Антидипломатия: Модели, Формы, Методы, Примеры и Риски

Торреальба Альфредо

Идея детерриториализации предполагает, что принцип «территориальности» теряет свою значимость в государственных и международных политических делах. «Детерриториализация» [139] предполагает разрыв связи между местом событий и историей: «территориальную амнезию, которая ведет к странностям и деструктуризации». Дипломатия в таком случае приобретает новое значение, поскольку традиционные дипломатические методы не могут остаться прежними и должны коренным образом измениться, чтобы работать в «мире без границ» [140] и без послов. Например, Джордж Кеннан [141] считает, что усилия, направленные на изменение сути дипломатии, всего лишь предоставили миру возможность взглянуть на «рассвет» дипломатии «без дипломатов». Тем временем Пол Шарп [142] ответил то же самое, когда его спросили: «А для чего вообще сейчас нужны дипломаты?» Кеннан и Шарп фактически подтвердили, что преобразования внутри дипломатии обходятся недешево, поскольку в процессе изменений некоторые составляющие дипломатии уходят в прошлое и перестают быть востребованными. Их точку зрения поддержали научные сообщества США в конце 90-х годов ХХ века, воодушевленные стремительно возрастающей ролью Интернета как средства массового распространения неправительственных организаций во всем мире. Опасения и тревоги относительно будущего дипломатии впоследствии перестали беспокоить, хотя остались те, кто подозревает, что у дипломатических институтов присутствуют «серьезные проблемы», поскольку долгие годы они основывались на идеях представительства и территориальности, которые на сегодняшний день представляют собой нечто совершенно новое.

139

Необходимо отметить, в исследовательских целях, что антонимом данного понятия является «ретерриториализация». «Ретерриториализация» (или возрождение значимости принципа территориальности) – это тенденция восстановления и укрепления самобытности и территориальной целостности региона. Иными словами, граждане восстанавливают связь со своей историей, обычаями и традициями независимо от места своего пребывания. Однако термин также может означать ситуации, когда территориальные фигуры утрачивают свою значимость в пользу новых территориальных образований.

См. SCHOLTE, Jan Aart. 2000 Globalization. St. Martin’s Press. США. С. 60). К примеру, когда появляются новые политические центры, охватывающие сферу влияния более древних. Новые центры могут принять форму новых независимых государств, международных организаций, процессов региональной интеграции или наднациональных институтов.

См. KEATING: 1999. Op. Cit.

См. DURAN: 2013. Op. Cit.

См. GIM'ENEZ, Gilberto. 2011. Cultura, territorio y migraciones. Aproximaciones te'oricas. In: Alteridades, 11. С. 5–14.

140

HAMILTON, Keith; LANGHORNE, Richard. 1995. The Practice of Diplomacy: Its Evolution, Theory and Administration. Routledge. UK.

141

KENNAN, George. 1997. Diplomacy without diplomats? In: Foreign Affairs. No. 76. In: HAMILTON, Keith; LANGHORNE, Richard. 1995. The Practice of Diplomacy: Its Evolution, Theory and Administration. Routledge. UK.

142

SHARP, Paul. 1998. Who needs diplomats? The problem of diplomatic representation. (23–03–2015). http://www.diplomacy.edu/resources/general/who-needs-diplomats-problem-diplomatic-representation

В-четвертых,

и в продолжение предыдущих рассуждений, термин «постдипломатия» используют, говоря о периоде времени, в который дипломатия, отличавшаяся ведущей ролью национальных государств, сменилась следующим этапом – «постдипломатией», ознаменовавшейся зарождением новых дипломатических взаимосвязей и, как результат, появлением новых участников международных отношений. Первым начал рассматривать проблему с данного ракурса Иньяки Агирре в 1999 году в своей работе «В чем смысл парадипломатии? Исследование между строк в поисках определения» (англ. Making sense of Paradiplomacy? An intertextual enquiry about a concept in search of a definition). [143] В данной работе Агирре заметил, что во второй половине ХХ века нецентральные правительства развернули международную деятельность, которая не только развивалась параллельно с дипломатией государств, к которым они принадлежали, но и продемонстрировала, что традиционные международные отношения претерпели серьезные изменения. На первый взгляд традиционная деятельность нецентральных правительств демонстрировала разрыв исторической линии дипломатии. Дело в том, что на сегодняшний день такие государства, как США, Канада и Испания обязаны вести внешнюю политику на международной арене, в то время как их субъекты и города действуют абсолютно независимо на той же арене, преследуя собственные региональные интересы. Допустим, у штата Техас (США), провинции Квебек (Канада) и Каталонии (Испания) имелись собственные международные интересы, которым они следовали, не согласовав свои действия с министерствами иностранных дел своих стран. Таким образом эти страны сообщали миру, что существует официальная государственная дипломатия и дипломатия регионов, что говорит о двойственности, которая идет вразрез с наиболее ортодоксальными постулатами дипломатии. Поэтому предполагается, что дипломатия перешла на новый уровень, который, по словам Агирре, может называться «постдипломатия». На этом новом уровне была оставлена позади логика традиционной дипломатии, где главными действующими лицами были государства. В соответствии с новой логикой нецентральное правительство развивает собственную дипломатию параллельно со своим государством благодаря необходимости интернационализировать региональную политику и необходимости принять региональную политику других нецентральных правительств, располагающихся в других государствах. [144]

143

AGUIRRE, I~naki. 1999. Making sense of Paradiplomacy? An intertextual enquiry about a concept in search of a definition. In: ALDECOA. Francisco; KEATING, Michael. 1999. Paradiplomacy in Action, the Foreign Relations of Subnational Governments, Frank Cass. UK.

144

AGUIRRE: 1999. Op. Cit. 205–206. См. VALLEJO OLVERA, Marcela L'opez. 2002. Federalismo y relaciones internacionales: comparaci'on de la actividad internacional de unidades federadas en Canad'a y Estados Unidos. Universidad de las Am'ericas Puebla. Mexico. С. 53.

Впоследствии идея Агирре получила развитие в других работах, ведущих разговор также о неправительственных организациях, предприятиях, корпорациях, прочих общественных и частных организациях как о компонентах постдипломатии. Все эти организации успешно прошли путь от национального объединения до международной организации. Они настолько тщательно прорабатывали ход работы, что могли приблизиться по могуществу к политическим элитам и завладеть политическим пространством на международной арене. [145] По словам Александры Виктории Лириано, [146] данные организации действительно завоевали в международной среде политическое пространство, ранее принадлежавшее государствам. Развитие современных электронных средств связи и социальных сетей не только способствовало расширению масштабов глобализации и транснационализации, но также превратило данные организации в активных участников международных отношений. Например, неправительственные организации «БРАК» (англ. BRAC), [147] «Видение мира» (англ. World Vision), [148] «Фонд Билла и Мелинды Гейтс» (англ. Fundaci'on Bill & Melinda Gates), «Оксфам» (англ. Oxfam International) [149] и «Врачи без границ» (фр. M'edecins Sans Fronti`eres) [150] являются пятью наиболее крупными и могущественными неправительственными организациями в мире – общее число сотрудников около 182 млн. человек и ежегодный бюджет около 10 млн. долларов. Своего статуса они смогли достичь при помощи доступа к коммуникационным сетям, которые, в свою очередь, позволили им получать взносы и пожертвования со всего мира. Не говоря уже о таких организациях, как «Международное движение Красного Креста и Красного Полумесяца» (англ. International Red Cross and Red Crescent Movement), [151] «Гринпис» (англ. Greenpeace), «Каритас» (англ. Caritas), [152] «Международная амнистия» (англ. Amnesty International), [153] «Всемирный фонд дикой природы» (англ. World Wildlife Fund) [154] и прочих. Все эти организации проложили себе дорогу в международное сообщество и достигли там того же уровня значимости, что и государства Центральной Америки и Центральной Африки, открывшие дипломатические «ворота» в свою страну для установления отношений с организациями и, таким образом, облегчили процедуру получения гуманитарной и благотворительной помощи, которую предлагают все вышеупомянутые организации. В будущем отношения между государствами и неправительственными организациями также демонстрировали другое значительное изменение в традиционной дипломатической модели. Их бюрократические структуры нуждались в регулярном обновлении для того, чтобы взаимодействовать с неправительственными организациями. Таким образом они пытались преодолеть многочисленные барьеры экономических и политических реалий, возникавших снова и снова. [155] Впоследствии идею Агирре расширили гиперглобалисты (англ. Hyper-Globalists), заявившие, что в будущем политическая карта мира будет состоять из «городов-государств» с прилегающими к ним зонами влияния и собственными методами международного взаимодействия. По словам Кэнъити Омаэ, [156] многие города превратятся в центры новой мировой экономики. Например, в городах регионов на юго-востоке Китая, на территории Гонконга и в районе Барселона-Перпиньян уже разработали собственные торговые точки обмена продуктами с соседними городами и странами, не информируя об этом центральные правительства. [157] Такое поведение следует логике «постдипломатии», о которой не раз говорил Агирре.

145

ALDECOA. Francisco; KEATING, Michael. 1999. Paradiplomacy in Action, the Foreign Relations of Subnational Governments, Frank Cass. UK. С. 17–40. См. CORONEL, Alvaro. 2006. Breve historia de la Cooperaci'on Descentralizada. Una mirada desde Sudam'erica. Observatorio de Cooperaci'on Descentralizada Union Europea – Am'erica Latina (Ed.). Uruguay. С. 21. См. RODR'IGUEZ CUADROS, Manuel. 2006. Diplomacia y Cooperaci'on Descentralizada: Un instrumento para el desarrollo y la gobernabilidad de las regiones. Per'u. (01–08–2014). http://www.Paradiplomacia.org/upload/downloads/cf109a23fa83f3e6f443c2532686b4b5diplomaciaycooperaci%C3%B3ndescentralizada.pdf

146

LIRIANO, Alejandra Victoria. 2014. La Nueva Diplomacia Digital. (20–09–2014). http://www.diariolibre.com/opinion/2014/06/28/i675851_nueva-diplomacia-digital.html

147

Международная некоммерческая общественная организация.

148

Религиозная некоммерческая организация евангельской христианской церкви.

149

Международное объединение из 17 организаций, работающих в 90 странах мира.

150

Неправительственная международная организация по оказанию медицинской помощи людям, пострадавшим в результате вооруженных конфликтов и стихийных бедствий.

151

Международное гуманитарное движение, основанное в 1863 году и объединяющее более 100 миллионов сотрудников и добровольцев (волонтёров) по всему миру.

152

Название национальных католических благотворительных организаций.

153

Международная неправительственная организация, основанная в Великобритании в 1961 году, целью которой было «предпринимать исследования и действия, направленные на предупреждение и прекращение нарушения прав на физическую и психологическую неприкосновенность, на свободу совести и самовыражения, на свободу от дискриминации в контексте своей работы по продвижению прав человека».

154

Международная общественная организация, работающая в сферах сохранения, исследования и восстановления окружающей среды.

155

SANER, Raymond; YIU, Lichia. 2004. International Economic Diplomacy: Mutations in Postmodern Times. (16–05–2015). http://clingendael.info/publications/2003/20030100_cli_paper_dip_issue84.pdf

156

OHMAE, Kenichi. 2000. The Invisible Continent: Four Strategic Imperatives of the New Economy. Harper Business. США.

157

DUVALL, Tim. 2003. The New Feudalism: Globalization, the Market, and the Great Chain of Consumption. In: New Political Science. Vol. 25. No. 1. St. John’s University. США.

В-пятых, термин «постдипломатия» связывают с идеями Джеймса Бейкера о современном участии граждан и общественных организаций в международных делах своего государства. По словам Бейкера, участие граждан в процессе принятия решений, связанных с ведением внешней политики таких стран, как США, означает зарождение нового этапа в истории дипломатии. Новые отношения между государством и гражданином снижают роль дипломатов на международной арене. Они остаются теперь на втором плане и могут лишь наблюдать за развитием событий вместо того, чтобы быть их инициаторами. Инициативы граждан в международной политике наряду с их предложениями и критикой могут повлиять на строительство мира и международное сотрудничество в той же степени, что и деятельность дипломатического корпуса. Для Бейкера эти обстоятельства также символизируют «конец дипломатии», [158] поскольку внешняя политика государства и дипломатических институтов оказалась несоответствующей инициативам граждан и организаций, вмешивающихся в международные отношения. Более того, Бейкер подтвердил, что учет общественного мнения в процессе принятия внешнеполитических решений становился настоящим вызовом для министерств иностранных дел, традиционно обеспечивающих преемственность прежней структуры «top down» (сверху вниз), для убеждения публики. Бейкер считает, что «top down» на сегодняшний день уже неактуален, поскольку, помимо прочего, политические элиты, контролирующие центральное правительство, осознали то, насколько важно поддерживать тесную связь с гражданами и позволять им участвовать в обсуждениях, влияющих на дальнейшее развитие внешней политики: «Сегодня не важно, чтобы вас боялись, вас должны любить». [159] По его мнению, политические элиты открыли для граждан каналы связи и тем самым укрепили собственные позиции в решении международных вопросов и обеспечения статуса-кво национальной политической системы. Смена курса политических элит говорит о том, что был нанесен тяжелый удар по секретной дипломатической деятельности, [160] осуществлявшейся за «закрытыми дверями», которая теперь была выставлена на всеобщее обозрение благодаря тому, что гражданское общество приобретает, с каждым разом, все более значимую роль во внешней политике государства. [161] Тем не менее, румынские исследователи Сильвиу Негут и Андреа Гагеа [162] считали иначе. Для них сближение государства с гражданами на уровне международных проблем стало скорее результатом нарастающего недовольства, порожденного образом современной дипломатии. Дело в том, что граждане все больше узнают о международной ситуации посредством электронных средств коммуникации и информации из социальных сетей. Поэтому они воспринимают дипломатию как нечто, не приносящее желаемых результатов в решении международных проблем. В результате гражданское общество сблизилось с государством, чтобы попытаться принять максимальное участие в их решении. Получается, что контроль над дипломатией отныне не принадлежит исключительно политическим элитам, контролирующим центральное правительство. Дипломатия теперь находится под значительным влиянием гражданского общества. А это означает, что дипломатия переходит на новый уровень своего развития, отличающийся значительным участием населения.

158

BAKER, James. In: HAINE, Jean-Yves. 1997. Systemic Versus Linear Diplomacy: When Diplomacy Is Played Against Representation. The Vienna And Nato Cases. Informe preparado para la Conferencia Anual de la Asociaci'on de Estudios Internacionales. 18–22 (March). Canada. С. 3.

159

THEROS, Nickolas. 2001. Information Technology Reshaping Method of Diplomatic Relations. The Washington Diplomat. (03–03–2006). www.washdiplomat.com/01–06/a2_06_01.html. См. TIGAU: 2009. Op. Cit. С. 35.

160

KEOHANE, Robert. 1990. International liberalism reconsidered. In: DUNN, John (Ed.) The Economic Limits to Modern Politics. Cambridge, Cambridge University Press. С. 169.

161

OVIAMIONAYI, V'ictor. 2004. Diplomacia p'ublica en la bibliograf'ia actual. In: 'Ambitos, No. 11–12. Spain. С. 215–236. См. ARANDA, Isabel Rodr'iguez. 2013. La Diplomacia P'ublica en las Relaciones Internacionales: el aporte de China. Universidad del Desarrollo. Facultad de gobierno. Chile.

162

NEGUT, Silviu; GAGEA. Andrea 2011. Diplomacy in the games of power. Diplomacy of power – power of diplomacy. Revista Rumana de Geopol'itica. No. 1. Romania.

И, наконец, шестой вариант употребления термина «постдипломатия» служит для описания исторических процессов, связанных с физическим исчезновением посольств и консульств в результате развития современных технологий. С точки зрения административного права многие административные функции посольств и консульств, установленные еще Венской конвенцией по правам дипломатов и консулов, теперь уже не актуальны. Некоторые также считают, что постоянное содержание дипломатического представительства на территории иностранного государства является

лишней тратой государственного бюджета. Те же самые функции могут осуществляться через Интернет и другие средства связи. Поэтому в последнее время различные государства стремятся закрыть, переместить, объединить свои посольства, консульства и другие дипломатические службы, чтобы оптимизировать их работу, избежав излишних затрат и сохранив значительную долю ресурсов. В то же время, начиная с 90-х годов XX века, государства решают воспользоваться технологическими разработками для того, чтобы перенести часть своей повседневной деятельности в виртуальное пространство. Такой шаг объясняется тем, что с этого момента взаимосвязь между людьми посредством электронных средств коммуникации стала получать широкое распространение по всему миру и превратилась в неизменную составляющую нового стиля жизни, [163] а также предоставила возможности для национального развития, осуществления власти и укрепления мира. В качестве примера можно привести Эквадор – страну, которая в период с 2006 по 2014 гг. сократила число своих посольств и консульств, задействовав в консульской службе систему коммуникаций через Интернет. На протяжении этого периода Эквадор закрыл 9 посольств, 43 генеральных консульства, 8 простых консульств, 13 консульских служб и 10 консульских отделов. Похожая ситуация сложилась и в Мексике в 2002 году, когда были закрыты мексиканские посольства в Саудовской Аравии и Норвегии, что произошло на глазах «Организации экономического сотрудничества и развития» (ОЭСР) и продемонстрировало кризис дипломатических отношений. В 2012 году Испания в целях экономии закрыла свои посольства в Йемене и Зимбабве и заменила их делегациями ЕС, при этом закрыв три консульства. И, наконец, в 2013 году Канада закрыла четыре консульства в отдаленных городах США, а также визовый центр в Сеуле и посольство в Венесуэле, которое было перенесено в Мексику.

163

В докладе «Международного союза электросвязи», специализированного учреждения ООН, отвечающего за осуществление телекоммуникаций на международном уровне, сообщается, что в 2013 году 39 % мирового населения (2 миллиона 700 тысяч человек) пользовались Интернетом; наибольшим спросом Интернет пользуется в Европе (75 %), на американском континенте (61 %), в арабских государствах (38 %), в странах СНГ (52 %), в Азиатско-Тихоокеанском регионе (32 %) и в Африке (16 %). С другой стороны, в соответствии с данным докладом можно установить, что в период с 1990 по 2014 гг. только за одни сутки более 300 тысяч человек начинали пользоваться информационными технологиями и средствами коммуникации. См. BAUTISTA, F'elix. 2014. Diplomacia digital. (15–05–2015). http://vanguardiadelpueblo.do/2014/07/23/diplomacia-digital/

Стоит отметить, что во всех вышеописанных ситуациях сильнее всего снизилась роль консульств, поскольку, в действительности, большая часть консульской деятельности может осуществляться через Интернет и почту, причем с большим удобством для граждан. Случаи протекции и содействия гражданам за пределами страны, такие как выдача документов, виз, паспортов, актов гражданской регистрации, аттестация, легализация и установление подлинности документов государственных и международных организаций, международный апостиль, вопросы домашнего имущества, депортация граждан, национализация, выплата пенсий, предоставление общих и особых полномочий, составление завещаний, установление родства между детьми и родителями, предоставление виз для перевозки тела и многие другие процедуры могут осуществляться через Интернет при помощи «виртуальных офисов», «микропосольств» или «виртуальных посольств». [164] Поэтому такая страна, как Эквадор, была заинтересована в создании «виртуального консульства», которое бы предоставляло гражданам своей страны, находящимся за границей, множество консульских услуг через Интернет и электронную систему, которая бы сломала иерархическую структуру и устранила посредников. Однако благодаря данным нововведениям в традиционную консульскую практику, Николас Терос [165] считает, что «виртуальные офисы» вовсе не должны ослабить традиционную деятельность консульств и посольств. Они должны скорее расцениваться как информационные каналы и приложение к административной дипломатической деятельности, поскольку несмотря ни на что, они не способны заменить «живую дипломатию переговоров». [166]

164

RIORDAN, Shaun. 2005. Adi'os a la diplomacia. Siglo XXI. Mexico. С. 1150.

165

THEROS: 2001. Op. Cit.

166

TIGAU: 2009. Op. Cit. С. 35.

Важно упомянуть, что взаимосвязь между развитием коммуникационных технологий и дипломатической деятельностью была впервые отмечена Джеймсом Дер Дерианом в 1987 году в концепции «Технодипломатии» (англ. Techno-Diplomacy). [167] Дер Дериан признал, что развитие глобальной коммуникации повлияло на деятельность дипломатических служб и административных процедур. [168] Данная идея также получила распространение как «Медиадипломатия» (англ. Media-Diplomacy) Гэри Раунслея [169] и «Цифровая дипломатия» (англ. Digital Diplomacy) Рэймонда Коэна. [170] Тем не менее, следует заметить, что концепции Дер Дериана, Раунслея и Коэна отличаются от феномена «е-Дипломатии» (англ. e-Diplomacy) или «Электронной дипломатии», поскольку последняя никак не отражает административный и бюрократический характер дипломатии. Термин «е-Дипломатия» появился в 2002 году. В этом году Департамент США опубликовал серию документов, относящихся к «идейной лаборатории» под названием «Целевая группа электронной дипломатии» (англ. Task Force on e-Diplomacy), где участники лаборатории поделились своим дипломатическим опытом и особенностями работы на основе взаимодействия с гражданами посредством Интернета. С тех пор данный термин использовался многократно для определения (в широком смысле) всех феноменов, связывающих в себе дипломатию, интернет и гражданское участие. Однако со временем к данному понятию примкнули такие идеи, как «Кибердипломатия» (англ. Cyber-Diplomacy), «Дипломатия 2.0» (англ. Diplomacy 2.0), «Виртуальная дипломатия» (англ. Virtual Diplomacy), «Онлайн дипломатия» (англ. Online Diplomacy), «Технологическая дипломатия» (англ. Technology-Driven Diplomacy) и «Сетевая дипломатия» (англ. Network Diplomacy), которые завершили панораму идей. [171] На сегодняшний день в международном сообществе электронная дипломатия воспринимается как последующий этап публичной дипломатии, [172] на котором новые коммуникационные технологии предоставляют новые возможности для взаимодействия с широкой публикой, использования новых методов и системы взаимозависимости, способствующей формированию многополярного мира. [173] В последние годы такие социальные сети, как Твиттер (англ. Twitter), Фейсбук (англ. Facebook.com) и Ютуб (англ. Youtube.com) все чаще привлекают внимание мировых научных сообществ в связи с их возрастающей ролью в ведении дипломатии. Сегодня уже существует документальное подтверждение их дипломатического применения, которое отражается в таких терминах, как «Твитпломатия», «Дипломатия на Фейсбуке» и «Дипломатия на Ютубе», получивших свое распространение с развитием публичной дипломатии в США и началом применения понятия политики «мягкой силы». Социальные сети создали благоприятную среду для общественного диалога, который, в свою очередь, коренным образом влияет на внешний облик правительства. [174]

167

DER DERIAN: 1987. Op. Cit.

168

По словам Деметрио Боеснера, технологическое развитие, помимо упрощения административной деятельности, сыграло важную роль в сфере анализа и принятия особых дипломатических решений. Например, произошло улучшение в систематизации информации. До развития технологических и электронных средств связи министерства иностранных дел могли «тайно» осуществлять по своему усмотрению любые дипломатические действия. Однако такая возможность практически исчезла с осуществлением технологической революции и появлением Интернета. Сегодня информационный шпионаж, хакеры и желтая пресса свели на «нет» идею «дипломатической тайны» и теперь мало того, что остается под грифом секретности. Близость «народного ока» к процессам принятия международных решений во многих государствах вынудила дипломатические службы изменить концепцию своей работы. Поскольку не важно, могут ли они продолжать вести свою деятельность «тайно», они владеют наилучшей сферой деятельности – бюрократической.

169

RAWNSLEY, Gary. 1999. Monitored Broadcasts and Diplomacy. In: MELISSEN, Jan. Innovation in Diplomatic Practice. Macmillan and New York. St. Martin’s Press. UK.

170

COHEN: 1999. Op. Cit. С. 1–18.

171

DERUDA, Antonio. 2012. Diplomacia Digital. (10–11–2013).

http://traducompol.com/diplomacia-digital-de-antonio-deruda/

См. GALVAN, Roc'io. 2012. La e-Diplomacia, el embajador en casa. (01–08–2014).

http://www.elmundo.es/elmundo/2012/10/24/internacional/1351100891.html

См. HANS, Fergus. 2012. In: GALVAN, Roc'io. 2012. La e-Diplomacia, el embajador en casa. (01–08–2014).См.См. MANFREDI, Juan Luis. 2014. El Desaf'io de la diplomacia digital. (20–09–2014). http://www.realinstitutoelcano.org/wps/portal/web/rielcano_es/contenido?WCM_GLOBAL_CONTEXT=/elcano/elcano_es/zonas_es/ari15–2014-manfredi-desafio-diplomacia-digital.

См. OTAZO, Gabriel. 2014. La E-diplomacia: nuevas estrategias de comunicaci'on pol'itica. (30–08–2014).См. SEIB, Philip. 2012. Considering YouTube Diplomacy. (20–09–2014). http://www.e-ir.info/2012/10/02/considering-youtube-diplomacy/

172

MELISSEN, Jan. 2007. The New Public Diplomacy: Soft Power in International Relations. Palgrave Macmillan. США. С. 30.

173

К примеру, в Южной Америке неправительственные организации стали использовать Интернет раньше, нежели министерства иностранных дел. При помощи социальных сетей они в довольно краткие сроки приобрели мировую популярность, не привлекая, таким образом, к работе посредников и не задействуя значительные ресурсы. Тем самым они смогли привлечь большое количество сторонников, наличие которых убедило бы региональное и центральное правительство или организации в необходимости их финансирования. В 2000–2008 гг. неправительственные организации получили серьезное признание, и министерства иностранных дел были вынуждены включать их (неоднократно) в свой план работы, чтобы удовлетворить их запросы.

См. RUBIO, Rafa. 2011. Diplomacia digital. Una introducci'on. Las relaciones internacionales en el tr'ansito al siglo XXI. Cuadernos de la Escuela Diplom'atica No. 44. Spain. С. 29. См. TORREALBA, Alfredo. 2015. Medios de Comunicaci'on e Informaci'on y Redes Sociales en la Pol'itica Exterior de Bolivia, Ecuador y Venezuela (2006–2012) (01–04–2015). https://www.academia.edu/10239163/MEDIOS_DE_COMUNICACI%C3%93N_E_INFORMACI%C3%93N_Y_REDES_SOCIALES_EN_LA_POL%C3%8DTICA_EXTERIOR_DE_BOLIVIA_ECUADOR_Y_VENEZUELA_EN_EL_PERIODO_2006–2012_2015_

174

В рамках «электронной дипломатии» Твиттер, Фейсбук и Ютуб были включены в разряд механизмов публичной дипломатии как средства контроля «портативной информации», или информации, находящейся в прямом доступе у технологически развитых граждан, обладающей поверхностным содержанием, но всегда актуальной. К этим средствам не были отнесены сайты, блоги, подкасты и электронная почта. Их отнесли к средствам управления «основной информацией», более содержательной, чем состоящая из 140 символов в Твиттере.

Стоит также отметить тенденцию, непосредственно связанную с идеей «постдипломатии», которая в последнее время набирает силу. Данную тенденцию связывают с дипломатами, которые в своей деятельности предпочитают не оставлять после себя «дипломатических следов» (англ. Diplomatic Footprint). С развитием цифровых технологий некоторые дипломаты предпочли использовать современные средства связи, которые бы не оставляли «дипломатический след» (письменные свидетельства дипломатической деятельности). [175] Таким образом, все традиционные письма, протоколы, рукописи, досье, свитки, книги, отчеты и другие виды письменной документации стали заменяться цифровыми файлами. Здесь обнаруживается существенное отличие от дипломатических стратегий, опирающихся на реальные действия, живые переговоры и обмен документами. Виртуальный мир позволил существенно уменьшить объемы письменных источников в министерстве, необходимость в которых отпала уже в 90-х годах XX века. Все шире стали использовать цифровую память персональных компьютеров, поскольку новый международный порядок требовал иной организации системы хранения информации. Появилась потребность в освобождении физического пространства институтов для создания новых аналитических отделений.

175

Понятие «дипломатический след», примененное в данном контексте, не стоит путать с концепцией Дэрила Коупленда «представительский след» (англ. Representational Footprint), относящийся, скорее, к появлению или отсутствию дипломатических институтов в других странах.

См. COPELAND, Daryl. 2004. Guerrilla diplomacy: delivering international policy in a digital world. Canadian Foreign Policy. Canada. С. 165–175.

Годы спустя Джозеф Най мл. [176] высказал мнение, что информационная революция существенно изменила мир внешней политики, потому что дипломаты не располагали достаточными средствами для реорганизации большого количества информации, поступающей изо дня в день, хотя и работали с лучшими платформами. И Най считает, что из-за данных трудностей дипломаты уже не смогут обойтись без цифровых технологий. Хотя еще в 60-х годах XX века подобные предположения высказывались относительно письменной документации. До принятия Венской конвенции государства довольно скептически относились к созданию документов, в которых подробно описывался ход переговоров или взаимодействия с другими государствами. В тот период основными методами дипломатии были так называемая «секретная дипломатия» и обычные переговоры, поскольку государства опасались, что документы могут попасть «не в те руки». Сначала документацию стали использовать в экономической и консульской среде, и только потом в политической и военной, где переговоры и соглашения держались в строгой секретности.

176

NYE, Joseph. 2003. La paradoja del poder norteamericano. Taurus. Spain. С. 71–73.

Однако, после принятия Венских соглашений неотъемлемой частью официальных отношений между государствами стал обмен документацией. Удобство отправки и получения почты государственного и международного уровня, типографии, печатные машинки, улучшение качества бумаги и краски привели к повсеместному появлению «дипломатических следов». Дипломатические службы не смогли проигнорировать новые технологии и начали использовать их для упрощения системы управления общественными делами. Так же поступали и многие другие институты по всему миру. Отныне ежедневно записывались все осуществляемые действия, и архивы стремительно заполнялись несметным количеством документов. Однако существовали и более веские причины, вынудившие дипломатов использовать документацию в качестве основного способа общения. Благодаря Венским конвенциям дипломаты стали оставлять за собой «улики» в знак доверия к новой мировой юридической системе как средство исполнения прерогатив административного права. Иначе говоря, с провозглашением Венских конвенций дипломатические службы имели четкое представление о правилах игры на международной арене и приняли решение изменить и переписать основную часть достоверных документов. Новая международная правовая основа также предоставила данным документам небывалую значимость в административном праве государства, поскольку они являлись историческими свидетельствами того или иного события и могли быть использованы адвокатами при рассмотрении в суде межгосударственных споров. Помимо обязательной силы документы также обладают функциональной ценностью, так что дипломатические институты с легкостью могут осуществлять предпринимательскую деятельность прямо в международной среде. Это было возможным, потому что документы, которые были необходимым образом запечатаны и подписаны представителями зарубежных институтов, рассматривались как бесспорная гарантия ответственности в распределении прав и обязанностей государств, подписавших соглашение.