Апраксинцы
Шрифт:
Происходитъ нмая сцена. Жалобнымъ взоромъ слдитъ должникъ за его каждымъ шагомъ и думаетъ: «какъ-же, держи карманъ, такъ ты и получишь вс сполна! посули-ка теперь теб полтину, такъ ты въ два слова согласіе подпишешь, да я не дамъ. Четвертакъ, ужъ куда не шло. можно. Что сдлаешь? лавка-то передана».
— Я, Карлъ Богданычъ, могу вотъ что сдлать: я вамъ, не въ примръ другимъ, дамъ по четвертачку, начинаетъ онъ снова.
— Нтъ, нтъ! кричитъ кредиторъ:- рубль за рубль, и то ваша братья меня въ конецъ раззоряютъ. Вонъ Бирюковъ приходилъ, по тридцати копекъ предлагаетъ. На его я ужъ подалъ, то и съ вами сдлаю. Я своего добьюсь. Это грхъ такъ поступать.
— Обстоятельства-съ понудили… Что-жъ, Карлъ
Карлъ Богданычъ ршается подать вексель ко взысканію, и вдругъ узнаетъ, что должникъ его все имніе свое даннымъ-давно уже передалъ жен. Посердится, посердится онъ, поругаетъ должника, подивится закону, позволяющему передавать лавки безъ вдома кредиторовъ, да длать нечего, сторговавшись и возьметъ копекъ по тридцати за рубль. Такъ и случилось. Что длать? объявить несостоятельнымъ, нужно содержать конкурсъ, хлопоты, платить стряпчему, непредвидимые расходы по полиціи, такъ ужъ лучше мирнымъ образомъ взять по тридцати копекъ за рубль, ршилъ онъ, и взялъ.
Впрочемъ въ послднее время появилась новая мода длать сдлки. Должникъ передаетъ лавки на имя родныхъ, а самъ преспокойно, выражаясь туземнымъ языкомъ: узжаетъ въ свое мсто, есть скрывается; приказчики или родственники безъ него и обдлываютъ дло. Но во всякомъ случа, расплачивается-ли за себя самъ должникъ или платятъ за него родственники, ни одна сдлка не обходится безъ посредничества стряпчаго. Всмъ апраксинцамъ, длающимъ сдлку, извстенъ одинъ человкъ; фамилія его Поясницынъ. Человкъ этотъ прежде тоже торговалъ, захотлъ нажить капиталецъ и выкинулъ колнцо; колнцо это ему обошлось дорогонько. Поясницынъ чуть-было не сдлался злостнымъ банкротомъ, да гибкость ума спасла и кой-какъ избавился. Человкъ этотъ до того пристрастился къ этимъ дламъ, что сдлался стряпчимъ, и надобно правду сказать, въ этомъ, что называется, собаку сълъ. Весь XI томъ свода законовъ наизустъ вызубрилъ, вс номера статей помнилъ, да и иная статья-то въ его устахъ иметъ два значенія. По совтамъ этого-то господина на Апраксиномъ и устроиваются вс сдлки. Появленіе его въ чьей-нибудь лавк наврное предвщало что-нибудь не доброе. Ежели кто изъ апраксинцевъ, задумавъ сдлать сдлку, скрывается, то кредиторы-конторщики такъ ужъ и знаютъ, что должникъ — ученикъ извстнаго Поясницына. «Поясницынской школы», думаютъ они и поскоре берутъ за претензію по чемъ, имъ даютъ, потому что всмъ уже извстно, ежели такой человкъ взялся за это дло, то ужъ тутъ не жди, лишняго не перепадетъ, а что предложено, то и бери.
Весь великій постъ не только-что плебеи-приказчики, но даже и патриціи-хозяева сидятъ дома. Разв въ воскресенье посл обда, хозяйскіе сынки пройдутъ часокъ по Невскому; о концертахъ съ живыми картинами и помышлять не смй, попробуй-ка попроситься, такъ родители прочтутъ такую рацею о сует мірской, что и охота пройдетъ. Уйти куда-нибудь безъ спросу, ночью, тоже невозможно, того и гляди что тятенька вздумаетъ къ заутрени идти; ну, какъ къ тому времени не воротишься, бда да и только. Казалось-бы, при такихъ условіяхъ домосдной жизни, у молодыхъ людей должна-бы развиваться охота къ чтенію, но напротивъ все свое свободное время они употребляютъ на сонъ, да на игру съ молодцами въ горку, и то послднее длается секретнымъ образомъ. Ежели кому-нибудь и вздумается почитать, достанетъ гд-нибудь какой ни-на-есть романчикъ, такъ тятенька и начнетъ коситься: «Пустяками, ска; етъ, голову набиваешь, къ длу рачительности имть не будешь, брось!» — ну, и приходится бросить. Еще въ иныхъ семействахъ получаются «Полицейскія вдомости», да «Сынъ Отечества», откуда и почерпается вся премудрость. А въ семействахъ, придерживающихся старой вры, такъ чтеніе каждой свтской книги считается грхомъ и отпаденіемъ отъ религіи. Двицы еще читаютъ
Ежели въ семействахъ этихъ и есть книги, такъ это псенники, уличные листки, издаваемые со спекулятивною цлію и извстная всмъ «Битва русскихъ съ кабардинцами», къ стыду нашему выдержавшая двнадцать изданій. Не мало также ходитъ между молодежью по рукамъ тетрадокъ, съ никогда не бывшими въ печати стихотвореніями знаменитаго поэта-циника. Эти стихотворенія нескромны и площадны до невроятія, но не смотря на это, они читаются съ жадностію и даже затверживаются наизусть.
Что-же, спросите вы, длаютъ жены апраксинцевъ?
Положительно объ этомъ сказать довольно трудно; разъ въ недлю, именно въ субботу, он ходятъ въ баню и тамъ набираютъ новостей на цлую недлю, а дома въ сообществ нкоторыхъ кліентокъ пересуживаютъ и промываютъ эти новости до ниточки. Кліентки ихъ обыкновенно состоятъ изъ странницъ, нигд впрочемъ кром Петербурга не странствующихъ, и изъ какихъ-то темныхъ личностей женскаго пола, перепродающихъ и перекупающихъ что угодно, и вмст съ тмъ занимающихся еще нкоторыми вольными художествами, какъ-то: сватовствомъ и повивальнымъ искусствомъ.
— «Что остре меча?» опросили въ древности одного мудреца.
— Языкъ злаго человка, отвтилъ онъ.
И не ошибся. Но ежели-бы онъ жилъ въ настоящее время, и именно въ Петербург, то наврное-бы сказалъ:
— «Языкъ апраксинскихъ женъ и ихъ кліентокъ.»
И въ самомъ дл, стоитъ только имъ заговорить о чемъ-нибудь, такъ пойдутъ такія сплетни, такъ промоютъ бока субъекта, о которомъ идетъ рчь, что тому не одинъ разъ икнется. Вс говорятъ, что чиновницы — страшныя сплетницы, но я скажу, что пальма первенства въ этомъ дл принадлежитъ апраксинской женской половин рода человческаго. Искусство это доведено у нихъ до высшей точки совершенства.
Сверхъ всего сказаннаго, каждая мать семейства ставитъ себ за непремнное правило отыскивать дочери жениха, а сыну невсту; ежели-же у ней нтъ своихъ дтей, то она, отнюдь не стсняясь этимъ, отыскиваетъ для другихъ. Есть даже такія женщины, у которыхъ при вид холостаго человка или двушки на возраст, какъ-то и сердце не на мст, ихъ такъ и тянетъ связать ихъ узами гименея. Чего только не длаетъ чадолюбивая мать для своихъ двицъ: и засылаетъ своихъ кліентокъ о разузнаніи приданаго невсты, о нравственности и состояніи жениховъ, и даже именно для этаго дла ходитъ, какъ можно чаще, въ баню. Баня, — это нкотораго рода клубъ для апраксинскихъ женъ. Узнаютъ он тамъ о какой-нибудь безбрачной половин и начинаютъ переговоры чрезъ своихъ кліентокъ.
Впрочемъ вс эти кліентки, состоящія, какъ я уже сказалъ, изъ странницъ и темныхъ личностей, принимаются безъ вдома мужей. Застанетъ ихъ у себя въ дом глава семейства, такъ и по шеямъ спровадитъ.
— Что въ нихъ толку-то? говорятъ они — только опиваютъ, да объдаютъ. Вдь он трутся тутъ для того, чтобы что-нибудь выманить: ужъ сдается мн, что эта, мать Анфиса, у насъ ложку стянула.
— И что ты? мать Анфиса, — женщина такой святой жизни! Она мн даже и ладонку изъ Новагорода отъ угодниковъ дала, отвчаетъ жена.
— Что ладонка… чего она стоитъ? Ложка-то въ сто разъ дороже.
— Полно, не грши!
— А я вотъ, что сдлаю: какъ она придетъ въ другой разъ, такъ я ее за хвостъ, да палкой, замчаетъ супругъ.
Его дражайшая половина соглашается съ нимъ, но все-таки принимать къ себ въ домъ Анфису будетъ. Она безъ нея со скуки умретъ; мать Анфиса для нея нчто въ род живаго фельетона, откуда-же посл этого она будетъ получать новости, и кто принесетъ ей матеріалъ для сплетенъ, а он для нея нужны, какъ для рыбы вода.