Аргентинец поневоле 2
Шрифт:
Индейцы постоянно кочуют по пампе. А кибиток и повозок у них нет. Поэтому ежу понятно, что они никогда три месяца и более не будут таскаться с лежачим больным. Особенно если это старик, который уже пожил достаточно. Когда туземцы замечают, что дедушка не так бодр и часто болеет, то они ему говорят без обиняков:
— Задолбал, старый хрыч. Зажился на белом свете, обременяя нас. Пора тебе отправляться в места Вечной охоты.
И дедушка, уловив нехитрый намек, добровольно уходит из стойбища. Пока его оттуда не погнали пинками. Как правило, долго такой старикан по степи не пробродит. Или сам помрет или
В это же время в племенном стойбище Нарагуана, старый вождь собрал своих людей и дал знак, что он желает говорить. Все люди племени насторожили слух.
— Братья мои, — раздался отчетливый, слышимый на большое расстояние голос вождя. — Желаете ли Вы, чтобы духи земли и воздуха отвратили свое лицо от нас и предали нас во власть христиан? Желаете ли вы, чтобы пришли неверные в ваши вигвамы, отняли бы ваших молодых жен и дочерей, а младенцам вашим разбили головы о камни? Согласны ли вы, отдать оружие врагам, обратиться во вьючных животных и, обливаясь потом, таскать на спинах камни для стен их крепостей и вокруг них рыть глубокие рвы? Хотите ли вы видеть в пампе на могилах ваших предков христианские храмы? Отвечайте, люди, хотите ли вы всего этого?
Нарагуан на мгновение умолк. Словно ропот моря, глухо промчались по рядам индейцев возгласы. Промчались и смолкли.
Вождь, в свое время известный удалец и ловкач, продолжал:
— Вы ропщите, вы не соглашаетесь. Но что вы делаете, чтобы всего этого не случилось? Ничего или почти ничего! Вместо того, чтобы вместе с нашими соседями, плечом к плечу биться с врагами до последней капли крови, вы при встречи с христианами бежите в разные стороны и даже не пытаетесь вступить в единоборство. Вид «громовых палок» отнимает у вас всякую бодрость. Стыдитесь, краснокожие воины. Великий дух любит храбрых и ненавидит трусов, предпочитающих аргентинские песо свободе. Он недоволен вами и поэтому посылает победу врагам. Я изменю этот порядок. Я объединю все соседние племена, от Ледовитого моря юга и до тропических лесов севера, и поведу орды краснокожих воинов в бой. Ослушников ожидает смерть. Такова моя воля! Вы хотите мира и спокойствия? Я дам вам мир вечный! Моя правда восторжествует на конце моей палицы!
Краснокожий повелитель закончил свою речь с осознанием своего могущества и власти над покорным его воле человеческим стадом, все более и более начинавшим приходить в экстаз.
— Веди нас, вождь на христиан. Эти псы недостойны лизать нам ноги! Мы заберем много скальпов и приведем в свои вигвамы массы пленников! — ревела возбужденная толпа, лица индейцев исказились бешенством, а глаза злобно засверкали. — Мы будем убивать, жечь и разрушать! Натыкаясь на наши засады, силы бледнолицых станут таять, пока не исчезнут совсем! Нельзя нанести кровную обиду «людям юга» и после этого жить на свете!
Хитрый старик продолжал распалять свое стадо:
— Подумайте, сколь богатая добыча ожидает вас. Самый последний индеец, не имеющий теперь даже своего шалаша, будет владеть целыми табунами коней! Те кто теперь изнывает в тяжком труде, стараясь охотой найти себе и своей семье дневное пропитание, навсегда забудет, что такое труд. За них все работы будут исполнять их многочисленные рабы. Аргентинские девушки и белолицые европейки, славящиеся своей
Такая речь произвела на легковерных индейцев очень сильное впечатление. В своем ослеплении краснокожие, как дети, уже видели себя победителями и обладателями несметных богатств, так щедро обещанных им вождем. Свое поражение в родных степях, где им знакома каждая травинка, они считали решительно невозможным.
Глава 19
Но что индейцам казалось делом решительно невозможным для человека в одичалой от кровопролития стране, то оказалось по силам аргентинскому ополченцу.
Через два дня после встречи с «живым мертвецом», связанных с бесконечными трудностями, на южной границе племенных земель, следопыт Вальдес сумел вычислить стоянку оставшихся индейцев покойного Нокучиека. Стариков, женщин и детей.
Опасаясь за свои жизни, часть женщин с детьми, оказавшиеся в составе этого племени в результате браков с соседями, сбежали к родичам. Остальные поставили свои вигвамы из шкур, окрашенных странными узорами черного и кроваво-красного цвета на границе своих земель.
Чтобы делать шкуры коров и лошадей мягкими и эластичными индейцы всем племенем принимаются жевать кожу. В итоге, к тридцати годам мало кто из аборигенов, за исключением вождей и знаменитых воинов, щеголяет во рту хотя бы несколькими зубами.
Оставшихся туземцев было больше сотни. Но воинов среди них не имелось. Пару стариков и пару подростков как-то пытались защищаться, но остальные, завидя издалека наш эскадрон, как стая воробьев прыснули по степи во все стороны, пытаясь спрятаться и скрыться.
Ад, сущий ад, визг, вой, женщины голосят.
Правда, некоторые туземные бабы вели себя как сущие стервы. Иная так остервенится, что тут же, на глазах своему щенку на земле голову отрезает. Сам видел. Положит младенцу головой на землю, за ножки держит, он барахтается, ручонками разводит, а она, стерва, большим ножом хрясть его по шее, так головка кубарем и на траве и завертится. А опосля она с тем же ножом да на солдат, да грудью на пики и наскочит…
Порубив, словно бешеных псов, защитников стойбища, а так же древних стариков и старух, которые и не думали бежать, между тем как от одного вида этих старых ведьм и упырей уже тошнило, потом мы долго выискивали в траве спрятавшихся женщин и детей.
Нам сейчас не до церемоний и не до реверансов… Под бренчание балалайки.
Семь десятков пленников мы направили с частью обоза и конвоя в тыл. Отдадим их монахам для перевоспитания. А католическая церковь быстро их «перекует». У церковников большой опыт. Они быстро научат пленных индейцев в застенках инквизиции «родину любить». Ведь ослабление государственной власти в Испании вызвало настоящий ренессанс иезуитов. Эти же парни знают толк в Санфуэгос. То есть в Святом огне. С ними не забалуешь.