Аномалия Дорадо
Шрифт:
– Что случилось?!
– В аномалии происходит распад…
Мир провалился в ничто и вынырнул вновь. Нейросвязь прервалась.
Клим выскочил из кресла и бросился прочь из комнаты. Несколько минут, во время которых он несся по коридорам капсулы, показались целым столетием. Наконец он остановился перед дверью в командный отсек. Она исчезла, открывая проход. Клим вошел и встретил напряженный взгляд Зои – и не увидел в нем ни намека на бурю ярких эмоций, которые она недавно испытывала. Теперь она была совсем другая.
– Что такое, Клим? – резко спросила капитан.
Но ответа не дождалась – прищурила веки, погрузившись в систему управления.
– Надо уходить… от аномалии… как можно скорее! Мы слишком близко к ней!
– Что вы несете! – вскричал полковник, нависнув над физиком. – До объекта больше сотни миллиардов километров и к тому же…
Но вместо Клима заговорила внезапно охрипшим голосом Зоя:
– На нас что-то надвигается…
Леванов резко обернулся к женщине.
– Надвигается что?
– Пузырь истинного вакуума! – ответил за нее Клим.
– Объясните! – полковник вновь повернулся к физику, схватил его за локоть и заглянул в глаза.
– Потом объясню, уводите капсулу немедленно! Пузырь приближается со скоростью света!
– Наблюдаю, – подтвердила капитан. – Уходим!
Она прикрыла веки, возвращаясь к управлению.
Клим все еще тяжело дышал, сердце стучало в груди, в горле встал липкий ком. Он прислонился к стене и тоже прищурился, подключаясь к ВИС, чтобы понаблюдать за ситуацией вокруг «Ориона». Увидел, как капсула начала разворот, маневровые двигатели заработали на полную мощь. То, что прежде казалось сиреневой звездой, увеличило яркость и теперь выглядело на небе шариком для пинг-понга, а затем прямо на глазах выросло до размеров апельсина.
– Прыгайте же! – вскричал Клим, обращаясь к Зое. – Аномалия к нам гораздо ближе, чем мы рассчитывали!
– Прыжок сейчас невозможен, – процедила она.
– Почему?
– Концентраторы разряжены, нужно время.
Клим вспомнил, что когда-то читал о принципе действия гипердвигателей: он основан на разрыве ткани пространства-времени сосредоточением гигантского объема энергии в микроскопической точке. Оно выполняется концентраторами, которые после каждого выброса энергии требуют подзарядки.
– Как долго они будут заряжаться? – спросил он.
– Не менее получаса, – ответила капитан.
Леванов пробурчал проклятия и принялся мерить нервными шагами командный отсек.
«Орион» между тем завершил разворот и начал ускорение. Заработали аннигиляционные двигатели, сопла выстрелили снопами плазмы, и капсула помчалась прочь от разбухающего фиолетового шара. Ее скорость стремительно росла и через десять минут достигла 80 % от световой – большего из аннигиляционных двигателей не выжать. «Орион» удирал от аномалии на максимальном ходу, но этого было явно недостаточно: та увеличивалась на глазах и выглядела теперь, как сиреневый арбуз. Концентраторы по-прежнему заряжались, но уровень заряда был еще далек от необходимого.
– Юнь, – заговорил Леванов, – объясните, наконец, что происходит?
– Вы что-то раскопали в материалах «Альтаира»? – добавила свой вопрос капитан.
Клим отключился от ВИС и обратился к полковнику и капитану:
– Астрофизики «Альтаира» выяснили, что в этой части космоса происходит распад ложного вакуума…
– Так, я совсем запутался, – потряс головой Леванов, – недавно вы упоминали истинный вакуум.
– Верно, – кивнул Клим, а затем призадумался на мгновение, подбирая нужные слова, и продолжил: – Вакуум вообще – это область с минимальной энергией. Привычное нам пространство не обладает минимальной энергией… э-э… для наглядности
– И… что это означает для нас? – спросила Соира, которая тоже вошла в командный отсек и прислушивалась к разговору.
– До сих пор вопрос о распаде ложного вакуума являлся чисто теоретическим, – сказал Клим, – вероятность этого события оценивалась крайне низко. Но оно, как видно, все же произошло, и нам придется что-то с этим делать. Аномалия Дорадо – это точка, где распад начался. Этот процесс выражается в том, что пространство, или вакуум, меняется и обретает совершенно иные свойства, которые, скорее всего, окажутся несовместимы с жизнью в той форме, в которой она нам на данный момент известна. Скорее всего, но не обязательно – все зависит от того, какие именно свойства и особенности приобретет новый, истинный, вакуум.
– Но почему это вдруг произошло? – удивился Леванов. – И именно сейчас?
– Произойти сейчас это могло с той же вероятностью, что и в любой другой момент времени. То же самое касается ответа на вопрос «почему именно здесь?». А вот что послужило толчком распаду, почему он вообще начался… Определенных ответов на эти вопросы у меня нет, по крайней мере сейчас. Первое объяснение, которое приходит на ум, таково: поскольку нынешнее энергетическое состояние пространства не самое низшее, оно нестабильно и, следовательно, может, по законам квантовой механики, спонтанно туннелировать в новый вакуум – когда угодно и где угодно.
– Что значит «туннелировать»? – не поняла Соира.
– Это значит: без видимой причины начать происходить. Вдруг. Само. Как и все прочее в квантовом мире, распад вакуума подвержен базовому принципу неопределенности, как бы фундаментальному хаосу, который функционирует по совершенно случайным законам. Он и мог дать тот самый толчок, который заставил нашу Вселенную покинуть плато ложного вакуума и продолжить катиться вниз – к вакууму истинному.
– Но все, похоже, началось гораздо раньше, – заметила Зоя.
– Да, – согласился Клим, – аномалию обнаружили пять лет назад, но распад начался задолго до этого. Процесс сперва шел на квантовом уровне, затем на микроскопическом, потом аномалия разрослась до макроскопических размеров и стала заметной для дальнего наблюдения. Теперь же она перешла на космический масштаб, а в конечном итоге станет космологическим явлением, которое поглотит всю нашу Вселенную и полностью изменит ее.
– Так, и что теперь? – нахмурился Леванов. – В чем это будет выражаться?