Антиидеи
Шрифт:
По его мнению, наступил не только разрыв между традиционно провозглашаемыми нравственными нормами и поведением, но и признание дозволенности (и отсутствие осуждений в условиях равнодушия) таких явлений, как насилие, сексуальная распущенность, наркомания, безответственность, отвержение всех нравственных идеалов. Центральное – хотя и не единственное – место в разрушении всей системы запретов, приведшей к «моральному хаосу», он отводит крушению ограничений в области секса. Констатируя, что нынешний буржуазный мир «мертв» в нравственном отношении, Дж. Гаммер предлагает надуманную, утопическую перспективу его оздоровления: создания новых общин, с новыми отношениями и нравственностью, где бы бок о бок, без вражды и трений, жили бы и богач и бедный, и капиталист и рабочий, и молодые и пожилые…
Недаром в развитых империалистических странах приобрело поистине небывалый размах «отклоняющееся поведение» и преступность. Под «отклоняющимся поведением» западные социологи предумышленно объединяют и собственно аморальное поведение, означающее нарушение общечеловеческих и внутриклассовых требований, и революционный протест трудящихся, который, разумеется, не может уместиться в
Капиталистические общественные отношения, как замечал В. И. Ленин, внутренне скроены по принципу: либо ты грабишь другого, либо другой грабит тебя. Обыденный рассудок постоянно осознает этот принцип, в том числе в виде мрачной житейской «мудрости», что собственное счастье человека всегда строится на несчастье других людей. Именно в рамках этой циничной формулы антигуманного отношения к людям и возникает убежденность в моральной дозволенности, оправданности подобных отношений, их жизненной силе и даже величественности (разумеется, для победителей, наслаждающихся несчастьем своих жертв). На этой обывательской, расхожей «мудрости», выражающей социально-нравственный опыт капиталистической конкуренции индивидов, строится немалая часть практически-нравоучительной литературы, издаваемой для широкого читателя на Западе. К числу подобной литературы относится ряд книг о самоусовершенствовании, достижении престижа и успеха в жизни, так называемого «дайджест успеха». Эти книги издаются и переиздаются миллионными тиражами и посвящены самым различным аспектам межличностных отношений, выработке определенных практических навыков и качеств индивида. Наряду с несомненно полезными советами – по стилистике, ораторскому искусству, самосовершенствованию общих интеллектуальных способностей, психологическим приемам тренировки воли, рациональному ведению домашнего хозяйства, гигиене и уходу за телом, самолечению, умению пользоваться простейшими правилами этикета и т. д. и т. п.- все эти книги содержат определенный нравственный смысл, раскрывающий отношение человека к человеку в буржуазном обществе. Большая часть их посвящена проблеме, как быстро и с наименьшими затратами заработать побольше денег. Они учат тактике борьбы, уловкам, с помощью которых достигается в межличностных отношениях выгодная сделка, приемам искусного манипулирования волей других людей, которые вкладывают свой доход и влияние в ваш успех, и т. п. Другая значительная часть посвящена проблемам секса и улучшения здоровья. Если отбросить в сторону чисто шарлатанские преувеличения, этот сорт книг содержит некоторые нужные медицинские, гигиенические, практически-психологические рекомендации; однако с какой нравственной целью их предлагается использовать? Здоровье оказывается тем же «товаром», который надо с выгодой использовать, тем же «капиталом», который надо с выгодой для себя сохранить; секс же и сексуальные отношения становятся в лучшем случае школой хитроумного использования инакополых, распространения над ними своей власти, выжимания максимума «пользы» (понимаемой здесь просто как эротическое удовольствие). Мужчине даются советы, как использовать свои «сексуальные показатели» в распространении влияния на женщин; женщине – как удачно «охотиться на мужчин», и т. п. Предлагаются рецепты установления контроля над мнением окружающих, благодаря которому вами будут восхищаться, даже не ожидая от вас добрых дел, такие приемы использования правил благопристойности и этикета, которые позволяют считать ваше поведение всегда правильным, даже в том случае, если это совсем не так, и т. д. Смысл всех этих хитроумных способов, если освободить их от рекламно отполированной идеологической упаковки, весьма стар и прост: хитрость, надувательство, пускание пыли в глаза, коварство, лесть, использование слабостей других в своекорыстных целях, жестокость, эгоистическая расчетливость, лицемерие и прочее. Все это – для манипуляции другими людьми, превращения межличных отношений в те нити, с помощью которых можно было бы управлять другими людьми как марионетками, используя их пристрастия, иллюзии, честолюбие, слабоволие и т. д.
Возьмем для примера непрерывно переиздаваемую в США книжку Шепарда Мида под завлекательным названием «Как добиться успеха у женщин, не прилагая к этому действительных усилий»1.
1 Mead Sh. How to Succeed With Women Without Really Trying. N.-Y., 1977, Ballantine Books.
Видимо, для того, чтобы расширить круг потенциальных покупателей, автор начинает с советов, которые дает маленькому мальчику. Ты хочешь новую, дорогую игрушку, а ее тебе мать не покупает? Что же, дело можно поправить. Надо наказать мать за это. Но как? Слезы, вспышка гнева, голодные забастовки в наше время малоэффективны из-за их привычности. Лучше всего – неожиданная «ночная атака». Раза три-четыре в течение ночи надо будить мать громким криком. Отвечать ей то горячо, то холодно, но чаще – безразлично. Засыпая, во сне, шептать название полюбившейся игрушки. Не надо пугаться и в том случае, если поведут к доктору,- и там играть роль полного безразличия ко всему. Не беспокойся, игрушка на второй-третий день будет у тебя в руках. Причем матери ты доставишь радость – ведь это она «спасла» тебя от «болезни». Вообще к матерям надо относиться больше и чаще как к женщинам, регулярно наказывать и «тренировать» их – это поможет впоследствии властвовать над этими коварно-неустойчивыми существами.
В книге содержится немало других любопытных сюжетов. Например, много советов дается молодому человеку, пожелавшему быть «неотразимым» в глазах девушек. «Будьте маленьким, душевно открытым», всегда немного, но «красиво растрепанным»- так, чтобы вас хотелось пожалеть и вам помочь. Демонстративно проявляйте свои чувства, сохраняя естественность – женщины любят «демонстрации». Неожиданные проявления чувств – от вздохов до поцелуев – также достаточно эффективны. Но все это, так сказать,- для «подросткового возраста». Юноши же должны действовать более сильными методами – среди них особенно эффективен метод, условно называемый «яблоко раздора». Станьте таким «яблоком» – а это довольно просто! – между двумя (тремя) девушками, и они все сделают сами для того, чтобы каждая, «завладев» вами, вышла победительницей.
Имеются
Но система, цель которой, если ей следовать, в действительности обессмысливает весь этот «аутотренинг». Ибо даже формула «добиться своего» требует целевой осмысленности – «ради чего?». Не будем употреблять здесь высокое слово – «любовь» – оно здесь совсем неуместно. Но как найти это «ради», если отношения заранее лишены искренности и построены на хитроумном (а тогда, почему бы и не злобном, садистском?) манипулировании душевным миром другого человека?
Даже наиболее «респектабельные», постоянно переиздающиеся книги такого жанра содержат этот лейтмотив: эгоистическая эксплуатация других людей, выжимание из них всевозможных выгод, достигаемое с помощью хитроумных ухищрений. Перед нами как бы «практические пособия» по реализации принципа, что счастье одного строится на несчастье другого, обобщающие своекорыстную, частнособственническую практику индивидов, безжалостно конкурирующих друг с другом.
Насилие, равнодушная жестокость, вспышки необузданной агрессивности, вандализм, демонстративная непристойность по отношению к окружающим и, наконец, так называемые безмотивные преступления – все это черты такого аморализма, который в отличие от XIX века ныне, во второй половине XX, говорит о глубинных, тревожных процессах окончательного нравственного перерождения буржуазной индивидуальности. Аморализм и преступность с точки зрения нравственно-психологического содержания ныне иные, чем в прошлом. Недаром в «процветающей» Америке в широком, мутном потоке все увеличивающейся преступности появились такие фантастически мрачные преступления, акты насилия, надругательства над личностью и вандализма, которые заставляют беспокоиться за само нравственное здоровье человека. Преступления, где нередко не корысть, не месть, ни даже гнев движет преступниками и где вовсе будто бы нет мотивов, целей преступления. Мнимая безмотивность таких преступлений, своеобразное «самоутверждение через жестокость» и мучительство других людей исторически являются вовсе не случайными. Их смысл – в антигуманистической перестройке основ нравственно-психологического мира человека, перестройке, закономерно вызванной наиболее реакционными, воинственно-опасными тенденциями развития социальных отношений при империализме. И если при этом обнаруживается внутренняя связь агрессивности и человеконенавистничества с сексуально-патологической сферой жизни озверевших одиночек, то это неудивительно, эта связь намечалась еще ранее (хотя и в рамках иных социально-нравственных и психологических параметров, как это установил в своей клинической практике 3. Фрейд).
«Безмотивные» преступления окутаны удивительным равнодушием к жертвам. Это жестокость, которая сопряжена с «моральной нечувствительностью», неспособностью мучителя отождествлять свои переживания с переживаниями окружающих. Нацистская идеология не случайно вдалбливала в головы своих приверженцев идею о том, что народы иных, «неарийских» рас неполноценны и не могут чувствовать так же, как «ариец». Здесь нацисты возводили в ранг «теории» разбуженные их движением агрессивные, садистски-мстительные устремления тех слоев, где процесс отчуждения индивидов друг от друга давно породил нравственно-психологический эффект «нечувствительности» и «некоммуникабельности». У палачей исчезала сама общечеловеческая способность ощущать в тех, кого они мучили и убивали, их человеческое родство. Разрыв нормальных нравственно-психологических связей людей, их извращение неотделимы от страшного процесса атрофии моральных чувств. Без этой атрофии, распада нравственной чувствительности одна лишь теоретическая проповедь вседозволенности и «возвышающего» значения насилия вряд ли могла бы получить массовое и хладнокровно-деловое воплощение.
Разумеется, хладнокровная жестокость по отношению к другим людям может корениться в самых разнообразных нравственно-психологических механизмах человека, быть связана с весьма различными чертами его характера. Мы не должны сбрасывать со счетов и относительную самостоятельность, инерцию действия уже сложившихся нравственно-психологических механизмов.
Существует также целая группа социально-психологических условий, благоприятствующих жестокости, которую западные социологи и психологи многозначительно окрестили синдромом «агрессивности на почве бессилия». Именно бессилие одиночки, не способного что бы то ни было изменить в окружающем, ощущение заброшенности и неполноценности пытаются преодолеть с помощью жестокого насилия, «принудительного взлома» стены равнодушия, созданной другими людьми. Самоутверждение через насилие и жестокость, причем в особых исторических, психологических формах самопереживания, – характернейшая черта «отклоняющегося поведения» в буржуазном мире в XX столетии.
Внешне «безмотивные» преступления могут проистекать также из состояния полной отчужденности индивида от господствующих моральных ценностей, из-за отсутствия сколь бы то ни было значимых межличностных контактов. Вспомним, например, с каким спокойствием равнодушия Мерсо, герой известной повести Камю «Посторонний», совершает убийство, то ли потому, что «солнце так пекло, что тяжело было стоять неподвижно под огненным ослепительным дождем, падавшим с неба», то ли потому, что «особенно болел лоб и под кожей, во всех… венах билась кровь», то ли потому, что в руках «случайно» оказался револьвер. Очевидно, однако, что действительные мотивы преступления следует искать не в подобных «абсурдных подробностях», а в том, что для Мерсо «не существует абстрактных чувств, он предельно «заземлен» и живет конкретным ощущением настоящего, быстро текущего времени. Натура Мерсо такова, что его физические потребности не только отражаются в его поведении, но, как он признался, и определяют его чувства»1.