу, что мне пришлось бы везти его предкам хладные останки в цинковом гробу. Такая перспектива меня не устраивала, и я решительно направилась к репортеру, продолжавшему бесплодные попытки разбудить собутыльницу Джуниора, втянувшую его в это приключение.

– Оставь Генри в покое, никто не обидит сотрудницу полиции, – быстро проговорила я, дергая Перкинса за руку и заставляя подняться. – А Борю реально могут убить. Слушай меня внимательно. Я отвлеку парней, а ты уводи Бориса. Только очень быстро уводи, ты меня понял?

– Кто отвлечет? Ты? – не понял Питер Пэн.

Пропустив мимо ушей недоверчивые интонации, которые звучали в вопросе Пита, я деловито продолжала:

– Ждите меня в машине возле мойки, а когда я сяду, сразу же жми на газ.

Подбежав к бармену, я попросила поставить что-нибудь медленное и, как только в зале заиграла тема из кинофильма «Криминальное чтиво», влезла на стойку бара и принялась неспешно раздеваться. Двигаясь в такт музыке, я одну за одной расстегнула пуговицы блузки, медленно-медленно сняла ее с себя и, раскрутив над головой, швырнула в толпу оторопевших дальнобойщиков. Их лица выражали скорее крайнюю степень удивления, чем заинтересованность моей персоной. Дальнобойщики смотрели на меня так, точно я была кошкой, внезапно расстегнувшей молнию на животе и снявшей шкурку через задние лапы. Путь к отступлению я присмотрела еще до того, как взгромоздилась на импровизированную сцену, и теперь только ждала момента, когда репортер донесет то и дело сползающего с его плеча Бориса до двери и выйдет наконец с ним на улицу. Тогда-то я спрыгну по другую сторону барной стойки и со всех ног кинусь бежать туда, где, по моим расчетам, должна находиться мойка. И упаси меня господь ошибиться дверью! Все прошло почти так, как я задумала, с той только разницей, что «Фургон с прицепом» от мойки отделяла глухая стена, и я была вынуждена выскочить в левую дверь, туда, где голый по пояс механик возвращал к жизни подуставший на дорогах Объединенного Королевства грузовик. Нельзя сказать, что парень сильно удивился откуда ни возьмись появившейся

дамочке в нижнем белье – ну да, юбку мне тоже пришлось снять, слишком уж долго Пит Перкинс шел с Борисом на улицу. Механик просто окинул меня критическим взглядом и ткнул черным от мазута пальцем в открытую дверь, точно я сама бы не догадалась, куда мне нужно. Зато тот путь, что я проделала по улице, огибая строение и добираясь до мойки, прошел под приветственные возгласы, свист и улюлюканье – это веселились проезжавшие мимо водители. В машине выяснилось, что Борис все-таки успел получить причитающиеся ему призовые. Правый глаз у него заплыл, превратившись в фиолетовую щелку, а из рассеченной брови хлестала кровь.

– Технический нокаут, – объявил кудрявый друг, прежде чем откинуться на спинку переднего пассажирского сиденья и впасть в тяжелое забытье.

– Парня надо везти в больницу, – стряхивая со своего плеча сползшую на его сиденье голову Джуниора, проговорил репортер. – Рана неглубокая, но швы наложить надо.

– Чего стоим? – удивилась я. – Поехали!

– Я вот думаю, – промямлил парень, – может, все-таки заехать сначала к миссис Гануэй?

– Это еще зачем? – начала раздражаться я, видя, как Устинович-младший истекает кровью, а Пит Перкинс продолжает бездействовать.

– Чтобы ты надела на себя что-нибудь, – выдавил из себя репортер, пряча глаза, и я поняла, что он стесняется моего нижнего белья гораздо больше, чем я сама.

– У меня ничего нет, – с вызовом ответила я, дерзко глядя парню в глаза. – У меня вообще нет с собой вещей. Я не собираюсь здесь долго задерживаться.

– А в чем же ты завтра будешь ходить? – изумился Питер Пэн.

– Попрошу что-нибудь у Летиции Гануэй, – пожала я плечами.

Пит Перкинс захохотал так искренне, что я тоже невольно заулыбалась, представив себя в лакричном платье тети Летти с кружевной отделкой.

– Давай лучше я тебе майку и джинсы одолжу, – отсмеявшись, предложил репортер.

– Тебе не жалко? – умилилась я столь великодушному предложению. – Хотя я, конечно, обязательно верну. Завтра же утром куплю себе платье и перед отъездом принесу твои джинсы назад.

– Ну что, тогда в больницу? Только ты, пожалуйста, подожди меня в машине.

Я согласно кивнула и, утерев влажной салфеткой залитое кровью лицо кудрявого друга, попросила Пита Перкинса поторопиться.

* * *

В хирургическом отделении больницы Арбингтона Бориса приняли без особых вопросов, всего лишь уточнив, уж не сам ли Пит Перкинс отделал так русского адвоката. Но после того как репортер клятвенно заверил дежурного хирурга, что он и пальцем не трогал Устиновича-младшего, парня с миром отпустили, оставив пострадавшего до утра, чтобы понаблюдать за ним в условиях стационара.

– Ну что, поехали ко мне? – усаживаясь за руль, весело спросил Питер Пэн. – Надеюсь, мама спит, если нет – с ней случится удар. С ума сойти, сейчас я приведу домой девчонку в одном только нижнем белье!

Возбуждение Перкинса мне совсем не понравилось, и я решительно сказала:

– Знаешь что, вынеси мне вещи на улицу, я передумала к тебе заходить.

– Да ладно, – оторопел он. – Ты что, испугалась?

– Само собой, нет, – фыркнула я. – Просто мне не нравится твой настрой. Как будто ты рассчитываешь уложить меня в постель в оплату за свои джинсы.

– Даже в мыслях не было, – смутился Пит, и по его дрогнувшему голосу я поняла, что попала в точку. – Я просто хотел с тобой поболтать, показать тебе свои работы. Я столько наснимал интересного, побывав в трех волонтерских поездках! Одна на Борнео, затем мы летали в Амазонию и на острова Папуа – Новой Гвинеи. Кстати, оттуда мы привезли женщину, предназначенную для жертвоприношения. Олив Мгамбу, может, ты уже слышала о ней? Между прочим, я много чего в тот раз снял на камеру. Не хочешь посмотреть?

Посмотреть я хотела, и даже очень. Это было как раз то, о чем я думала с той самой минуты, как увидела Пита Перкинса под окном дома тети Летти.

– Ладно, поехали, – сделав вид, что не до конца уверена в правильности своего решения, махнула рукой я. – Только сначала я прямо в машине оденусь, ты не возражаешь?

– Прямо в машине? – удивленно округлил глаза репортер.

– Ну да, – кивнула я. И пояснила: – А то как-то неловко входить в чужой дом в нижнем белье.

– Как скажешь, – пожал плечами парень.