Апокалипсис: р. от о.л.
Шрифт:
– Что-то не работает... Подождите здесь, я сейчас.
Роман наверняка покладисто кивает. Мы знаем, почему телефон не работает: новобранец незаметно для мужчины перерезал шнур, свисающий сбоку коричневого стола.
Вахтер исчезает, а Роман демонстрирует нам панораму холла. В углу лежит какой-то гигантский древний секстант на тумбочке-подставке, а напротив стоит чучело волка. Забавная такая серо-коричневая тварь.
Новобранец открывает дверь, в которую вышел мужчина. Там лестница, рядом с ней - еще одно чучело такого же волка.
– Подойди к чучелу в холле. Какие у волка размеры?
Новобранец выполняет и докладывает:
– Метра полтора в длину! Серьезный зверь.
– Шкура выглядит настоящей?
– Да.
– Жди вахтера, наплети ему что-нибудь, чтобы не вызвать подозрений, и выходи. Не задерживайся!
Снова включаю рацию.
– Готовьтесь. Заминировать все стороны. Сразу перед взрывом гранатометы поражают окна в подвале. Выполнять!
– Ты что, Доберман?
– Миша снова волнуется.
– Он же ничего еще не выяснил!
– Все уже выяснил, - устало отвечаю я.
– Ты волков видел? Да? Тогда выполнять!
– Но при чем тут волки?
– недоумевает недобитый влюбленный.
Мне не нужен бунт на корабле, поэтому терпеливо объясняю:
– Это не просто волки, а Canis dirus. Они все вымерли около пятнадцати тысяч лет назад вместе с мамонтами. Уловил?
Да, Миша все уловил. Вероятность наличия в каком-то географическом обществе чучела такого волка стремится к нулю, а обладание двумя чучелами невозможно. Это все равно, что выставить напоказ две отличных шкуры мастодонта! К тому же, снова слово 'волк'. Черномор - большая умница.
– Это - объекты шесть?
– тихо спрашивает Миша.
– Да.
Объекты шесть - гости с шестого этаже Первого Дома, единственные 'невидимки' в инфракрасном спектре, которые обычно маскируются под различных зверей. У Влада неплохая стража, только он позабыл, что я - большой любитель изучать крупных хищников, как настоящих, так и вымерших.
Мне не видно, как взрывчатка ставится, но знаю, что процесс пошел. Миша - в одной из групп минеров. Он вбил себе в голову, что Черномор должна умереть от его руки. Уверен, что она предпочла бы самоубийство.
– Можно начинать?
– рация шипит как молодая змея, у которой только что выросли зубы.
– Поехали!
– нет, моя театральная карьера стартовала бы с роли не Гамлета, а Гагарина.
Жду несколько секунд и - вот оно. Земля дрожит подо мной. Но эта дрожь напоминает мне не тремор законченного выпивохи с больной печенью, а дрожание кожи кролика при просмотре фотографий лисы. Ничего серьезного.
Я бегу к зданию. Там порядок. В смысле, что одна стена все-таки устояла, но решаю быть великодушным и не обращать на это внимание.
Шум, гам, зеваки... мы огораживаем место происшествия и встречаем стройтехнику без спасателей. Все спасатели заняты - разбирают завалы от метеоритов. Нам выделили каких-то узбеков-строителей.
Я собираю вокруг себя толпу из тридцати неторопливых человек.
– Орлы!
– обращаюсь к низеньким черноволосым строителям.
– Я хочу, чтобы большую часть завалов разобрали за два часа!
Они качают головами - нет, не понимают.
– Заплачу каждому по тысяче долларов, если уложитесь!
На лицах зреет понимание. Никогда не видел, чтобы так быстро обучались русскому языку. Решаю закрепить пройденное.
– Лучшим пятнадцати работникам наброшу еще тысячу сверху. А у худших пятнадцати - отберу тысячу. Время пошло!
О, как они побежали! Начали хватать камни, крепить рухнувшие части стен к кранам и при всем этом, работая, возмущаться коварством работодателя. На отличном исконно русском языке.
Я нахожу в себе новый талант - дар руководить строительными работами. Под моим беспощадным взглядом опытного ревизора орлы раскопали дальнюю от входа стену, извлекли два трупа и обнаружили проем, ведущий в подвал. Эта часть подвала выглядит почти целой.
– Посмотри на толщину кладки!
– оправдывается Миша.
– Раньше лучше строили!
– Раньше лучше строили, а сейчас лучше взрывают, - парирую я.
– Лезь давай.
Миша, исчезающий в подвале, радует узбеков, гадающих, кто из них рискнет и осмотрит поврежденное помещение. Тысяча баксов за такое маловато. Им требуется страховка, пенсия, орден (можно посмертно) и место на Новодевичьем. Миша соглашается бесплатно.
Наш герой-любовник исчезает в проеме и вскоре слышится хлопок. Потом еще один. Строители недоуменно переглядываются, но я с легкостью узнаю голос мишиного пистолета. Горло благородного оружия сдавлено глушителем, ему приходится только возмущенно кашлять. В подвале осталось как минимум двое выживших - очень плохо.
– Доберман, помоги!
– в наушнике слышится взволнованный голос Миши.
Я бросаюсь в подвал и узбеки провожают меня встревоженными взглядами. Еще бы - их благосостояние тесно связано с моим здоровьем. Я им сейчас дорог не меньше, чем отец!
В подвале вот что: потолок рухнул, но застрял ниже уровня земли. Камни и деревянные балки скрепят от натуги, как тяжелоатлет, готовый бросить штангу. Везде трещины, из которых вытекают ручейки бело-серого порошка. Мне не жаль, что я не надел каску: тут бы помог лишь глубоководный стальной батискаф.
Первое, что бросается в глаза - два трупа. Они посечены осколками гранат, но в их лбах - дыры. Миша неплохо провентилировал горячие головы.
Огибаю изогнувшуюся перегодку. Там Миша и еще один труп. Нет, не труп! Миша и кто-то живой, щедро посыпанный белой пылью. Сначала не узнаю, бросаю на коллегу хмурый взгляд, но потом вижу длинные волосы, точеный носик (в основном, выточенный скальпелем)... ба, да это в самом деле Черномор!
– Помоги!
– хрипит Миша.
– Она еще жива!