Антигитлеровская коалиция — 1939: Формула провала
Шрифт:
Объясняя эту ситуацию с советско–германскими документами 1939 г., Б. Л. Хавкин высказал мнение, что использование иностранного языка при подписании документов применялось «в дипломатической практике как свидетельство доброй воли»[829]. Отсюда, кстати, следует, что Риббентроп не захотел проявить «доброй воли», подписавшись в русскоязычных текстах документов кириллицей. Представляется, что подобное объяснение излишне фантастично и не имеет никакого отношения к реальности. Ещё более экстравагантную версию предложил В. И. Болдин: «Изменяя своим правилам, В. М. Молотов действительно подписался латинскими буквами. Не думаю, что это случайность. В таких вопросах импровизаций не бывает. Скорее всего, он рассчитывал на то, что достоверность
Здесь следует вспомнить, что подпись в любом документе это не простое украшение, а уникальная совокупность символов, написанных от руки, с применением определённых оформительных приёмов, служащая для аутентификации (иногда также для идентификации) человека, необходимая для юридического подтверждения аутентичности подписанного документа. Совершенно очевидно, что использование для подписи иностранной графики лишает подпись её аутентификационных особенностей. Поэтому подпись Молотова латиницей под официальными документами нуждается в обстоятельном объяснении.
При этом в русскоязычных текстах документов подписи даны на разных языках. Но в тексте секретного протокола подпись Молотова находится выше подписи Риббентропа, что является нарушением дипломатического протокола применительно к подписанию межгосударственных соглашений.
Кроме того, согласно правилу альтерната при оформлении двусторонних международных договоров, составленных на обоих языках, первое место (с левой стороны) занимает подпись представителя того государства, у которого будет храниться данный экземпляр договора. На экземпляре документа, предназначенного для другой стороны, подписи ставятся в обратном порядке. Однако в рассматриваемых документах 1939 г. это правило было нарушено. Так, во всех немецкоязычных текстах и договора, и протокола, находившихся как в Берлине, так и в Москве, с левой стороны стоит подпись Риббентропа, а во всех русскоязычных текстах — Молотова. Думается, что все эти нюансы также требуют объяснения.
Кроме того, в немецкоязычных текстах договора на немецкой фотографии и на российском скане имеются различия в оформлении рукописных фраз и подписей: 1) во фразе «In Vollmacht der Regierung der UdSSR» не совпадает перенос строк, 2) подписи Риббентропа и Молотова в обоих вариантах совершенно различны. В последнем слове 3-й статьи «beruhren» буква «h» вписана над строкой от руки, но эта правка выглядит по–разному на немецком фото и на российском скане. При этом в 5-й статье и в том, и в другом варианте в словах «und Konflikte» имеется рукописная правка на «oder Konflikte».
Русскоязычные тексты договора на немецком фото и на российском скане имеют различный перенос слов во 2-й и 7-й статьях, в 5-й статье точка в конце абзаца стоит после пробела, тогда как на немецкой копии без пробела. Взаимное расположение рукописных надписей «По уполномочию Правительства СССР» и «За Правительство Германии», а также подписей совершенно иное, как, впрочем, и сами подписи одного и того же лица различаются между собой.
Немецкоязычный вариант протокола имеет разное оформление на разных страницах: сначала пункты протокола нумеруются как «1.», «2.», но на следующей странице мы видим совершенно другое — «3)», «4)». Создаётся впечатление, что в данном случае имеет место соединение двух разных страниц разных вариантов документа.
Не меньше вопросов вызывают исправления, которые имеются в официально подписанных документах. Русскоязычный текст протокола на немецком фото в 1-м абзаце документа имеет исправление в слове «разграничение» — буква «з» вписана от руки над строкой. В российском скане этого нет. Напечатанное в каждом русскоязычном варианте изначально название реки «Нарево» исправлено по–разному. На немецком фото исправление на «Нарева» было сделано путём
Рис. 7. Немецкие
Рис. 9. Немецкие фотографии русскоязычного текста секретного дополнительного протокола (кадр F19 184)
Рис. 10. Немецкие фотографии русскоязычного текста секретного дополнительного протокола (кадр F19 185)
приписывания к букве «о» справа дополнительной палочки, чтобы получить букву «а». На российском скане буква «а» была от руки надписана прямо на первоначальной букве «о». При этом совершенно непонятно, почему вообще возникло такое своеобразное написание названия реки, ведь и по–немецки, и по–русски, и по–польски она называется Нарев (Narew).
Следует отметить, что даже в современных документальных публикациях существуют разночтения в написании названий рек, упоминаемых в протоколе и разъяснении к нему:
1) Секретный дополнительный протокол от 23 августа 1939 г.:
«по линии рек Нарева, Висла и Сана»[831],
«по линии рек Нарева, Вислы и Сана»[832],
«по линии рек Нарев, Вислы и Сана»[833].
2) Разъяснение к секретному дополнительному протоколу от 28 августа 1939 г.:
«по линии рек Писсы, Наревы, Вислы и Сана»[834],
«по линии рек Писса, Нарева, Вислы и Сана»[835],
«по линии рек Писсы, Нарева, Вислы и Сана»[836].
С чем связаны подобные расхождения — остаётся неизвестным. Как, впрочем, и то, почему названия рек в документах 1939 г. не были даны в именительном падеже, что в гораздо большей степени соответствовало бы русскому языку.
Также в русскоязычных текстах секретного протокола трижды используется нехарактерное для русского языка словосочетание «обоими сторонами»[837]. Поскольку такой же оборот имеется в подготовленном немцами русском переводе германского проекта договора о ненападении[838], можно предположить, что в обоих случаях мы имеем дело с переводом с немецкого на русский, выполненным немецкой стороной. Это же словосочетание «Правительства обоих Договаривающихся Сторон» имеется в первом предложении 3-й статьи подписанного договора о ненападении (см. Приложение на с. 321)[839]. Естественно, возникает вопрос, почему обсуждавшийся и подписывавшийся в Кремле секретный дополнительный протокол известен нам только в переводе с немецкого языка?
На немецком и российском изображениях русскоязычного варианта протокола 2-й абзац 2-го пункта протокола имеет различный перенос слов. Написание и взаимное расположение словосочетания «По уполномочию Правительства СССР» и обеих подписей различаются следующим образом:
Во–первых, первая строка фразы «По уполномочию Правительства СССР» находится под небольшим углом к машинописной строке «Москва, 23 августа 1939 года», хотя на немецких фотографиях документа эти строки параллельны.
Во–вторых, обе заглавные буквы «П» фразы «По уполномочию Правительства СССР» начертаны более размашисто, чем на немецких фото русскоязычного варианта текста.