Антология советского детектива-39. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
— Может быть, все и правда, — сказал майор. — Но почему ее запугивают, для чего? Не проще ли было сделать это с Борисом, когда он был на свободе? Заинтересованное лицо могло приказать: возьми вину на себя, сознайся в совершении преступления! Факты против Бориса. А может, у него был соучастник? Теперь беспокоится о себе. Вы, Наталья Филипповна, допросите Бориса еще разок. К слову, он недавно просился к вам: хочет дополнить показания.
В изоляторе Борис обдумал, что сказать следователю. Но когда его привели к Кушнирчук, все выскочило из головы.
— Я не
— Это мы уже слышали.
Борис засопел.
— Вас, гражданин Бысыкало, спрашивать, или вы сами будете рассказывать?
Борис попросил, чтобы Наталья Филипповна верила каждому его слову. Он скажет правду, как на исповеди. «За расхождения с предыдущими показаниями простите». Говорил он не очень складно — перескакивал с одного на другое, и следователю приходилось не раз задавать уточняющие вопросы.
— Значит, показания Ульяны вы подтверждаете?
— Да. Как раз тогда, когда столкнулся с ней, я шел к ясеню, чтобы с того места понаблюдать, нет ли у Ирины кого-то из посторонних. Не хочется сплетен: дескать, приударяю за брошенной мужем женщиной. Только я прислонился к стволу, как цепкие пальцы обхватили шею так, что мышцы затрещали. И всем телом я почувствовал острый кончик ножа. «Не двигайся!» Я одеревенел. «Бросай цветы». Нож проткнул мне кожу. Я выпустил букет из рук. «А теперь без оглядки мелькай пятками! Где-нибудь выплюнешь об этом — каюк! Ну, ча-ао!» И незнакомец подпихнул меня ботинком.
Наталья Филипповна помолчала и спросила:
— Интересная история. Чем подтвердите ее?
Борис задумчиво спросил:
— Ульяна видела меня возле дома?
— Видела. — Кушнирчук отложила ручку.
— Букет вы нашли у ясеня?
— Да.
— К Марте меня возил Коваль.
— Это доказано.
Бысыкало хлопнул себя по колену.
— Что еще нужно?
— Доказательства, что вас запугивали.
Борис вскочил и выхватил рубашку из брюк.
— Нате!
На теле выше поясницы виднелась незажившая царапина. Кушнирчук наклонилась вперед. Небольшая ранка и правда могла быть сделана кончиком ножа.
— Кто обрабатывал йодом?
— Сам.
— Самому неудобно — спина же...
— Я перед зеркалом.
— В чем вы были одеты?
Бысыкало снял пиджак.
— Вот дырка.
— На вас были и рубашка, и майка. Где они?
— Дома под ванной.
— Тоже порезанные?
— На майке еще и кровь осталась.
Борис заправил рубашку, надел пиджак, важно сел.
К Наталье Филипповне подкралось сомнение: не сам ли Бысыкало порезал одежду и царапнул спину? Может, Любава Родиславовна посоветовали? Ей угрожали, с сыном та же история... Та да не та. Над ним висит подозрение в совершении нападения, вот он и старается избежать наказания, придумав историю с запугиванием. А чего добивается Любава Родиславовна? Хочет выгородить сына? Он должен бы об этом знать. А действуют порознь: он сам по себе, она сама по себе. Почему? А если Борису и правда кто-то угрожал? Угроза убийством карается законом. Но и за ложные показания предусмотрена кара. Борис заслуживает ее: крутит туда-сюда. Он в беду не упал — по ступенькам сошел. С ложью долго не проживешь.
— Матери об этом не рассказывали?
Борис немного помолчал.
—
— А Марте?
— Тоже не рассказывал.
Опустил голову. Наталья Филипповна имела все основания считать его трусом. Ну разве не трус? Нужно было сразу рассказать правду. А теперь ему не верят.
— Скажите, какой голос был у того человека?
— Хриплый, как у спившегося.
— Вы могли бы его узнать?
— Кого?
— Голос.
— Не знаю. Но я убежден, что тот, кто меня царапнул ножом, должен быть выше меня — говорил как-то сверху. И сильнее. А обувь, наверное, носит большого размера — ударил ногой, как лопатой... Да я, наверное, и голос узнаю.
— С опознанием голоса придется подождать.
И Наталья Филипповна поспешила к Карповичу.
Версия, что преступление совершил кто-то из тех уже освобожденных, с кем Балагур отбывал наказание, заинтересовала Кушнирчук. Она также поддержала соображения майора Карповича о том, что Балагур ранен ножом, прицельно брошенным с некоторого расстояния. Наиболее вероятно — из-за ствола ясеня. На ручке не обнаружены отпечатки пальцев преступника. Почему? Кидая нож, он держал его за кончик лезвия, и следы стерлись, когда нож врезался в одежду и в тело.
Было у майора Карповича еще одно доказательство, подтверждающее его версию. На месте преступления провели эксперимент. От ствола ясеня даже нетренированная рука попадала в чучело тяжелым ножом. Нож летел, словно им выстрелили, глубоко врезался в спину пластмассового человека. Наталья Филипповна тоже попала с третьего раза. И задумалась. Если Балагур и правда ранен таким образом, тогда допущена ошибка. Калина Касиян сказала, что в дела человека, который прятался за ствол ясеня. Тогда следователю не пришло в голову, что преступник не подходил к жертве, а бросил финку. Поэтому и собака не взяла след с того места, где лежал Дмитрий. Нужный момент упущен. Расплачивайся теперь за него днями, неделями, а может, и годами...
Кто же отбывал с Балагуром наказание в исправительно-трудовой колонии? Вадим Гурей. Он приходил в больницу к Дмитрию. Какие между ними отношения?
...Вадим встретился с Дмитрием на сельской улице. Было воскресенье, и Вадим собрался к брату. Встретив друга, вернулся домой. Жена его Душка обрадовалась: «Дорогому гостю — двери настежь». Сидели в тихой комнате. За окном краснели яблоки. Хозяйская рука видна была во всем: в ровных грядках, умело обрезанных деревьях и аккуратно подвязанных виноградных лозах, с которых свисали обильные черные гроздья.
Вадима потянуло на песню. Замурлыкал стародавнюю про тяжкую долю человека, который «живет в тоске, спит на голой доске», потому что изменила жена, ушла к другому. Допел и сказал:
— Обдурил Кривенко твою жену, Дмитрий.
Балагур промолчал.
— А она же вас разыскивала, — заморгала Душка. — Говорила, будто адвокат писал какое-то письмо в колонию.
— И его съела глиста! — недовольно буркнул Гурей, косо глянув на жену.
— А я считаю, — не унималась Душка, — что вам, Дмитрий, нужно встретиться с Ириной, поговорить... Не такая она уж грешница. Ну, поверила Кривенко, ошиблась...