Античные цари

Венгловский Станислав Антонович

Победителем вышел Тесей и при встрече с прочими темными силами, а именно: со страшной разбойницей, жившей неподалеку от города Кроммиона и носившей по этой причине прозвание Кроммионская свинья, а также с матерым разбойником Скироном.

Последнее случилось уже на чисто мегарской земле. Скирон, надо заметить, считался сыном неукротимого бога Посейдона. Убивая людей на дороге между Мегарами и Афинами, разбойник сбрасывал их тела со скалы в открытое море, где они неизбежно становились поживой для чудовищных размеров черепахи.

О самом Скироне ходили весьма упорные

слухи, будто он вовсе и не Посейдонов сын, но отпрыск самого мегарского царя. Поговаривали даже, будто бы прежде он был женат на дочери афинского царя, знакомого нам Пандиона, когда тот оказался уже в Мегарах, и будто бы этот Скирон оспаривал даже мегарский трон у сына царя аттического Пандиона – у некоего Ниса. Тяжба завершилась тем, что мегарский престол, действительно, оказался в руках царя Ниса. После такой, казалось бы, воистину человеческой несправедливости, – Скирону пришлось поневоле обратиться к своему разбойному промыслу.

Управившись со Скироном, Тесей продолжил свой путь в направлении Афин.

Уже на аттической земле, близ известного нам Элевсина, – Тесей убил аркадца Керкиона (кстати, тоже будто бы сына морского бога Посейдона). Этот Керкион поджидал путников между Мегарами и Элевсином. Кажется, в период вспыхнувших смут на аттической земле ему, Керкиону, удалось захватить даже славный в истории Эллады город Элевсин.

Подобно прочим разбойникам Керкион – заставлял своих путников вступать с ним в борьбу, а затем, легко добиваясь победы, безжалостно их умерщвлял.

Тесей превзошел силой и этого разбойника по всем статьям, проявив при этом исключительное борцовское мастерство, даже определенное искусство в единоличной борьбе.

Конечно, одним из важнейших подвигов Тесея стала его победа над самим Прокрустом (он же Дамас, он же и Полипемон), который установил два ложа в самом затруднительном для путников месте, близ уже упоминаемой нами реки Кефис. Одно из них было слишком маленькое, а другое – чересчур уж большое.

На большое ложе разбойник укладывал мужчин незначительного роста и начинал колотить по их ногам металлическим молотом, уподобляясь кузнецу, который удлиняет кусок раскаленного металла. Тяжеленный молот безжалостно дробил человеческие кости, доводя людей до мучительной гибели. Если же путник был высокого роста, то его поджидали иного рода мучения: разбойник бросал его на маленькое ложе и принимался отсекать ему слишком длинные конечности, стараясь втиснуть окровавленное тело в это мерзкое сооружение.

Одолев и этого мучителя людей, Тесей полностью очистил дорогу, сделав ее свободной для всех мирных путников.

После таких бесконечных схваток с чудовищами и разбойниками, как-то незаметно для себя, Тесей оказался в аттической земле.

Он шагал по каменистой дороге, вдоль которой, по обеим сторонам ее, виднелись хорошо ухоженные оливковые рощи, а на возвышенностях – бродили козьи стада, охраняемые пастухами в широкополых шляпах и с такими же, крайне лохматыми собаками, с белыми и острыми зубами, а по пыльным дорогам неспешно катились влекомые рогатыми волами скрипучие повозки.

Увиденные картины заставили

юношу, в конце концов, ускорить свои шаги.

А еще он ловил на себе озадаченные взгляды встречных людей.

Правда, он тут же понял, что эта человеческая озабоченность связана с его увесистой дубинкой, отнятой у побежденного им первого разбойника Перифета. Тесей положил дубину себе на плечо.

Еще сильнее ускорились Тесеевы шаги после того, как на огромном коричневом возвышении открылась перед ним чудесная крепость, сверкающая белыми стенами и красными черепичными крышами, тоже с каким-то несказанным отливом.

– Да это же Афины! – догадался юноша и тотчас же услышал подтверждение своим догадкам от людей, которые уже начали прикидывать, кого они видят, поскольку молва о подвигах какого-то загадочного героя летела уже далеко впереди него самого.

Тесея приветствовали и угощали многие аттические граждане, дотошно расспрашивали, кто он, откуда явился к ним, к афинянам. Собеседники старались убедиться, что все слышанное ими о подвигах на дорогах, ведущих непосредственно в Афины, – является настоящей правдой, а нисколько не вымыслом.

Прогулка по отцовской земле становилась удивительно веселой, приятной, радостной и даже – какой-то необычно легкой.

Никому не говоря, чей он сын и с какой такой целью спешит в Афины, Тесей все же внимательно вслушивался в человеческий гомон, стараясь как можно больше узнать о своем отце, которого он никогда еще не видел, однако же был по-прежнему уверен, что отец его поджидает, что он несказанно обрадуется неожиданному появлению.

Тесей узнал, что его отец жив, здоров, но что афинскому государству сейчас угрожают многие внешние враги. Однако о внутреннем спокойствии в государстве, заключил он из подслушанных им разговоров, нельзя было сделать каких-нибудь утешительных выводов.

То и дело ушей пришедшего героя касались слова: Медея, Мед, Паллант и Паллантиды. Жители Аттики, набредая языками на эти имена, невольно утихали и старались перевести свои разговоры на его, Тесея, невероятные подвиги…

С такими мыслями и надеждами Тесей добрался до подножия афинского акрополя. Он поднялся уже по ступенькам на какую-то возвышенность, остановился перед храмом богини Афины, перед ее священной деревянной статуей.

Оттуда открывался вид уже на роскошный царский дворец.

Тесей еще в пути представлял себе, как он будет встречен родным отцом, но мысли в пути его были отрывочными, неясными по своей главной сути, а здесь… Сейчас он увидит царя, стоит лишь миновать вот эти каменные колонны, войти под нависающие над головою темные своды. А там… Он непременно увидит своего отца.

В Афинах того времени давно не было спокойной жизни, во всяком случае – для царя Эгея.

Впрочем, он и сам был уже далеко не тем неукротимым жизнелюбцем, еще неподвластным всесильной старости, каковым виделся людям хотя бы в последний свой приход в Трезен. Да, годы наложили на афинского царя свои крепкие отпечатки. Эгей поседел и начал даже сильно сутулиться под бременем лет и от тягостей своей нелегкой жизни.