Априори Life
Шрифт:
– И не холодно вам так ходить легко одетой? Зима все-таки уже, – последовала очередная попытка. – Заболеете.
– Не заболею, – будто нарочно расставляя акценты на фразах, ответила я. – У меня ЦЕЛЬ есть!
– Даже так… – он искренне изумился.
Чего я добиваюсь? Вот чего я этим добиваюсь?! Что за прикрытая провокация из меня выпирает, не могу понять. Сама часы взглядом изнасиловала, пока ждала времени приехать сюда, а сейчас сижу, как еж, вся такая неприступная, непоколебимая. За каким хреном приехала тогда, спрашивается? Или это от нервов все? Хотя не рано ли в моем возрасте на нервы-то ссылаться? Это смотря какие нервы и смотря как ими пользоваться…
Господи, еще и спор этот непонятный
Просто, наверное, я всегда ждала именно мужских поступков от своих мужчин. Или просто от мужчин. Или просто поступков. Но складывалось так, что я все время выполняла их сама. В этот же раз я не решалась. Все, на что хватало у меня силы духа сейчас, – это смотреть и ждать, проклиная себя за эту полную дурость.
Спустя какое-то время мы остались одни. Совсем. Мне казалось, в целом мире на данный момент существовал только этот гостиничный номер. Играла музыка. Легкий женский вокал, приглушенный свет и наши фигуры. Я не помню, как оказалась здесь, верите? Как гипноз, как провал в памяти… Вроде вот-вот сидели за столом и буравили друг друга взглядами, а потом хоп – и уже здесь. Магия притяжения, скажите? Или мне это снится?..
Он обнимал меня нежно и крепко, как мужчина умеет удерживать нечто принадлежащее только ему. А я завидовала сама себе от настолько близкого его присутствия, боясь полностью закрыть глаза, чтоб не задохнуться от нежности его прикосновений, и до сих пор не верила, что это – реальность. Какой же невыносимо приятной реальность иногда может быть…
Отсутствие на моих ногах туфель, а вместе с ними и десяти сантиметров роста играли свою роль – я доставала ему лишь до груди. Неумело как-то обхватив его за торс, я услышала сквозь рубашку пульсирующие удары где-то чуть левее, я почти чувствовала, как они проходят сквозь меня, и невольно прижималась еще сильнее. Я закрыла глаза. Его дыхание на макушке моих волос то и дело бросало в жар. Я старалась не вздрагивать при каждом его выдохе, потому что и без того чувствовала себя даже не то чтобы школьницей, а скорее робким Бэмби, трясущимся от каждого шороха, но получалось с трудом. Я не понимала себя. Это как будто не я была вовсе…
Теплое прикосновение руки нежно приподняло мое лицо за подбородок. Я не размыкала ресниц. Я растягивала момент ожидания. Он был изнуряющим и внезапным одновременно. Я чуть вздрогнула и поддалась влажному прикосновению. Его губы были нежны – от таких не убежишь.
Он целовал меня, едва касаясь губами, а я растворялась в каждом поцелуе. Я теряла опору под ногами. Во мне не оставалось уже ничего своего – я лишь прогибалась на его руках, умирая от прикосновений его губ к моей шее где-то в районе ключицы.
«Только не останавливайся. Только не прекращай, – мысленно умоляла я. – Иначе я сойду с ума. Сойду с ума от переполняющей меня нежности, от этой сумасбродной любви… к тебе, Игорь». И, будто чувствуя ослабление, я обхватила его ногами за торс, нарушая естественные изгибы струящейся материи моего платья. Я вцепилась в его плечи обеими руками и жадно прижалась виском к его щеке.
– Не отпускай меня, слышишь? Только не отпускай, – шептала я, не размыкая ресниц.
И он держал. Держал крепко, пока мягкость кровати не сменила его горячие руки.
В этом мире существовал только он.
– Оставайся рядом… тебе понравится, – тихонько проговорила я, прежде чем уйти.
А теперь главное – не прикасаться к нему, главное – пересилить это искушение, развернуться и захлопнуть за собой дверь, иначе я не смогу поступить иначе. Не смогу. А неваляшкам свойственно отталкиваться…
– Ты говоришь заученными фразами, друг мой, – Юров был на взводе, хоть
– А ты… вы – нет?! – с не менее яростным лицом парировал его оппонент. То, что он в данный момент подписывал свой приговор, он, видимо, пока не догадывался. Но господин Телясин в последнее время чрезмерно отличался своей недальновидностью, заносчивостью и абсолютной бестактностью. Одним словом, «звезда» плотно села на голову и уже начинала давить на глаза. С чего бы только она вообще появилась, до сих пор остается загадкой.
Собрание ответственных вообще сегодня прошло как-то напряженно, то, что творилось после него, не хотелось даже комментировать. Я стояла в трех шагах от столика, за которым Николай Юров пускал своих бывших кандидатов в разнос, и не решалась подойти. Пару дней назад я попросила Колю выделить мне время для прояснений некоторых моментов в работе со структурой, потому что чувствовала, что многие ляпсусы, которые порой вытворяют ребята, – это, скорее, мои косяки. С легкой руки он назначил мне сегодняшний вечер после внепланового собрания. Время подходило, и я просто не знала, куда деться, не желая прерывать его речь, протекающую не в позитивной ноте. Как говорится, под горячую руку попадать всегда обидно, тем более человека, который у тебя в авторитете.
– Тебя послушать, так в мире вообще существует только две книги – Библия и Устав, – продолжал в тот момент Телясин. – Ведь если эксперт сказал носить темный костюм, значит, его надо носить, а если назначены вступления, значит, их надо выполнять. И так до конца дней, пока смерть не разлучит нас. Так ведь, господин Юров?! – диалог, случайным свидетелем которого я оказалась, приобретал совсем уж удручающий поворот. И кое-кто делал это целенаправленно. – Или, может, Бог сначала создал «Априори+», а потом в качестве расходного материала все остальное?
Юров на секунду осекся. Было заметно, как его мысли колеблются перед выбором дать затрещину сразу или объяснить, кто что создал и что следует выполнять уже за пределами здания. Потом вдруг резко откинулся на стуле, и я ненароком попала в его поле зрения. Он секунду водил по мне взглядом, затем, будто вспомнив что-то значительное, кивнул и жестом позвал подойти.
– Ей можно… – услышала я негромкое объяснение изумившемуся было Смалову. И сидящий рядом с ними партнер подорвался, уступая мне место.
– Присаживайтесь, госпожа Батунина, – было адресовано уже мне. – У нас как раз здесь высказывается очень любопытное мнение, жаль только не совсем успешного партнера. А мы вот пытаемся гадать, это ли является основной причиной его неудовлетворенности или просто врожденная тупость, – заканчивая фразу, он вновь обратился в сторону Телясина: – А теперь послушай меня, господин Успешный, и все остальные тоже примите к сведению. Не тебе, очкастой морде, судить, кто и что создал. Ты вообще ничего не создал за всю свою зачахлую жизнь и вряд ли когда создашь что-то, кроме лишнего геморроя. Или, может, тебе напомнить твою квалификацию? – это была уже даже не злость, это были факты, которые выдавались коротко и четко в цель с нотками предупреждения. Обсуждениям места здесь не оставалось совершенно. – Поэтому слушай и выполняй, молча причем, я подчеркиваю, молча, все, что говорят тебе люди, знающие в разы больше тебя, как работает этот бизнес. Если же тебя что-то вдруг не устраивает, можешь собираться прямо сейчас и уеб***ать. Никто особо не расстроится, если что, могут даже помочь. Я помогу лично…