Апокалипсис местного значения
Шрифт:
Я бегло осмотрел джип. Колёса целы и ключ на месте. Гриффит или очень спешил или слишком понадеялся на своих арабов. В любом случае, это было с его стороны ошибкой.
— Вон он, — профессор первым заметил удаляющуюся в сторону шоссе пылящую точку.
Мы оттащили солдат от джипа.
— Я поведу, — категорично заявил Радостин и, повинуясь убеждённости в его голосе, я уступил место водителя.
Профессор запустил двигатель и джип, легко проскочив бетонку, понёсся по непросохшему пустырю. Из-под колёс полетели комки грязи
Машину юлило, но профессор оказался классным водилой, и руль слушался его, как дрессированный. Мы догоняли Гриффита. Его чёрный «Тарантул» был не так хорош на раскисшем поле, как наш армейский «УАЗик». Но я понимал: стоит выпустить Гриффита на нормальную дорогу,
и об этом преимуществе можно будет сразу забыть.
До шоссе оставалось совсем немного, и надо было что-то предпринимать. Я привстал с сиденья
и, положив автомат на раму лобового стекла, прицелился. «Тарантул» нёсся впереди всего в сотне
метров но, то и дело подпрыгивая на кочках, был для меня непростой мишенью. Я потянул курок,
но джип в этот миг совсем некстати поймал колесом колдобину, и пули, взбив бурые фонтанчики
грязи, легли с недолётом.
Из «Тарантула» вынырнула голова Гриффита и блеснул автоматный ствол. Я успел рухнуть
на сиденье прежде, чем по нам хлестнула ответная очередь. Выстрел Гриффита был удачным.
Одна из пуль прошила переднее колесо джипа и он, едва не перевернувшись, влетел в канаву, заваленную зловонной падалью.
«Тарантул» тем временем выскочил на шоссе и понёсся на север.
«Ушёл, сволочь!» — я готов был взвыть от досады.
Кое-как мы выпихнули джип из канавы и дотолкали его до асфальта. О погоне теперь не могло быть и речи.
— Сколько провозимся с запаской? — спросил я, разглядывая вереницу бредущих по дороге бе-
женцев, в основном, пеших.
— Минут десять, пятнадцать, — отозвался профессор, роясь в бардачке и бренча ключами.
За поворотом послышался вой серены. Я вышел на средину дороги и поднял руки. Летящая по шоссе «скорая» затормозила так близко, что я едва не упал в кювет.
— Ты что парень, охренел, под колёса лезешь? — из кабины высунулась небритая физиономия,
увенчанная мятым медицинским колпаком.
— Слушай, док, — перебил я, — рация есть в машине?
— Ну, есть, — санитар осмотрел меня красными от недосыпа глазами, — а ты кто такой, чтобы рацию требовать?
Документов при мне не было.
— Я агент специального отдела МЧС Карельцев Сергей Александрович. Мне срочно нужен эфир.
Не знаю, что подействовало на санитара больше: мой уверенный тон или висящий на плече автомат, но он мне поверил.
— Ладно, валяй, — сказал он, протягивая мне включенную рацию, — может ты и правда агент.
Я настроился на частоту МЧС и заговорил:
— Внимание!
Я переключил рацию и стал ждать.
— Сергей, ты что ли? — прорвался сквозь помехи голос Шатохина. — За кем ты опять там бегаешь?
Не передать, как я обрадовался, услышав именно его.
— Ты где? — крикнул я в рацию.
— На подлёте к лагерю. Так что у тебя стряслось-то?
— Гриффит, — коротко пояснил я, — у него вся информация по геномам.
Шатохин рубанул эфир трёхэтажным матом и добавил зловеще:
— Достал меня этот парень. Дай мне час, и я его сделаю.
— Будь осторожен, майор!
— Буду, — пообещал Шатохин, — жди меня в лагере.
Я выключил рацию и отдал санитару:
— Спасибо, док.
— Да ладно, что ж я не понимаю — служба, — мятый колпак исчез в кабине, и «скорая», взревев
сиреной, помчалась дальше.
Подошёл Радостин.
— Готово, можно ехать, — сообщил он, вытирая ветошью испачканные руки, — куда теперь?
— Назад, — вздохнул я, — в лагерь.
Глава 19
Временный лагерь. Часом позже.
Клиф бредил, бормоча что-то то по-русски, то по-английски. Но ни того, ни другого понять было невозможно.
— Он всё время вас звал, — шепнула мне Людочка, вытирая тампоном пот со лба Клифа.
Мы устроили американца здесь же в лаборатории, в соседнем отсеке, уложив на преператорс-
кий стол. Переносить Клифа в мой вагончик было рискованно — рана оказалась слишком серьёзной.
— Люда, принеси-ка аптечку из сейфа, — велел Радостин, осмотрев Клифа, — до вертолёта надо бы ему анальгетик вколоть и какой-нибудь антибиотик. Не дай Бог, воспаление начнётся.
Клифу сделали несколько уколов, и он ненадолго очнулся. Увидев меня, он быстро заговорил, путая языки:
— Сергей Александрович, I cheat…Я обмануть Гриффит. Я списать empty… пустой файл. Пустой… — Клиф снова впал в забытьё.
— Спасибо, дружище, — я сжал его горячую руку, понимая, что он уже не слышит меня.
В отсек ворвался Шатохин. Его левая рука, замотанная в окровавленный бинт, висела на при-
вязи, но по горящим глазам майора я понял — взяли!