Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 16. Анатолий Трушкин
Шрифт:
Я все удивлялся, как они не догадались храмы переименовывать. Церковь «Всех Ждановых», «Берия на крови»… Или икона «Возложение четвертой звезды на грудь мученика Леонида». Раньше же они что хотели, то и творили.
Ну и Депутат тоже говорит:
— Это раньше так было, такой спецкодекс. А Щит и Меч ему:
— Ничего не раньше. Сейчас то же самое. Реки, моря отравил — тебе бюст на Родине: довел народ до лохмотьев — повышение; леса, поля сгноил — в Книгу почета, проворовался — в Книгу рекордов Гиннесса.
Депутат
— А тогда мы устроим им суд совести!
Орган говорит:
— У них спецсовесть.
Депутат бледный стал, говорит:
— Тогда всех к высшей мере наказания.
Орган ему:
— У них своя высшая спецмера — персональная пенсия по состоянию здоровья.
Я стою, думаю: разговор до добра не доведет, бросил сигарету и скорее домой. Но сигарета попала в тапку к Органу. Он решил, что его Депутат прижег, и тому окурком в лоб. И пошло-поехало. Я разнимать, соседи милицию вызвали.
Депутат неприкосновенен. Чекист — свой, забрали меня… на пятнадцать суток.
Мне с тех пор не только спецравенство, мне даже обычное равенство у нас что-то не очень нравится.
(беседа)
ПЕРВЫЙ. Идем вперед как по болоту. Плана нету. План четкий должен быть, что нам в первую очередь делать, что во вторую.
ВТОРОЙ. Дети в первую очередь!
ПЕРВЫЙ. Нравственность.
ВТОРОЙ. Дети! Дети — наше светлое будущее. Вырастут они экономистами или бандитами, есть же разница?
ПЕРВЫЙ. Да как сказать. Он растет, растет — вроде экономист, а вырос, смотришь — бандит.
ВТОРОЙ. Ну, тут просто отличить. Ограбил на тысячу — бандит, на миллиард — экономист. Так что дети в первую очередь. Дети и медицина.
ПЕРВЫЙ. И нравственность.
ВТОРОЙ. Медицина. Здоровье народа превыше всего. У нас смертность превышает рождаемость.
ПЕРВЫЙ. Какая рождаемость, если каждый третий — пьяница?
ВТОРОЙ. А каждый четвертый — импотент.
ПЕРВЫЙ. А каждый пятый… живет не с каждой второй, а с каждым шестым.
ВТОРОЙ. У врачей тоже условия — сто человек в день принять. Он к концу рабочего дня путает косоглазие с плоскостопием. Так что медицина в первую очередь!.. Медицина и борьба с алкоголизмом.
ПЕРВЫЙ. И нравственность.
ВТОРОЙ. И борьба с алкоголизмом! Мы же пьяный народ. Вы видели, как летом в знойный день после работы пьет лошадь?.. Вот у нас так же пьют водку.
ПЕРВЫЙ. Если бы еще хоть работали как лошадь, а то только пьем.
ВТОРОЙ.
ПЕРВЫЙ. Так вот же я и говорю: главное — нравственность, борьба с проституцией. Тогда у нас и сельское хозяйство поднимется.
ВТОРОЙ. Тогда у нас все поднимется. Надо решительно сказать путанкам: нет!
ПЕРВЫЙ. Они нам: «да», а мы им «нет»!
ВТОРОЙ. Это нелегкая задача. Человечество за всю свою историю выявило только два вечно живых явления— «коммунизм» и «проституцию». Проституция пережила коммунизм, а мы от него избавлялись семьдесят с лишним лет. Сколько же будем избавляться от проституции?
ПЕРВЫЙ. Нет, не мы!., внуки наши увидят улицы без проституток!
ВТОРОЙ. И улицы, и рестораны, и гостиницы!
ПЕРВЫЙ. И гостиницы, и правительство, и парламент!
ВТОРОЙ. Значит, первейшая наша задача сегодня — борьба с проституцией!.. В парламенте.
ПЕРВЫЙ. И в правительстве.
(штрих к криминогенной ситуации в стране)
— Кто там?
— Мама.
— Чья?
— Твоя.
— А как тебя зовут?
— Анна Степановна.
— С какого ты года?
— Шестьдесят первого, сынок. Открывай.
— А где твои ключи?
— Забыла. На калошнице лежат… Нашел, сынок?.. Сынок! Открывай.
— А папка у нас кто?
— Алкоголик. Сынок, это ты?
— Я.
— Как тебя зовут?
— Витя.
— Сколько тебе лет?
— Десять.
— А дедушка у нас кто?
— Алкоголик.
— Хорошо, сейчас я открою.
— Ты ключи забыла.
— Ой, забыла, сынок, забыла на калошнице. Открой, это я — мама.
— Чья?
— Твоя. Господи! Да что же такое творится?! Сынок, это ты?
— Я.
— Как тебя зовут?..
Ты говоришь, полтергейст. Вещи сами по себе двигаются, никто им ничего не говорит. Чудо!
У нас дивизии города берут, спецотряды на штурм бросаются, кровь рекой, руки, ноги — пополам. Ищут, кто приказ отдал — нету никого. Сами дивизии двигались и кровь сама текла. Вот полтергейст!
Ты говоришь: на острове Пасхи фигуры каменные. Откуда взялись, неизвестно. Чудо!
«Откуда взялись?» Это — наши. Сейчас любой остров возьми — везде наши. У всех дачи, коттеджи, яхты. И посмотрим — морды у всех, как у тех, что на Пасхе. Просто тех прищучили вовремя, сказали: «А ну, сволочи, верните народные деньги». Они окаменели. А этим никто ничего не говорит. Вот чудо!