Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 16. Анатолий Трушкин
Шрифт:
Дед машет рукой.
— Когда после Окончательной была Великая перепись истории, памятники посносили — докопались в архивах, что змеи они. Всплыло, что и Горбачев-то — шпион английский. Звали Маргарит Тетчер.
— Белены ты объелся, — говорит бабушка, — не иначе. Почитай-ка Четвертую Правдивейшую историю России. Что там сказано?
Они спорят, какая история России вернее — Бесповоротная пятая или Неподдельная Окончательная шестая, а я под их спор засыпаю.
В дреме мне весело, потому что двойку я получил
Ленин — это который у Белого дома носил бесплатно бревно и тем бревном нечаянно придавил Гайдара. С этого и рынок пошел.
А потом во сне я скакал на белом коне с черной гривой по Красной площади, а навстречу мне, улыбаясь и намыливая на ходу руки, торопясь, шел друг всех детей Лаврентий Павлович Ульянов.
Я в запое был. Мы с мужиками в лесу цистерну с водкой нашли. Раз в жизни бывает!.. Звездный час!.. Семь лет в запое, вчера только из леса вышли. Чего вы тут натворили-то, е-мое?!
Мы когда на улицу выбрались, по радио передают:
— Ленин — враг народа!
Один у нас, он такой немного всегда был… дундук, упал аж. Подняли его и бегом оттуда.
На площадь выскочили — там голые гуляют. Сперва подумали: случилось что в бане… сразу в обоих отделениях. Они говорят:
— Нет, мы — художники-обнаженцы.
И тут мы сообразили — у нас же неподалеку сумасшедший дом был, а директор там пробивной мужик, вот он, наверное, себе территорию и расширил — среди сумасшедших мы… Но, слушай, много что-то отвели им… целый район.
Подались к железной дороге. Как раз товарняк идет, уцепились. Полчаса ехали. Спрыгиваем на ходу — нормально все… дундук только ногу подвернул.
Видим — палаточка стоит, пиво есть «Жигулевское».
— По тридцать семь? — спрашиваем.
В палатке во-от такой мордобой, говорит:
— Откуда вы сорвались?.. По сорок давно. Подорожало, вишь, пиво за семь лет на три копейки.
Хреново, значит, дела идут.
Нас пятеро. Дундук два рубля сунул, говорит:
— На все давай!
Тот говорит:
— Сейчас дам.
И выходит из палатки. Как он в ней помещался-то?.. Выходит— в одной руке граната, в другой — бомба.
Твою мать! — рано соскочили с поезда. Давай пятиться. Опять за товарняк уцепились, часов десять ехали.
Выбрались благополучно из сумасшедшей области. На какой-то станции соскочили. При вокзале рыночек небольшой. Хотели вещи на еду обменять. Но тут что-то народу на нас налетело, не из-за вещей же… не могли люди так обнищать.
— Бартер, бартер, — галдят.
Дундук, ему всегда больше всех надо, говорит:
— Чего такое бартер?
Одна ему объясняет:
— Чего вот вы хотите от нас, это и есть бартер. Теперь это так называют. Ты — мне, я — тебе. Обоим хорошо.
Мы ему шепчем:
— Это лярва какая-то, потом устанешь лечиться.
А он завелся уже, кричит:
— Бартер хочу!.. А где?
Девка говорит:
— Да здесь прямо.
Дундук растерялся:
— Как здесь?
— А что такого?
— Народу-то.
— Да что он нам?
— Да как же?
Девка тоже удивляется, говорит:
— Да ничего. Ничего такого. Все здесь всегда… Показывай, что у тебя.
Дундук совсем скучный стал, говорит:
— Что у всех, то и у меня.
И главное, старухи туда же — лезут посмотреть, что у дундука. Тут милиционер подходит.
Думаем: попрет сейчас всех. Нет, тоже и ему интересно, говорит:
— Показывай.
Ну, дундук и показал им.
Опять товарняк подкараулили. Сутки ровно ехали, чтобы наверняка, чтобы уже с гарантией. Вдруг лязг, скрип — встали. Бегут к нам с автоматами:
— Кто такие? Куда? Здесь граница!
— Какая граница? Мы тогда откуда едем?
— Из России.
— А куда?
— На Украину.
Дундук вылез вперед:
— Это, — говорит, — одно и то же.
Ка-ак ему прикладом по башке — щелк. Обыскали всех, ни у кого ничего нет у нас. Говорят:
— Это беженцы, наверное.
Мы говорим:
— Беженцы мы.
Нас оставили. Только границу переехали — опять лязг, скрип, скрежет — бегут с собаками, гранатометами:
— Кто? Куда?
Говорим:
— Братья! Славяне! Только что из России мы, минуту назад. Там все с ума сошли!
Нас после этих слов на руках понесли.
А дундук вспомнил, что ему ни за что автоматом съездили, повернулся к границе и во все горло:
— Россия и Украина — одно и то же!
Ка-ак ему гранатометом по башке — щелк. И сразу у нас у всех прояснило — с ума сошла вся страна.
Ладно, тогда надо до своих добираться. Ночами шли, днем отсиживались в лесах, оврагах. Дошли. Только дундук в последний момент потерялся.
Захожу в дом — жена по всем углам доллары прячет, старший сын пробабкину икону кому-то толкает, младший весь в зубном порошке — чистит на продажу дедовы ордена, а дочь голая по пояс — бюст готовит к конкурсу. Все рехнулись.
Написал я записку «Прошу в моей смерти никого не винить». Встал на подоконник, посмотрел на небо в последний раз и вдруг голоса слышу:
— Спасе-ен ты! Спасе-ен ты!
Это мужики мои снизу кричат.
Я заплакал от счастья, тоже кричу:
— Все спасены? Вся страна?