Апокалипсис: р. от о.л.

Аксенов Даниил

– Первый Дом не выпускает Владимира, - шеф вытаскивает из себя слова как занозу из пальца.
– Это хорошо. Но если Владимир прав, то это очень плохо.

Как глубокомысленно! Еще немного и я зааплодирую. Передо мной - философ! 'Это - хорошо, а это - плохо'. Когда все закончится, посоветую шефу писать стишки для детей младшего возраста. Подумаешь, посижу потом пару суток на губе. За правду!

– А ты знаешь, что произошло двадцать два года назад?
– неожиданно спрашивает ЖЗ.

– В общих чертах, - отвечаю.
–

Ведь описание этой аномалии почему-то находится под грифом 'секретно'. Читал только, что какие-то безумные родители хотели мальчика, а женщина забеременела девочкой и рожать повторно не могла. Они где-то отыскали эффективный ритуал, провели его... и началось. Подробностей не знаю.

– Да, все так, - говорит шеф почему-то тоскливо.
– Мы успели как раз к родам. Родился мальчик. С действующими лицами поступили по инструкции.

– Значит, эта дамочка, Фантомас, родилась от других родителей?
– спрашиваю я.

– Вероятно. Подожди, я взгляну на нее.

У ЖЗ все под рукой. Он очень быстро находит фото брюнетки, которое было сделано видеокамерами в метро. Потом откашливается. Мне не нравится этот кашель.

– Кхе... Андрей...

– Да, Виссарион Григорьевич?

– Фантомас очень похожа.

– На кого, Виссарион Григорьевич?
– удивляюсь я. Шеф обычно не употребляет неоконченных и загадочных фраз. ЖЗ сегодня чем-то сильно взволнован.

– На Виталину Михайловну Стависскую. Это она с мужем провела ритуал.

– Но ведь вы сказали, что у нее родился мальчик!
– возражаю я.
– Ритуал был эффективным!

– Да, мальчик, - вздыхает шеф.
– И я ничего не понимаю. Но сходство очень большое! Знаешь что, Андрей? Ты поищи эту девицу по фамилии вероятной матери и пробей всех живых родственников. Сейчас же пошли Мишу в двадцать восьмой роддом. Пусть порасспрашивает. Может быть там еще остались свидетели того, что произошло. Фантомаса нужно срочно найти и ликвидировать. Мне это все не нравится.

Откровенно говоря, мне тоже. Дело попахивает мистикой, а кому как не мне знать, что мистики в природе не бывает? Даже чудеса имеют свои причины и следствия. Чаще всего из причин встречается дурость, а из следствий - добротный гроб и хлопоты Хранителей.

Я звоню Мише и узнаю, что этот кот сидит в засаде. Пытается отловить еще одного неизвестного нам Претендента. Из живых мы знаем Влада, Зорро, Фантомаса и Лазарева, который до сих пор тоскует в железной клетке в моем бункере. Шесть Претендентов уже мертвы.

Ждать Мишу не имеет смысла. Я решаю немедленно ехать в роддом, чтобы потом не искать нужных людей в эвакуационной суматохе.

Желтое здание родильного дома номер двадцать восемь находится на Первомайской улице в переулке настолько тихом, что если закрыть глаза, то покажется, что здесь место, где провожают людей, а не встречают.

[Уже собираюсь войти внутрь, как меня

отвлекает телефон. Это - не шеф, значит, можно не церемониться.

– Я занят! Говорите быстро!
– мой приветливый голос у любого отобьет охоту продолжать, но кто-то на другом конце провода тихо хихикает.

– Доберман... могу ли я так вас называть? Это - Баллазир Сигизмундович. Помните меня? Бывший Хранитель. Да-да... Я бы хотел уточнить, не нужна ли моя помощь... Какого рода? Да любого!... Не нужна? Что ж, жаль. Но интуиция говорит, что еще пригодится. Помните, вы можете позвонить мне в самой сложной ситуации, и я наверняка подскажу выход.

Племянник шефа меня раздражает, как лопнувший тюбик зубной пасты. Какого черта надо этому Баллазиру? Но я креплюсь и желаю ему спокойного отдыха, раз уж посчастливилось уволиться. Он снова хихикает и отключается.]

Я врываюсь в сонное больничное царство как вихрь, как ураган, как торнадо, красное удостоверение вводит в ступор пожилую санитарку у входа. Несусь стремглав в кабинет главного врача. По моему виду никто не скажет, что я мучительно формулирую важные вопросы, но в голове вертится лишь один: 'А был ли мальчик?'

Едва не врезаюсь в какую-то девицу и замираю. Передо мной очаровательная кошечка с большими зелеными глазами, вздернутым носом и красными губками. Ее попка лучше, чем у Джоконды, а руки - красивее, чем у Венеры Милосской. Этой крошке место на парижских подиумах, что она забыла здесь, в московской больнице? Почему одета в синий халат и держит в руках упаковку шприцев? Вопросы о бывших младенцах тут же переходят на второй план. На первом - что эта крошка делает вечером перед рейсом в Париж? Есть ли в графике супермодели окно для меня?

Скажете, что я не собран и отвлекаюсь от дела? Вы несправедливы ко мне, сразу видно, что не были знакомы с Софи Лорен (до косметических операций) и не пили на брудершафт с Мэрилин Монро. И никогда не выпьете с таким отношением к жизни! Зачем спасать мир, если эта крошка проведет вечер с другим?

– Здравствуйте!
– говорю я, цепляя на физиономию улыбку номер пять (названа так после первой встречи с обладательницей духов Шанель номер пять).
– Вы знаете, где кабинет главного врача? Проведете меня туда?

– Да, - говорит крошка, бросая на меня оценивающий взгляд и наверняка оставаясь довольной увиденным.

– А потом, возможно, я осмотрю больницу. Главврач разрешит. Покажете мне все тут?

– Да, - снова отвечает носительница шприцов (какое неподходящее занятие для этих ручек!)

– Меня может также заинтересовать министерство здравоохранения, - я вдохновляюсь этими 'да' и решаю продолжать.
– Скажем, Италии. Пойдем вместе по темным римским коридорам? Посмотрим на луну Неаполя? Искупаемся в Средиземном море рядом с развалинами храма Афродиты, которая наверняка была вашей бабушкой?