Антология современной швейцарской драматургии

Коллектив авторов

ЭРИКА. Надежда есть всегда.

ГЕРМАН. Ты так считаешь. И как же ее обрести.

ЭРИКА. Слушая весть любви.

ГЕРМАН. Весть любви. Я о ней что-нибудь знаю.

ЭРИКА. Нам надо завидовать господину Крамеру. Господь испытывает его, подвергает проверке. Если он впустит Христа в свое сердце, то обязательно возликует.

ГЕРМАН. Возликует.

ЭРИКА. Тысячи мощных потоков крови пройдут

сквозь его голову и смоют все клоаки мерзости. И он возликует, как жаворонок в весеннем небе.

ГЕРМАН. И это сработает.

ЭРИКА. Человек подобен губке.

ГЕРМАН. Да или нет.

ЭРИКА. Сработает.

ГЕРМАН. А если я тоже захочу.

ЭРИКА. Чего.

ГЕРМАН. Если я тоже захочу ликовать, как жаворонок весной.

ЭРИКА. Открой свое сердце Богу, и тогда для тебя не будет ничего невозможного.

ГЕРМАН. И земной юдоли придет конец.

ЭРИКА. Ну конечно, придет.

ГЕРМАН (кричит). Жасмин. Жасмин. Выйди-ка ненадолго. (Эрике.) Даю тебе десять минут. Если сделаешь так, что господин Крамер возликует, то я повезу тебя в Ченстохову. Тут же заведу мотор. Если не сделаешь, я тебя урою.

ЭРИКА. Господин Крамер должен встать на колени, склонить голову на грудь и покаяться в своих грехах. Сердце его станет еще одним приютом Господа, и он возликует.

Жасмин выходит из автобуса.

ГЕРМАН. Девушка знает трюк, которым она заставит господина Крамера ликовать. И нас всех тоже.

ЖАСМИН. Я не хочу ликовать.

ГЕРМАН. Жасмин, давай начистоту. Мы же страдаем. Мы — горемыки, это ж очевидно. Взгляни на нас. Как мы тут стоим. Ты. И я. Живется нам плохо, Жасмин, ты должна это признать. Когда ты последний раз улыбалась.

ЖАСМИН. Вот только что улыбалась.

ГЕРМАН. Да, когда я укладывал чемоданы в багажник и защемил палец. Ты улыбнулась из злорадства. Я видел, как трудно было твоему лицу улыбнуться. Твои мышцы, Жасмин, разучились улыбаться, а у глаз тусклый взгляд. Меня не проведешь.

ЖАСМИН. Герман.

ГЕРМАН. Не обманывай меня, Жасмин. (Эрике.) Говори, начинай свой трюк.

ЭРИКА. Никакого трюка нет.

ГЕРМАН. Ты меня бесишь.

ЭРИКА. Это не трюк. Вы должны впустить Иисуса Христа в ваши сердца.

ГЕРМАН. Сказать такое нетрудно. Или я.

ЖАСМИН.

Герман. Это же чушь. Такое не сработает.

ГЕРМАН. Почему же она утверждает обратное. Ей же от этого никакого прибытка. А потому пусть сейчас же докажет, что трюк сработает. Не сработает, я из нее самой дух вышибу.

ЖАСМИН. Они промыли ей мозги. Сектанты вынимают у тебя мозги и вкладывают другие.

ГЕРМАН. Как. Медицина способна и на такое. Не знал.

ЖАСМИН. Им и резать не надо. Достаточно слов. Она не в себе.

ЭРИКА. И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь.

ГЕРМАН. О чем она. Скажи-ка еще раз.

ЖАСМИН. Фразы, заученные фразы.

ГЕРМАН. Помолчи. Хочу услышать это еще раз.

ЖАСМИН. Это ничего не даст.

ГЕРМАН. Тихо.

ЖАСМИН. Герман. Давайте, наконец, поедем дальше.

ГЕРМАН. Если ты тут же не закроешь свое хлебало, то я заткну его вот этой елкой, Жасмин. Закрыла. Вот и хорошо. Теперь ты. Повтори, что сказала с минуту назад.

ЭРИКА. И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь.

ГЕРМАН. Это что. Анекдот. Звучит почти как современный анекдот.

ЭРИКА. Это не анекдот. Скорее образ. И правда.

ГЕРМАН. Мне нравится. Люблю анекдоты наших дней. Без изюминки. Еще такие же знаешь.

ЭРИКА. Сколько угодно.

ГЕРМАН. Я сам люблю пошутить, но вот поймет ли господин Крамер твои анекдоты, в этом я не уверен. Что с тобой.

ЭРИКА. Рука болит.

ГЕРМАН. Бог испытывает тебя.

* * *

ГЕРМАН. Расскажи еще один.

ЭРИКА. В доме Отца Моего обителей много.

ГЕРМАН. Ну а дальше.

ЭРИКА. Ничего дальше.

ГЕРМАН. В доме отца моего.

ЭРИКА. Обителей много.

ГЕРМАН. Вообще не смешно. Давай следующий.

ЭРИКА. Нет, не могу. Из-за руки. Вот теперь. Боль уже поднялась до локтя.

ГЕРМАН. Пустяки. Потерпишь. Давай еще один.

ЭРИКА. Не могу. Ну да ладно, потерплю. Бог явился Аврааму и сказал: Возьми сына твоего единственного Исаака, которого ты любишь, и принеси его в жертву на одной из гор, о которой Я скажу тебе. Авраам встал рано утром… (Потеряв сознание, Эрика падает на землю и лежит без движения.)