Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики
Шрифт:
Все старания зря, обещания короля ничего не стоили, а Гера практически мертва. Авалона хотела закричать от разрываемой изнутри боли, но смогла только хрипло выдохнуть, отделиться от стены и направиться дальше по коридору.
Ее жизнь рушилась. Она предала друзей ради королевства, которое отняло у нее родных. Предала командира ради короля, который ее обманул. Авалона остановилась посреди коридора, освещенного солнечными лучами, проходящими через окна. Развернулась к стене и ударила кулаком со всей силы. Потом замахнулась и ударила еще раз. Она била стену, и хотя растения смягчяли ее удары, кожа на
В очередной раз занося руку, всадница совсем не ожидала, что ее кто-то остановит. Но ее руку аккуратно перехватили, произнеся:
— Стена не самый умелый соперник, леди.
— Сэр Пеллеас, — ничуть не смутившись, Авалона обернулась, присев в коротком реверансе.
— Слышал о вашем горе, — мужчина потер подбородок, на котором отрастала щетина, — ваша матушка… чем она болела?
— Летной хворью, сэр, — почтительно выдавила девушка.
Рыцарь чинно кивнул. Его глаза оставались безучастными, и Авалона не понимала, почему мужчина просто не прошел мимо. Неужели она выглядит настолько жалкой? От этой мысли стало неприятно. Впервые за долгое время она вспомнила Хагалаза и его бесценные уроки.
Нет. Чего она точно не потерпит, так это жалости к себе.
— Да, припоминаю. Несколько десятилетий назад сей недуг скосил половину жителей Примории. Ваша матушка была в их числе?
— Все верно, сэр.
— Что ж, я впервые вижу, чтобы болеющий летной хворью прожил столь долгую жизнь.
— Лучшие врачи Примории поддерживали жизнь в ее теле, — сказала Авалона и не солгала. Именно таким образом Артур обошел обещание, данное маленькой девочке. Король понимал, что нет более крепкой связи, нежели связь родителя и его ребенка. Он знал, что Авалона пойдет на все, чтобы спасти жизнь матери.
— Но это ее не спасло, правда?
Авалона уставилась в его единственный глаз, пытаясь понять, к чему сэр Пеллеас ведет этот разговор. Он был странным и даже мог бы испугать ее, если бы Авалона не провела столько времени в Империи Сион.
Люди давно ей не страшны.
— Мы с отцом надеялись на благоприятный исход, но болезнь только ухудшала ее здоровье. Самым правильным решением будет освободить ее от страданий.
Сэр Пеллеас воззрился на нее с немым уважением.
— Знаете, леди, вы гораздо сильнее, чем я мог себе представить.
— Благодарю.
— Если вам нужна моя помощь…
Принимать от него помощь она не собиралась. Но был один вопрос, не дающий ей покоя уже давно.
— Скажите, сэр, — Авалона откашлялась, а после, продолжила, — вам известно, что стало с мужем Лилит?
Во взгляде рыцаря промелькнуло удивление..
— Я не должен этого говорить, — произнес он с усмешкой, — но слова уже сказаны мной. Молодой человек томится в одной из тюрем верхнего уровня. Только вы об этом ничего не знаете, я прав?
— Разумеется, — кивнула Авалона и распрощавшись с сэром Пеллеасом, отправилась разыскивать Иэна.
На верхний уровень ее не пустили. Стражи не позволили даже подняться на этаж. Вполне ожидаемо, но Авалона все равно разозлилась. Это из-за нее Иэн оказался в королевстве. Если Артур бросил его в тюрьму, значит, он не поверил в их ложь. Король с легкостью догадался, кто такой Иэн, а значит, вскоре
— Леди, вам нельзя здесь находиться, — сказал один из стражей. Приглядевшись, Авалона распознала в нем Бальфура. Альва, который встретил их в окрестностях приморского леса.
Поджав губы от досады, Авалона была вынуждена развернуться. Сражаться с ними было бы неразумно. Весь замок опутан чарами духов леса, пока они чувствуют себя как дома, их не победить.
Спускаясь по винтовой лестнице, всадница сошла на втором этаже, остановившись рядом с витражом. Удивительно, насколько четко осколки разноцветного стекла передавали величие и королевскую гордость Лилит.
Рассматривая изображение принцессы, Авалона вспомнила их с Этери последний разговор и почувствовала укол вины. Не следовало так на нее давить. Этери никогда не жила в Ареморике и, можно сказать, попала сюда совершенно случайно. Она не знает даже самых простых прописных истин, поэтому сомневается. Когда Авалона оказалась в империи, то тоже первое время скучала по дому. Понадобилось несколько лет, чтобы она не просыпалась посреди ночи в слезах, потому что ей снова снились родители.
У Этери столько времени не было. Она не могла так просто взять и забыть свою прошлую жизнь. Но теперь, когда альв умирает, а его крылья неизвестно где, Этери застряла в Ареморике на всю оставшуюся вечность…
За спиной скрипнула дверь. Авалона повернула голову и увидела маленькую дверцу, ту самую, в которой король по сей день хранил апельсиновый вереск. Интересно, зачем Артуру столько вереска в замке? Он яростно сжег пустошь лишь потому, что не являлся истинным правителем Примории. Вереск никогда бы не расцвел, а народ потерял надежду.
Но вереск в замке? Странные поступки короля никак не могли сложиться в ее голове в единую картину.
Дверца приоткрылась, и Авалона, не выдержав, направилась к ней.
В помещении все оставалось так же, как и прежде. Вереск, который распускался, только когда чувствовал приближение Этери, и круглый стол, успевший покрыться тонким слоем пыли.
Авалона пересекла зал. На столе и правда было написано пророчество Морганы. С каждым словом, отливающим позолотой, Авалона все больше убеждалась в собственной правоте. Этери Пендрагон - истинный правитель Приморского королевства. Именно она должна примирить людей и фейри. Правление Арагда ознаменовалось геноцидом всех волшебных существ, что привело к событиям Летящей волны, перенаселению пикси в империю и ненависти имперцев ко всем волшебным существам. Артур Пендрагон, следуя пророчеству, захватил Сиды, переманил альвов на свою сторону, но оставил людей без малейшей защиты.
Арагд и Пендрагон - две стороны одной медали. Но ни один из них не являлся истинным правителем.
— Остается надеятся, что пророчество не врет, и рано или поздно Этери осознает свое предназначение, — вздохнула Авалона.
Читая строки пророчества, всадница положила одну руку на стол, а другой держалась за край. Она сделала шаг, обходя стол по кругу, и вдруг… нащупала странный рычаг, который никак не мог быть частью механизма.
Авалона потянула его на себя.
— Пресвятая Морриган… — забывшись от удивления, по привычке произнесла она.