Апокалипсис местного значения
Шрифт:
Сабантуй набирал обороты. Посреди поляны, поставленные на попа, чернели обещанные бочонки, и вокруг них бурлила жизнь. Здесь расположилась, по преимуществу, мужская диаспора круиза. Поодаль, окружив долговязую старческую фигуру гусляра, тусовались все остальные. Между двумя этими группами то и дело барражировали отдельные туристы. В сторону бочек они устремлялись лёгкой трусцой, а обратно возвращались осторожно, балансируя, точно канатоходцы, держа в руках ковши, наполненные до краёв. Среди них я признал Толика. Увидев меня, он немедленно изменил свою траекторию.
— Ну, старик, полный оттяг! — восторженно сообщил он, сунув мне здоровенный ковш, всклянь
— Что это? — спросил я.
— Нектар. Мамой клянусь. Чего только не пробовал — всё фуфло. Но это, — он постучал пальцем по ковшу, — это цимус. Пей.
Отказаться было невозможно — мой имидж в глазах Толика рухнул бы мгновенно. Я взял ковш и, крякнув для достоверности, сделал несколько смачных глотков. Толик, затаив дыхание, ждал.
— Ну? — нетерпеливо спросил он, когда я оторвался от мёда.
— Амброзия, — я не покривил душой. Это был и вправду божественный напиток. Обманчиво лёгкий, он имел особую изысканную терпкость и приятную горчинку послевкусья.
— Я ж говорил! — засиял Толик. — Слушай, — он заговорщицки схватил меня за рукав, — там ещё пиво есть. Мужики хвалят. Может, дёрнем по ковшичку?
Я не успел придумать предлога, чтобы отвертеться от этого предложения. Предлог появился сам на высоком крыльце терема в образе Джульеты. Среди резных балясин ей не хватало только сарафана, но она и так была прелестна, в джинсах и лёгком свитерке, с распущенными светлыми волосами.
Я быстро сунул ковш Толику и, нырнув за его спину, прошипел:
— Выручай, Толян.
— Что, достала? — не оборачиваясь, спросил Толик сочувственно.
— У! Не то слово. Прямо маньячка сексуальная, — сымпровизировал я.
— Да ты что!?
— Факт, — я выглянул из-за Толикова плеча. Джил уже спустилась вниз и оглядывалась, ища кого-то в толпе. Возможно меня.
— Ходу, Толик, ходу, — я схватил его за майку, и, прикрываясь им как щитом, потащил в сторону темнеющего неподалёку орешника. Толик молча повиновался, следуя неписаному закону мужской солидарности. Передвигался он с грацией бегемота, но при этом умудрялся не расплескать остатков мёда в ковше.
Наконец мы добрались до давешней тропинки, ныряющей в заросли можжевельника, и я отцепился от своего спасителя.
— Спасибо, Толя, — я похлопал петербуржца по каменной спине и двинул прямо через кусты.
— Когда вернёшься? — крикнул он вслед.
— Скоро.
Колючие ветки хлестали по лицу, хватали за рукава, лезли под ноги, пока я, наконец, не выбрался на свободное пространство. Я остановился. В листве тихо шелестел ветер, со стороны посёлка слышался нестройный хор голосов, пытавшихся подпевать гусляру. Я достал из кармана комп и вышел на связь. На этот раз по экрану весело побежали светящиеся строчки. Сообщений пришло сразу два.
Пилигрим — Скифу
Из ФСБ сообщили о факте утечки информации по проекту «Немезида». В связи с чрезвычайной важностью этой информации принять доп. меры к выявлению круга лиц, проявляющих повышенный интерес к объекту Ш. или инфраструктуре острова. Учитывая особую опасность преступников, соблюдать предельную осторожность в ходе операции.
Пилигрим — Скифу
При анализе яда, фигурирующего в деле об убийстве полковника Знамина, выявлен его производитель — фирма «Texas Pharmacology Ltd»/TPL/. США. В настоящее время двое
Я ещё раз перечёл последнее сообщение. Джилиан Браун … Джилиан…
— Так-так, — раздался за моей спиной знакомый голос.
Я медленно обернулся. В десяти шагах стояла Джил и сжимала в вытянутых руках «Страйкер» 20-го калибра.
— Положи- ка эту игрушку, парень, — она кивнула на комп. — Только аккуратно, без фокусов. Ну, живо!
— Пожалуйста, — я незаметно стёр информацию и положил комп на траву.
— Умница, — похвалила Джил, — а теперь выкладывай, что ты за птица и что тебе нужно от господина Шалугина. И учти — я девушка вспыльчивая. Или ты говоришь, или я стреляю!
«Плохо дело, — пронеслось у меня в голове, — если она раскрылась насчёт Шалугина, добром не отпустит. Нужно действовать.»
— А кто такой Шалугин? — прикинулся я и как бы невзначай сделал пару шагов в сторону Джил. Ещё немного и я достал бы её прыжком. Но Джил оказалась не так проста. Прежде, чем я успел сгруппироваться для броска, она с грацией кошки отскочила в сторону и выстрелила. «Страйкер» — пневматическая пушка. Его выстрел похож на удар бича. Я услышал свист рассекаемого воздуха, и моё левое бедро обожгла боль. Нога сразу онемела, и я упал на колени. Судорожно ощупав место, куда попала игла, я наткнулся на её «хвостик» с крошечными стабилизаторами и выдернул, но было уже поздно. Перед глазами поплыла муть.
— Спокойной ночи, мальчик! — донёсся откуда-то серебряный голос Джил, и мир погрузился во мрак.
Глава 3
Баренцево море. 14 июня 2019 г. Ранее утро.
Сухогруз «Измит» шёл из Танжера в Мурманск под марокканским флагом. Солнце ещё не успело разогнать плотного утреннего тумана, и судно двигалось малым ходом, изредка давая о себе знать рёвом сирены. В таком киселе немудрено было наскочить на заблудившуюся рыбачью лодку, а то и на рубку чьей-нибудь субмарины, благо поблизости полно было и русских и натовских баз. Поди потом разберись — кто прав, кто виноват.
В трюмах сухогруза мерно гудели огромные холодильники, набитые десятками тонн апельсинов, мандаринов и ананасов. Русские хорошо платили за этот товар. Наверное, в их северной стране был большой недостаток фруктов.
Хамаз не мог и представить себе, как можно жить там, где почти целый год лежит снег и всегда холодно. Он невольно поёжился. Даже сейчас, в разгар лета, здесь, на мостике было очень прохладно. Вообще-то Хамаз уже двадцать лет служил рулевым на «Измите», но в русские порты судно ещё ни разу не заходило. И не удивительно. «Измит», хоть и казался старой калошей, имел одну специфическую особенность: в стенках тех самых холодильников, где покоились сейчас груды первосортных цитрусов, было устроено множество хорошо замаскированных тайников. Ещё во времена эмбарго «Измит» через подставных лиц фрахтовали иракцы. Они под самым носом у американских эсминцев провозили оружие и компьютеры в обмен на золото и опиум. В те годы Россия, боясь нарушить санкции, бросила Хусейна на произвол судьбы и прервала отношения с Багдадом. Для Хусейна и всего Ирака та история закончилась очень скверно. После вторжения американцев в Ирак у «Измита» сменилось много хозяев, чьи грузы нужно было переправлять контрабандой.