Апокалипсис отменяется (сборник)
Шрифт:
Я притянул Арину за руку, усаживая на кровать, попытался уложить. Она засмеялась, весело чмокнула в ответ, сказала с нежностью:
— Не могу, Игнат, времени уже нет, нужно собираться… и не вздыхай так… — Ее пальцы взлохматили мне волосы, я уложил голову к ней на колени. Арина заметила: — Постричься тебе нужно, лекция ведь в Кремле. И побриться заодно, а то на цыгана похож…
Я машинально пригладил волосы, пальцы прошлись по щетине на подбородке. Сказал с обидой:
— Почему сразу на цыгана? Не только у цыган черные волосы…
Арина засмеялась. Склонив голову
— Но ты похож на цыгана… или на пирата…
Я нахмурился.
— Ты смотри мне, а то подумаю, что демократия и христианство, где мир для всех народов на земле, тебе не по душе…
— Ты же сам не веришь ни в демократию, ни в организованную религию, — уличила Арина. — Писатель…
— Потому и не верю, что писатель, мы выше вкусов народа, — запротестовал я, пытаясь снова уложить голову ей на колени. — Писатель, вопреки демократам и психологам, обязан развешивать ярлыки и быть с кулаками. Иначе откуда еще вы, смертные, узнаете о Справедливости?.. А чем это пахнет? Дымом?
Арина ойкнула, столкнула мою голову на кровать, поспешно вскочила и метнулась на кухню. Слышно, как она вскрикнула, поругала тостер, что, балда, время неправильно рассчитал. Там что-то запикало, приятный женский голос затребовал пароль. Я сообразил, что Арина полезла в настройки домашнего компьютера, щас наворотит! Нужно вставать, иначе неделю буду расхлебывать ее сэтты…
Почесываясь и зевая, я голышом прошлепал на кухню, где Арина уже начала воевать с компом, угрожая и уговаривая. Ох, женщины…
— Кисточка, я все сделаю, — сказал я, ненавязчиво подталкивая супругу к выходу. В прошлый раз мы неделю пили чай с кофе в одной кружке, пока я смог найти ошибку в задачах компа. Оказалось, Арина, заядлая поклонница чая, пыталась смешивать вкусы зеленых и черных сортов да исключить напрочь кофе.
Арина фыркнула, тоже вспомнила тот случай. Раздраженно, а кто любит вспоминать о своих ошибках, сказала:
— Я и сама справлюсь! А ты — марш в душ, у тебя сегодня особый день.
Я пожал плечами.
— День как день…
— Что? — Арина насторожилась. — Ты в своем уме, дорогой? Ты наконец вырвался, добился признания! Тебя пригласили читать лекции в Кремле! Лекции для тех, кто завтра станет решать судьбы мира, а ты…
— Сегодня они пригласили прочитать курс лекций, обратили внимание на мои работы, которые я веду уже, кстати, десять лет. А завтра? — Я нахмурился, чувствуя, как в голосе сквозит раздражение. — Парламент еще даже не заседал, все вопросы открыты! Журналисты дежурят во дворе день и ночь, перемалывают как хотят кости… ты знаешь, как мой проект называют в газетах?
Арина опустила глаза. Я вдруг заметил, что задорный огонек сменился слюдяным блеском. У меня появился ком в горле, ну что я за чурбан такой?! Ведь супруга переживает не меньше меня. Сколько она бегала по издательствам, пристраивая мои работы, терпела все неприятности, поддерживала, пока недалекие люди из кабинетов поняли значимость моих работ…
В век сверхскоростного распространения информации все включились в гонку. Одни, чтобы сообщить правду миру, другие
— Прости, кисточка, — я шагнул к Арине, обнял с нежностью. Сказал шепотом: — Прости… что-то уставать я стал… да и волнуюсь, как девственница перед свиданием. Ты же знаешь, сколько труда вложено…
Арина шмыгнула носом, но сдержалась, умница, даже сказала бодро:
— Игнат, все будет хорошо. Такие вещи без внимания не оставляют!.. Семь тридцать?! Боже мой! Я опаздываю! — И крикнула уже из спальни: — Завтракай сам, я все приготовила!
Мой взгляд скользнул по столу, где на блюдечке горка бутербродов с сыром и парующий заварник с чаем.
— А кофе где?
Из спальни донеслось фырканье. Арина вышла в прихожую, выгнулась перед зеркалом, пытаясь рассмотреть себя со спины. Достала из сумочки губную помаду и только тогда снизошла до ответа:
— Ты кофе ведрами хлещешь, по двадцать чашек в день. Пора заканчивать, вон уже круги под глазами, как у зомби.
Я шагнул к ней. В зеркале из-за плеча Арины выглянул рослый мужчина: черные волосы, интеллигентное лицо, по случаю выхода новой баймы заросшее щетиной, что выглядит дико на фоне очков.
Я пожал плечами:
— Никаких кругов под глазами. Разве ж это круги? Так, кружочки…
Но взгляд Арины остался твердым.
Арина убежала первой, не дождавшись меня, у подъезда уже ждала машина. Совсем недавно ее повысили на работе, теперь разъезжает с личным шофером.
Я все-таки побрился, внутренне злясь на себя. И сам не люблю щетину, выгляжу как шахид, но еще больше не люблю, когда напрягают. А в Кремль нужно идти собранным, с иголочки, чтобы перышко к перышку. Ладно бы к Президенту, тогда можно и в джинсах, но ведь преподавать еду…
В последний раз потерзав перед зеркалом галстук, я подхватил портфель и шагнул к выходу. Ирис состроила страдальческую морду, ненавидит оставаться одна. Попыталась хитро рвануть в дверь первей меня, но я сказал строго:
— Дома! Будешь охранять, если кто залезет — зализывай до смерти!
Двери лифта распахнулись приветливо, кабина понесла меня вниз. На выходе из подъезда я кивнул вахтерше, та почему-то проводила меня сочувственным взглядом.
Я толкнул дверь подъезда. Пахнуло разогретым асфальтом и сухим жаром, летнее солнце ударило в глаза, заставило пригнуть голову.