Апокалипсис: р. от о.л.

Аксенов Даниил

– Мужчинам всегда есть о чем поговорить.

Атлет проигнорировал эту фразу. В тот момент он начал рассказывать мне невероятную историю об одной девушке, которая однажды потеряла кошелек на улице, а потом в тот же день в магазине нашла чужой бумажник, принадлежащий человеку, в свою очередь, обнаружившему ее кошелек. Девушку, как и меня, звали Аня.

– Я тоже знаю забавные истории, - встрял Виталий Петрович, раздосадованный тем, что оказался задвинут на второй план.
– Когда я служил в армии, то у нас отъявленным трепачам раскрашивали физиономии ночью.

– Я не вру, - обиделся

Роман.
– Эта девушка Аня училась в консерватории. Пианистка! А жила в общежитии. У нее еще был парень, который мне все рассказал. Его звали Виталий. Толстый такой... смешной. Недотепа.

– Что?
– тихо спросил Виталий Петрович.

– Недотепа, - повторил Роман. Атлет, похоже, искренне рассказывал о своем приятеле Виталии и не мог понять, почему я его пнула ногой под столом.
– Ему сильно не везло во всем, за что бы ни брался. Он учился в универе, потом бросил. А затем стал торговать парфюмом. Пытался его впарить своим бывшим сокурсницам. Но кто же купит у такого? Да и парфюм был китайское барахло, которое Виталий выдавал за фирменный. Жулик, неудачливый жулик, ему только раз повезло с этой Аней, но она его прокатила - вышла замуж за композитора.

Я закрыла глаза рукой, чтобы не видеть выражение лица Виталия Петровича, но потом спохватилась и открыла их. Щеки толстого рыцаря пошли белыми пятнами, но он сдержался. Встал из-за стола, подошел к кухонным шкафам и начал там то ли готовить себе бутерброд, то ли еще что-то.

– Не рассказывай больше об этом Виталии, - тихо попросила я Романа.

– Почему же? Пусть говорит. Очень интересно, - отозвался толстый рыцарь подозрительно равнодушным голосом.
– Хотя я по-прежнему уверен, что с кошельками и бумажниками такого не может быть.

– Но так все и было, - с улыбкой сообщил мне Роман.
– А этого Виталия я видел недавно. Он еще больше потолстел, поглупел и до сих пор торгует парфюмом.

Виталий Петрович вмиг обернулся. Он замер на миг за спиной атлета, а потом, неожиданно для всех, схватил Романа за затылок и с криком 'Трепло!' окунул прямо в кашу, стоявшую на столе.

Музыкант быстро освободился, непонятливо моргнул ресницами, покрытыми овсянкой, а когда сообразил, что произошло, вскочил и бросился с кулаками на Виталия Петровича. Тот не остался в долгу и навалился всей тушей на бедного юношу, отчего Роман сразу рухнул. Толстый рыцарь схватил атлета за подбородок и стал бить головой об пол, приговаривая:

– Только умные люди торгуют парфюмом. Только умные! Ты понял?!

Лишь мой душераздирающий крик 'Стойте!' остановил сие феерическое действо. Я заставила Виталия Петровича подняться, но толстый рыцарь сумел изловчиться и пнуть ногой лежащего Романа. Это окончательно вывело меня из себя.

– Вон! Вон отсюда!
– мой голос был полон гнева.
– Не подходи к нему больше! А ты что лежишь? Больно тебе? Я же просила не рассказывать о Виталии! Поднимайся - и в душ! Умываться!

Роман был в шоке то ли от боли, то ли от людского коварства. Он смотрел на меня широко открытыми глазами и даже не стонал. Мне удалось кое-как его поднять и усадить на стул. Голова сильно не пострадала.

– Я его... я ему морду набью, - трогая челюсть, говорил Роман.

– Нет!
– мой ответ был суров.
–

Ты тоже к нему не подходи! Даже близко!

Я жалела о том, что втянула и Романа в это дело, но обратного хода не было. Мне пришлось спуститься в зал, чтобы серьезно поговорить с Виталием Петровичем.

– Я не твоя жена и даже не невеста!
– заявила я.
– Ты не имеешь на меня никаких прав! И обращаться так с другими мужчинами не позволю. Что Рома тебе сделал? Написал для меня музыку? Спел под окном?

– Спел, но плохо, Анечка, очень плохо, - попытался оправдаться Виталий Петрович.

– Слушатели одобрили, - ответила я.
– В моем лице.

– Но я же тебе так помогаю. Все делаю. Зачем нам нужен этот...?
– вот теперь Виталий Петрович наконец решил высказать все, что наболело. И это надо было пресечь немедленно!

– Делаешь, - согласилась я, устремив на собеседника гневный взгляд.
– Но для чего? Для меня, что ли?

– Конечно!
– Виталий Петрович, до того спокойно сидевший на диване, даже подпрыгнул от избытка чувств.
– Для тебя одной! Все для тебя!

– Вот только не надо мне байки рассказывать.

– Это не байки, - толстый рыцарь был удивлен совершенно искренне. Но что его удивление по сравнению с логикой рассерженной женщины?

– Ты делаешь все для себя, - внешне спокойно сказала я.
– Твои друзья-помощники, дача, мудрые советы, взятки ментам - это лишь для того, чтобы со мной переспать. Молчи! Некоторые ухаживают за женщинами с помощью цветов, другие - с помощью ресторанов, хороших слов, а ты - вот так. Все так сложилось. И ты сам на это пошел. Добровольно. Хочешь ухаживать дальше - тогда соблюдай некоторые правила. А нет...

Мой жест был достаточно красноречив. Конечно, я еще зависела от Виталия Петровича, но у меня уже был выбор. Можно договориться с Владом, можно - с Зорро или еще с кем-нибудь... это опасно, но я рискую лишь собой. В некоторых случаях принципы важнее.

Виталий Петрович внимательно посмотрел на меня своими небольшими глазками и... сдался. Мужчины всегда чувствуют, когда принципы важнее.

– Хорошо, я оставлю его в покое, - сказал он.

После этого в доме установилось вооруженное перемирие. Роман бросал на Виталия Петровича сердитые взгляды, но ничего не предпринимал, боясь меня рассердить. Атлет предлагал сыграть мне на гитаре, но я посоветовала ему обновить репертуар. После этого он заперся в одной из комнат, тихо там бренчал и вышел лишь к обеду.

Обед я готовила сама из котлет-полуфабрикатов, купленных Виталием Петровичем. Толстый рыцарь вызвался мне помочь и начал раскладывать еду по тарелкам. Он случайно уронил одну котлету на пол и, думая, что я не вижу, быстро поднял ее, вытер о подошву своего тапка и положил на тарелку, предназначенную для Романа. Я молча подошла, выбросила котлету в мусорное ведро и поставила чистую посуду. Нам нужно было многое обсудить за обедом.

Незаметно наступил вечер. Виталий Петрович из кожи вон лез, чтобы выяснить уровень моих симпатий к Роме, и в конце концов сделал вывод, что тот - не очень опасный конкурент. Настроение толстого рыцаря сразу же улучшилось, и он лихо вез нас на 'дело', когда пришло время встречаться с Малышом в условленном месте.