Антология современной французской драматургии. Том II
Шрифт:
что я увидела отца моей подруги,
и я знаю, что моя подруга тоже увидела его.
Заметив вошедшую сестру, моя подруга поняла свою ошибку.
Разочарование было огромным.
Мы в который раз были одурачены внешним сходством.
Моя подруга задолжала своему дяде большую сумму денег.
А в то утро она легкомысленно похвасталась
приобретением нового телевизора перед сестрой,
которая на самом деле не была такой
Иногда все же бывает нелишним и смолчать.
Быть может, моя подруга была не в своем уме?
Именно это и утверждал ее дядя, когда мы остались с глазу на глаз.
Эта мысль причиняла мне большие страдания.
Умерший отец моей подруги и дядя моей подруги были действительно внешне очень похожи. В этом и, подчеркиваю, только в этом я совершенно соглашалась с моей подругой.
Она недоумевала: как такое возможно, чтобы два человека, настолько похожие внешне, были бы такими разными.
Один — такой хороший, другой — такой плохой.
Она из-за этого плакала.
Работая, я частенько
перебирала в голове все те события,
которыми жила вне работы.
Перебирала в голове наши с подругой разговоры об этой жизни,
которой, как нам кажется, мы живем и которая вроде бы ненастоящая,
и о смерти, напротив, самой настоящей, более того, которая и есть сама жизнь…
Наверное, я уставала все сильнее,
и боль
в спине
почти не отпускала меня.
Иногда она поднималась вверх
до самого затылка,
и мне приходилось терпеть,
терпеть дни и месяцы напролет,
стиснув зубы, чтобы не кричать от этой боли…
Конечно, чтобы как-то подбодрить себя, достаточно было вспомнить всех тех,
кто
сидел без работы,
кому не повезло так, как мне…
Такие мысли
помогали…
Но
было тяжело,
да,
тяжело,
иногда,
несмотря ни на что…
Настоящая жизнь или ненастоящая.
Боль в спине сделалась такой нестерпимой,
что после работы я была уже не в состоянии выйти из дома.
Неприятнее всего было то, что я больше не могла обойтись без посторонней помощи.
Когда накатывал приступ, все мое тело вытягивалось и деревенело, я могла, например, упасть и остаться лежать на полу собственной кухни.
К счастью, подобные приступы случались со мной только дома.
Моя подруга была мне настоящей опорой.
Вечера проходили один за другим.
Однажды
Меня это слегка удивило.
Я по-прежнему знала его недостаточно. Он тоже работал на «Норсилоре», но нас там работало около двадцати тысяч.
О его прошлом ходили самые страшные слухи,
слухи о тюрьме,
а некоторые даже утверждали, что знают, за что его судили: за убийства,
убийства женщин…
Это вам не пустяки.
Проверить, разумеется, мы ничего не могли,
но симпатии к нему я не испытывала.
Благодаря проведенным вместе вечерам,
признаюсь честно,
я увидела в нем человека,
гораздо более отзывчивого, чем добрая половина мужчин, работавших со мной на предприятии.
Однажды вечером впервые случилось нечто такое, что я не вполне смогла объяснить самой себе,
но затем все вернулось на свои места.
К счастью, так как при нем я пережила
несколько чудовищных приступов боли.
И все же именно этот день я считаю началом того пути, который привел нас к катастрофе,
наделавшей столько бед
и даже повлекший за собой мой окончательный разрыв с подругой.
Не скрою, политика меня не интересует,
но однажды проходили местные выборы,
и дальний родственник моей подруги, которого мы немного знали,
выдвинул свою кандидатуру.
Он приходил к людям домой,
чтобы представить им свою так называемую
программу
на случай, если его изберут.
Нам это льстило,
ведь впервые у нас появилась возможность познакомиться с политическим деятелем.
Он действительно оказался человеком исключительным,
обладавшим множеством талантов, в чем мы не раз имели случай убедиться.
Он как никто умел увлечь людей
и сам был страстно увлечен своим делом.
Все это вносило в мои вечера приятное очарование
и хоть какую-то жизнь.
В завершение одного из таких вечеров та самая робкая девушка, смущавшая всех своей стеснительностью,
попросила меня помочь ей вновь встретиться с моей подругой.
Почему этой молодой особе
так хотелось что-то дать?
Отдать?
Я спросила ее, она не знала, что мне ответить.
Мы все же сочли это немного странным.
На следующий день,
когда я опять осталась наедине с так называемым сыном моей подруги,