Апокалипсис отменяется (сборник)
Шрифт:
— Что…
В затылок ткнулось что-то холодное и твердое, смертельный холод от предмета парализовал шею, заморозил кровь. Позади кто-то шевельнулся, голос с восточным акцентом произнес:
— Молчи, и останешься жить.
Я замер в ужасе, еще никогда мне не приходилось находиться под прицелом. Возникла соблазнительная мысль рвануться из машины, тут же Кремль, куча во-оруженной охраны. Но сразу возникла и другая мысль, мол, да, тут же Кремль, полный вооруженной охраны. И как мог проникнуть в мою машину вооруженный террорист?
Сзади донеслось повелительное:
— Выезжай отсюда. Курс — за город.
Я послушно коснулся рычажков, машина нехотя тронулась с места. Странно, но на выезде из Кремля охрана не проверяла пропуска, что еще раз подтвердило вторую догадку.
— Не правда ли, красиво? — спросили сзади. — Свинцовые облака, свежесть воздуха. А каждая капля влаги, что рождается в небесах и разбивается об асфальт, напоминает человеческую жизнь…
Я промолчал, сосредоточившись на дороге. Мимо проносились автомобили, мокрые дома, торопящиеся в укрытие люди.
— Вы не любите дождь?
Я не сразу уловил смысл вопроса. Перепуганное сознание одеревенело, отказывалось думать. Я запоздало повертел головой.
— Жаль, — моих волос на затылке коснулся вздох незнакомца. — А вот мы умеем ценить дождь. Каждую его каплю. В наших краях дождь — настоящий праздник.
— Что… вам нужно? — от волнения хрипло спросил я.
Сзади помолчали, потом голос требовательно произнес:
— Остановите вон там, около стройки. Похоже, что там никого нет, самое место для разговора.
Я считал иначе, но послушно повел машину туда.
— Итак? — спросил я, когда автомобиль припарковался. Я понемногу оттаивал, первый испуг проходил. — Что вам нужно? Деньги?
Сзади, после паузы, донеслось:
— Игнат Афанасьевич, вы работаете над весьма интересным проектом. И нам нужно полное сотрудничество.
— Зачем? — спросил я, но оборвал сам себя. И дураку ясно зачем. Чтобы отмывать деньги да пристраивать своих людей на места. Ведь дескриптологи будут решать «кого куда», в их руках будет все самое совершенное. А это почти абсолютная власть…
Человек почувствовал мои мысли, я затылком ощутил его ухмылку. В моей душе шевельнулось раздражение, я сказал зло:
— У вас ничего не выйдет!
— Не торопитесь, Игнат Афанасьевич, — мягко прошелестело сзади, и в мягкости я уловил угрозу. — Не вы нам поможете, так кто-то другой. К счастью, еще не пришло время для вашего идеального мира. И, скажу вам по секрету, вряд ли придет.
Я помолчал, потом все-таки сказал, хотя и понимал бессмысленность своих слов:
— Вы не понимаете, что это слишком важно! Важнее денег! То, что вы задумали, — зло!
Человек сзади расхохотался, ствол пистолета качнулся в сторону. Моя кисть тут же мягко передвинулась к приборной панели. Сзади смех превратился в сдерживаемое хрюканье, потом донеслось ехидное:
— Что есть добро,
Я постарался успокоить пульс, стал дышать медленней. Сказал чуть слышно:
— Какой-то идиот сказал, что добро и зло относительны, хотя еще есть общечеловеческие ценности. А другие идиоты без конца повторяют за ним…
Сзади возросло напряжение, шею обожгло злобой.
— Опасно оскорблять вооруженного человека!
— Я рискну, — сказал я хрипло, микрон за микроном передвигая пальцы по приборной панели.
Сзади прошипело:
— Игнат Афанасьевич, не играйте с огнем. Иногда убивают просто для того, чтобы научить покорности остальных…
Я почувствовал в голосе человека обычную для обладателя оружия расслабленность. И прежде чем надавить кнопку, я сказал тихо:
— Именно для того, чтобы научить остальных…
Уши заложило от резкой смены давления и мощного свиста турбины, в затылок толкнула волна сжатого воздуха. Крик неизвестного человека за долю секунды истончился. Потом снова приблизился и оборвался отвратительным сочным ударом, когда тело упало в нескольких метрах от машины…
А я продолжал одеревенело сидеть, тупо пялясь перед собой. Все-таки я допустил промах. Прежде чем вылететь из моей машины, человек успел выстрелить. К счастью, пуля пробила ветровое стекло, а не мой затылок…
Смотреть на расплющенную ударом от падения с высоты десятого этажа фигуру я не решился. Вместо этого сразу набрал номер генерала Рогады. Он взял трубку после первого же гудка.
— Быстро работают, гады, — вместо приветствия сказал он.
В моей душе шевельнулась обида, когда я услышал в мужественном голосе одобрение. Сказал сухо:
— Я все записал…
Генерал оборвал бесцеремонно:
— Знаем, Игнат Афанасьевич, спецы уже проверяют запись… Вы свободны, езжайте домой, выпейте молока с медом, успокойтесь. Мы сами все сделаем… — Генерал помолчал, потом не выдержал, сказал победно: — А ведь помогла же, черт возьми, наша техника?! А вы отказывались от нашей поддержки!
Странно, но от злого и резкого голоса генерала оцепенение проходило. Я замялся, но пересилил себя:
— Спасибо вам, генерал. Вы оказались правы, когда дали машину «военки». Даже не знаю, что бы я без нее…
— Забудьте, — повелительно рявкнула трубка, но я уловил удовлетворенные нотки. Как там Арина говорила? Доброе слово и генералу приятно? — Работайте, Игнат Афанасьевич, а безопасностью займемся мы.
Связь оборвалась без прощаний. Осталось только дурацкое впечатление, как от слишком реального сна. С той лишь разницей, что «сон», разбитый в лепешку, валялся совсем рядом…