Анна
Шрифт:
– Наш пес? – она отошла, почёсывая затылок и повторяя: – Наша собака? Моя собака?
Анна ласково дёрнула за поводок.
– Пошли отсюда, – сказал он Астору.
– Куда?
– Подальше, пока она не передумала.
– А как же мясо? – Астор огляделся.
– Забудь о мясе. Идём быстро… нет-нет, идём спокойно и тихо. Как ни в чём не бывало.
Они отошли недалеко, и, как только темнота окутала их, перешли на бег.
От Патти до Мессины они дошли за 2 дня, шагая от рассвета до заката. Первую
В последний день путешествия дул холодный ветер, небо было голубым, а воздух таким ясным, что всё казалось ближе.
Шоссе бежало по виадукам, которые прорезали усаженные деревьями холмы и врывались в тёмные туннели.
Ближе к городу непрерывный ряд автомобилей забивал все полосы движения. Все машины были с багажом. Порывшись в чемоданах одного внедорожника, они достали тёплые свитера, чистые футболки и ветровки.
Наконец, на вершине длинного подъёма перед ними открылся вид, которого они ждали месяцами. Пролив.
Анна и Астор стали прыгать и кружиться над собой, держась за руки.
– Добрались! – они забрались на крышу грузовика, чтобы лучше видеть.
Остров заканчивался полосой высоких домов, выходящих на большой порт и рукав синего моря, за которым возвышалась цепь тёмных гор. Континент. Два берега были так близки, что казалось, что между ними просто речка.
Анна представляла себе его безграничным, непреодолимым, и теперь, увидев его, подумала, что сможет пересечь его вплавь.
Остаток пути они пробежали, останавливаясь только для того, чтобы отдышаться. Они вышли на развязку и продолжили движение по пригородным дорогам, которые медленно заполнялись жилыми домами, магазинами, автозаправочными станциями и светофорами.
Мессина была сплошной пробкой машин, которые стояли даже в переулках, и всё же ближе к морю не ощущалось такого сильного чувства смерти и тоски, как в Палермо. Здесь город тоже сдавался под натиском природы. Повсюду, среди трещин асфальта, росла поросль и колючие кусты ежевики. Проспекты и тротуары покрылись землёй, а листья, трава и пшеница пускали корни. Вьющиеся растения взбирались по фасадам домов. Тут бродило много животных. Стада овец паслись рядом с памятниками, бородатые козлы прыгали по мусорным бакам, стаи птиц вылетали из окон, а табуны лошадей и жеребят бегали между машинами. Только гавань, огороженная рулонами колючей проволоки и окружённая армейскими машинами, напоминала о жестокости карантинных дней. Ветер нёс солоноватый запах моря, а волны пенились и шумели.
Было поздно, и они решили заняться переправой на следующий день. Дети поискали что-нибудь поесть в магазинах и супермаркетах, но ничего не нашли. Смертельно усталые, они пробрались в старое величественное здание с мраморным входом, будкой консьержа и лифтом в железной клетке. На верхнем этаже они обнаружили открытую дверь. На медной табличке звонка было написано: "Семья Джентили".
Чердак был заполнен картинами, рамами, мебелью из тёмного дерева и креслами
Анна и Астор растянулись на диванах гостиной перед экраном телевизора.
Астор тут же заснул. Анна клевала носом и непрерывно просыпалась, снова и снова выпрыгивая из клубка бесцветных и мучительных снов. Лежа на бархатных подушках, она дышала открытым ртом, слыша, как волны разбиваются о причал.
Она ничего не знала о Калабрии. Что там? Неужели каким-то Взрослым удалось выжить? А вдруг их не пустят на берег?
Уходите! Вас тут не нужно! Вы заражены.
Она с тоской вспоминала дом, лес, Торре-Норманна, возвращаясь мыслями к тем четырём годам, которые дети прожили в одиночестве, к якобы родным местам, к дорогам, по которым она ходила, и к усталости от тысяч решений, принятых в одиночку.
К лучшему или к худшему, со следующего дня всё будет по-другому.
Воздух в комнате был спёртый. Она открыла окно, вышла на террасу и подставила голову под ветер. Содрогаясь, она выглянула с перил в тёмную, беззвёздную ночь. Калабрия не светилась.
Не надо тешить себя излишними надеждами.
Потом она заметила, как вдалеке ярко светится и гаснет красный огонёк. Как будто кто-то слышал её мысли.
Сигнал.
Она стояла и смотрела на него, потирая руки. Кто мог посылать ей сигналы?
Только Взрослые.
Она вернулась внутрь и села на диван рядом с братом. Он спал лицом к спинке, бархатные полоски отпечатались на его щеке.
– Астор… Астор… – тихо позвала она его.
Мальчик продрал глаза:
– Что?
– Я люблю тебя, – Анна пожала плечами.
Малыш зевнул и провёл языком по губам.
– Ты спал? – спросила она.
– Да.
– Что тебе снилось?
Астор немного задумался:
– Бутерброды с колбасой.
Анна глубоко вздохнула:
– А ты меня любишь?
Малыш кивнул и почесал нос.
– Тогда подвинься.
Лёжа рядом с братом, она наконец уснула.
13.
День был подходящий.
Ветер утих, небо было ясным, море спокойным, а континент никуда не делся.
Они обошли всю гавань, но на причалах не было лодок. Снаружи, у устья причала, рядом с волнорезами, из воды торчали проржавевшие животы затонувших паромов, гребневые винты и дымовые трубы. Они стали домом для колоний чаек, которые обильно покрывали их помётом.
Дети вышли на набережную, разделённую эстакадой. Слева от них непрерывный ряд современных зданий выглядывал из-за сгоревших пальм, уличных фонарей и гальки, поглощённой морем. Но лодок не было и тут. Куда они делись? Неужели на них бежали с острова и их больше не осталось?