Анжелика. Мученик Нотр-Дама

Голон Анн

— Признаю, что иногда изготавливал химические вещества, которые, если их принять внутрь, действуют как яд. Но они никогда не предназначались ни для приема внутрь, ни для продажи, и я никогда не пользовался ими с целью отравления кого бы то ни было.

— Итак, вы признаете, что использовали и изготовляли такие яды, как мышьяк и римский купорос?

— Полностью признаю. Но чтобы подобные действия считать преступными, нужно доказать, что я действительно кого-либо отравил.

— В настоящее время нам достаточно и того, что вы не отрицаете факта изготовления

ядовитых веществ с помощью алхимии. Цели ваших действий мы рассмотрим позднее.

Массно склонился над внушительной стопкой документов, лежащих перед ним, и принялся их перелистывать. Анжелика вздрогнула, ожидая, что сейчас будет предъявлено обвинение в отравлении. Она вспомнила, что Дегре говорил о некоем Бурье, назначенном на этот процесс судьей по той причине, что он прославился подделкой документов, и именно ему поручили изготовить фальшивые документы для процесса. Ведь судьи одновременно были заняты расследованием, проверкой документов, наложением ареста на имущество, проведением допросов и подготовкой судебного дела.

Анжелика старалась угадать, кто из судей Бурье.

Массно все еще листал страницы. Наконец он откашлялся и, казалось, собрался с мужеством.

Первые слова он пробормотал, но затем его голос окреп и в конце звучал почти уверенно:

— …чтобы доказать, если только это нужно доказывать, насколько справедливо и беспристрастно правосудие короля, перед тем как продолжить перечень пунктов обвинения — этот документ лежит перед каждым из королевских судей, — я должен сделать заявление и известить суд о том, насколько наше предварительное расследование было затруднено неожиданными препятствиями…

— И заступничеством за знатного и богатого обвиняемого! — произнес чей-то насмешливый голос.

Анжелика ожидала, что нарушителя тотчас схватят. Но, к своему огромному удивлению, увидела, что стоявший рядом судебный пристав многозначительно толкнул локтем полицейского. «Полиция, наверное, посадила в зале подкупленных людей, чтобы они разжигали враждебное отношение к Жоффрею», — подумала она.

Председатель продолжал, словно ничего не произошло:

— Чтобы доказать всем, что правосудие короля не только беспристрастно, но еще и великодушно, я заявляю, что из огромного числа обвинительных документов, собранных и полученных в ходе продолжительного следствия, я, по зрелому размышлению и после долгой внутренней борьбы отклоняю значительную их часть.

Он сделал паузу, восстановил дыхание и закончил несколько более глухим голосом:

— Я по собственному решению исключил тридцать четыре документа, посчитав их сомнительными, а некоторые явно фальшивыми, подделанными, по всей вероятности, с целью личной мести обвиняемому.

Это заявление вызвало настоящую бурю не только среди зрителей, но и среди судей, которые, несомненно, не ожидали подобного проявления мужества и снисходительности от председателя суда. Один из них, человечек с хитрым лицом и крючковатым носом, не удержался и закричал:

— Обвинение в поиске сокровищ необходимо сохранить!

Массно

удивленно посмотрел на стопку из тридцати четырех сомнительных листков.

— Не вижу причины для того, чтобы настаивать на обвинении в поиске сокровищ, мэтр Бурье, если предполагается, что обвиняемый мог и сам изготовлять драгоценные металлы.

— Быть может, он использует особый дар для обнаружения золота под землей, в могилах или в тайниках, о которых уже многие столетия никто не подозревает?

На лице Массно появилось недовольное выражение, и он объявил:

— Я исключаю обвинение в поиске сокровищ.

Его оппонент едва ли не топал ногами:

— Достоинство суда и его непредвзятость смехотворны, если даже председатель полагает, что имеет право самовольно изымать из дела такие документы, которые один из судей счел существенными для обвинения и которые, быть может, являются основными…

— Мэтр Бурье, я, в качестве председателя суда, призываю вас к порядку и предлагаю вам выбрать одно из двух: либо вы слагаете с себя полномочия судьи, либо наше заседание продолжается.

Зал потонул в шуме.

— Председатель подкуплен подсудимым. Знаем мы, что такое золото Тулузы! — завопил все тот же голос.

Клерк с сальными волосами, сидевший перед Анжеликой, стал раздувать страсти, восклицая:

— В кои-то веки отправили под суд знатного и богатого…

— Господа, я прерываю заседание, и если вы не прекратите беспорядок, то я потребую очистить зал! — голос председателя Массно с трудом прорвался сквозь шум.

С возмущенным видом он водрузил на парик квадратную шапочку и вышел, а за ним последовали и прочие судьи.

Анжелике показалось, что все эти важные вершители правосудия похожи на марионеток из кукольного театра: появились на сцене, сыграли свою маленькую роль и откланялись. Хоть бы только они и вовсе не возвращались!..

Зал успокоился и постарался вести себя пристойно, чтобы дать возможность судьям вернулся и спектаклю продолжиться. Все встали, заслышав стук алебард швейцарских гвардейцев о плиты пола: судьи возвращались.

В благоговейной тишине Массно вновь занял свое место.

— Господа, инцидент исчерпан. Бумаги, которые я посчитал подозрительными, вновь приобщены к делу, и каждый судья в свободное время сможет с ними ознакомиться. Я пометил их красным крестом, и каждый судья сможет составить собственное мнение о принятом мною решении.

— В этих документах, главным образом, содержатся свидетельства об оскорблении Святого Писания, — не скрывая удовлетворения, объявил Бурье. — Также в них идет речь о сотворении с помощью алхимии пигмеев и других маленьких существ дьявольского происхождения.

Толпа в восторге затопала ногами.

— А их покажут в качестве вещественных доказательств? — спросил кто-то.

Стража вывела нарушителя из зала, и заседание продолжилось.

Затем поднялся адвокат Дегре:

— Как адвокат обвиняемого, я приветствую приобщение к делу всех документов!