Апокалипсис местного значения

Снежен Виктор

— Как он? — спросил Шатохин, подойдя к Клифу.

— Выкарабкается, — заверил профессор. — Что с рукой?

Шатохин поморщился:

— Зацепил, паскуда. Кость, вроде, цела.

— Где Гриффит? — спросил я, не скрывая нетерпенья.

— Там, на солнышке греется, сучий потрох. С ним ещё шоферюга был. Того не довезли — сдох.

Самоликвидировался, то есть.

— Биот? —

догадался я.

— Во-во, — кивнул майор, — биот. Такой же лысый, как и тот, твой.

Вдвоём с Шатохиным мы вышли из трейлера. Гриффит сидел, привалясь спиной к шасси вертолёта и смотрел на меня с усмешкой. На его лбу багровела ссадина, руки были связаны.

— Поздравляю, господин аномальщик, — произнёс он хрипло, — вам снова повезло больше, чем мне.

— Зачем вы всё это делали, Гюнтер? — спросил я, разглядывая последнего из бессмертных. — Деньги?

— И деньги тоже, — задумчиво согласился он.

— А что ещё?

— Власть, — глаза Гриффита безумно блеснули, — когда у тебя в кармане бомба на тысячу Хиросим, можно здорово вздрючить мир.

Я вздохнул. Диагноз Гриффита был мне предельно ясен.

— Кстати, можете забрать флэшку на память, — небрежно бросил я, — она пустая.

— Клиф!? — Гриффит неожиданно рассмеялся. — Всё-таки подставил меня, паршивец. Я всегда говорил — он лучший. Береги его, Карельцев. Такие, как он, не валяются на дороге.

— Учту, — холодно пообещал я.

Мимо пронесли носилки с бредящим Клифом. Гриффит побледнел.

— Кто его, арабы? — спросил он. — Ничего не могут сделать как надо, шакалы.

— Нам пора, — напомнил Шатохин.

Спецназовцы подняли Гриффита с земли и подвели к люку.

— Прощай, Карельцев, — бросил он мне.

— Ну, ну, Гюнтер, мы ведь ещё увидимся, — возразил я. — У меня к вам масса вопросов.

Гриффит взошёл по трапу и обернулся:

— Нет, Сергей Александрович, — серьёзно сказал он, — мы больше не увидимся. Вы хотите посадить меня на цепь, как собаку, и копаться в моих рефлексах. Но я не собака. Я, скорее, волк. Я и уйду как волк. Прощайте…, - люк закрылся.

Я отошёл к трейлеру и долго следил за улетающим вертолётом. На душе у меня было тревожно.

Из протокола судебно-медицинской экспертизы № 118 от 12 июля 2020 г.

В камере следственного изолятора № 2 города Мурманска скончался доставленный туда накануне сотрудниками ФСБ гр-н Соединённых штатов Г.Гриффит. Смерть наступила между 4 и 5 часами утра 12

июля 2020 г. Причиной смерти явилось отравление г-на Гриффита фторацетатом бария. Яд находился в имплантированной в зубную коронку ампуле, из чего можно заключить, что смерть г-на Гриффита является результатом самоубийства.

Примечание: обнаруженный при вскрытии яд является малораспространённым токсином и используется, в основном, при отстреле диких животных, например, волков.

Вскрытие произвели патологоанатомы: Жидкова Л.А. и Кулинич С.Н.

Эпилог

Ока близ Каширы. 18 июля 2020 г. Раннее утро.

Поплавок прилёг на воду и медленно пошёл вниз. Я подсёк и почувствовал рывок на том конце лески. Подмотав катушку, я поднял удочку. Есть. Играя серебром в лучах только что взошедшего солнца, на крючке забилась крупная, граммов на четыреста, густера.

— Ого! — воскликнул Радостин, вылезая из палатки. На его заспанном лице читался восторг. –

Значит, мы сегодня с ушицей?! Вот Людмилочка встанет, сготовит нам.

— Нет уж, Олег Викторович, — возразил я, насаживая мотыля, — уха — дело мужское! Это, можно сказать, обряд, а не пища.

— Ты прав, Сергей, — согласился профессор, пробуя босой ногой воду и щурясь на солнце. — А всё-таки здорово, что ты нас с Людочкой именно сюда вытащил. Ну их, курорты эти. Жарища, народ. А здесь душа как-то оттаивает.

Над рекой поплыл колокольный благовест. Радостин, прикрывшись ладонью от солнца, вгляделся вдаль, на тот берег.

— Это в монастыре, в Белопесоцком, — определил он, — заутреня. А знаешь, я ведь вчера в Мурманск звонил, в больницу. Клиф-то наш молодцом, ходит уже.

— Да ну! — я подсёк очередную рыбёшку, на этот раз небольшого клинка. — Пора его в Москву

перетаскивать.

— Да и его гражданством пора бы заняться, — напомнил Радостин.

— Пора, — согласился я и забросил леску. — На-ка, держи. А я пойду, донки проверю. — Я сунул удочку Радостину и, взяв садок с поблёскивающей внутри добычей, направился к плёсу. Там ещё с вечера мной были расставлены донки, заряженные червём и «каракатицей» — личинками стрекозы.

Кончик ивового прута, служившего кивком первой донки, был придавлен к песку и слегка вздрагивал. Леска оказалась натянутой как струна, и я понял: попалось что-то существенное. Я подсёк и стал выбирать снасть. Если бы моя донка была снабжена всеми этими новомодными фиш-сканами, макрелингами и аквавоксами, я бы уже знал всю родословную подсечённой рыбы: её породу, размер, вес и даже наличие или отсутствие икры. Но я люблю ловить по старинке — простая капроновая леска, самодельное свинцовое грузило и обыкновенный крючок с обыкновенным, несинтетическим червяком. В такой рыбалке есть главное — предвкушение.