Арена. Политический детектив. Выпуск 3 (сборник)
Шрифт:
Не знаю, подумывал ли он о том, не лучше ли ему просто повернуться и уйти, сесть в машину и уехать. Во всяком случае, он так не сделал. Стоял, курил и ждал. Ждал, как решится его судьба. Как ее решит несколько сот головая толпа.
От высокомерного, неприступного и самоуверенного господина, распоряжавшегося жизнью и смертью людей, мало что осталось. Стоявший рядом со мной был человеком, публично признавшимся в преступлении, разрушившим свою карьеру, уничтожившим все, что строилось десятилетиями, человек,
Я вздохнул с облегчением, когда ко мне приблизился Ентчурек — вот на ком я могу сорвать зло за собственное человеческое бессилие.
— Невозможно, невообразимо, — негодовал он. — .Неужели нет никого, кто способен покончить со всем этим? Я же говорил, наша полиция никуда не годится. Вот в наше время…
— Заткните глотку! — зашипел я на него.
— Но позвольте! — вспыхнул он.
Я оборвал его на полуслове.
— Смотрите не перегибайте палку, — с угрозой в голосе проговорил я. — Это вы и такие, как вы, виноваты в том, что Плаггенмейер и остальные, что мы все оказались в этой безнадежной ситуации.
— Уж не я ли убил его невесту? — высокопарно произнес Ентчурек, но все же во избежание нежелательного эксцесса решил убраться подобру-поздорову.
Послышались первые крики:
— Убийца, вон из Брамме!
Это крикнул мужчина лет пятидесяти с угловатым черепом, с виду шофер такси.
— Убирайся, откуда пришел, паршивый макаронщик, слышишь!
— Плаггенмейер, пристрели его!
Это официант из ресторана в моей гостинице.
Карпано бледнел и бледнел.
Кемена ободряюще улыбнулся ему:
— Не беспокойтесь, господин доктор, суда Линча у нас не будет!
Я огляделся, прислушался к голосам из толпы. Там другое настроение, но пока не кричат, а говорят негромко, обращаясь к стоящему рядом:
— Это бесчеловечно.
— Надо сделать что-то для доктора Карпано.
— С моим гастритом он справился шутя.
Но их заглушали другие голоса.
И голоса эти объединились, начали скандировать: «Убий-ца! У-бий-ца!»
— Настроение подходящее, как для погрома, — сказал Корцелиус и повернулся лицом к толпе: — Заткнитесь вы, в конце-то концов! — крикнул он. — Тихо.
Гомерический хохот, улюлюканье.
— Смотри, чтобы ты не оказался следующим!
Карпано смотрел на нас пустыми глазами. Я не совсем уверен, понимал ли он смысл выкриков.
Под руководством нескольких родителей толпа начала скандировать:
— Верните нам наших детей!
— Тихо! Не то я прикажу очистить площадь! — прорычал в мегафон офицер полиции, чем лишь обострил ситуацию.
То же улюлюканье толпы, что и в ответ на слова Корцелиуса, а потом они принялись скандировать:
— Убей Карпано— раз, два, три! — и детей нам возврати!
— Убей
Совершенно очевидно, что и придумали это не родители, и кричали не они. Они ни о чем другом, кроме своих детей, думать не могли, они ни о чем так не мечтали, как обнять их живыми, но были слишком подавлены и исстрадались, чтобы им в голову пришла столь жестокая и одновременно поверхностная формулировка. Нет, эти крикуны — жадная до сенсаций масса, которой не терпелось увидеть, как прольется кровь.
Карпано беспомощно оглядывался по сторонам: где же Бут?
Бут был единственным человеком, который мог ему помочь, который должен был ему помочь, потому что он, Карпано, играет серьезную роль в его планах.
Но Бут вот уже несколько минут как исчез.
В первый раз с того момента, как Плаггенмейер сделал свой ультиматум, Карпано набрался смелости, чтобы что-то сказать, спросить.
— Не знаете ли вы, где господин Бут? — обратился он к Кемене.
— Пошел в квартиру завхоза позвонить куда-то, по крайней мере он так сказал, — ответил Кемена.
Карпано даже пошатнулся.
Итак, Бут с кем-то созванивался. Крупный промышленник и делец, привыкший быстро оценивать ситуацию и принимать решения, занялся передислокацией сил применительно к изменившемуся соотношению сил на поле боя. Крысы покидают тонущий корабль.
На какое-то мгновение Карпано задумался: а не сообщить ли Кемене при всех собравшихся, какую роль в обмане и подлоге сыграл Бут? Но отказался от этой мысли. Что ему это даст? Ничего. Бут станет все отрицать, и никто в Брамме не пожелает уличить его во лжи.
И снова скандирующая толпа, она предъявляет требование к снайперам и полицейским:
— Карпано надо пристрелить — детей наших отпустить!
Офицер полиции скомандовал наконец:
— Очистить Кирхгассе, школьный двор, площадь перед церковью и кладбище!
Полицейские с дубинками двинулись на толпу.
Их остановил голос Плаггенмейера:
— Стойте! Люди останутся, где есть! Не то…
Полицейские остановились в нерешительности. Ни их офицер, ни Кемена не повторили приказа.
Отцы города пребывали в состоянии прострации.
И тут кто-то бросил первый камень.
Он больно ударил Карпано в плечо.
А теперь — комья земли.
Тяжелый вересковый корень.
Металлическая ваза, которую кто-то снял с надгробия.
И снова камень — на Старом кладбище боеприпасов такого рода довольно.
— Пре-кра-тить! — кричал Кемена.
А Карпано даже не нагибался и не уклонялся, не выходил из-под обстрела, как выразились бы военные.