Аргумент весомей пули

Корнев Павел Николаевич

Недоучкам вроде меня только и оставалось, что наблюдать за результатами противоборства и уповать на лучшее. Увы, надеждам нашим сбыться оказалось не суждено.

— Аккурат над пирамидой эта дрянь зародилась, — отметил Червень, а миг спустя в глубине тучи засиял зловещий багрянец, и она лопнула, разом раскинувшись на полнеба.

— В укрытие! — рявкнул урядник и первым бросился в барак. — Щиты!

В первый момент суть приказа от меня ускользнула, сформировал я отторжение и прикрыл им крышу, лишь когда по той уже застучали крупные красные капли. На улице кто-то истошно завизжал, кровавый ливень разом накрыл весь лагерь — через распахнутые окна

я видел багряные струи и багровые лужи, ощущал мерзкое зловоние порчи, но поделать с этим ничегошеньки не мог. Всё что мне оставалось — это тянуть в себя небесную силу, напитывать ею барьер над головой и уповать на то, что светопреставление закончится прежде, чем выдохнусь я сам и мои сослуживцы-тайнознатцы.

В одном месте с потолка начал капать жидкий багрянец, пластуны прыснули оттуда во все стороны, а кто-то из тайнознатцев отвлёкся и выжег с половицы магическую дрянь, хоть толку в этом и было немного. Каплет же! Да и кругом красным-красно.

Кровавый ливень закончился столь же внезапно, как и начался, с улицы донёсся крик о помощи, и я первым выскочил на крыльцо. На земле набухали и лопались бурые пузыри, нестерпимо смердело гнилью, а от эманаций порчи разом пошла кругом голова, но я совладал с дурнотой, соединил приказ воспламенения с аргументом и выплеснул из себя струю пурпурного пламени, окатил ею ступени и землю, взялся выжигать себе тропинку, а добравшись до телеги, расчистил ещё и небольшую площадку рядом с ней.

Магическое пламя где-то начинало трепетать и гаснуть, а где-то подпитывалось просочившейся в землю порчей и расползалось всё дальше и дальше. Добралось до небольшой лужи и — вспыхнуло! Пурпурные языки взвились на высоту человеческого роста, но пожара — нет, пожара не случилось. Не тот аспект.

Впряжённая в телегу коняга уже издохла и неподвижно замерла на земле с пестревшей глубокими язвами шкурой, а вот укрывшийся от магического нападения под днищем пластун был ещё жив — он орал и бился, корчась от боли.

Я ухватил бедолагу за ногу и рывком вытянул на очищенный атрибутом пятачок, придавил приказом «ниц!», после чего гаркнул:

— Держите его!

Кто-то из наших тайнознатцев подоспел на помощь, но хватать перепачканного магической дрянью бойца не рискнул, обездвижил его приказом «ниц!». Я привычным уже волевым усилием исказил аспект атрибута и объятой пурпурным пламенем ладонью наскоро выжег запятнавший одежду пластуна багрянец, не дав его остаткам впитаться в тело и подстегнуть отравившую кровь порчу. Затем вытянул из чехла на поясе ампутационный нож, примерился и вспорол штанину раненого, а заодно и кожу. Протыкать крупные сосуды не возникло нужды — поднатужившись, я вырвал не успевшую толком обосноваться в человеке магическую пакость, стиснул её, задействовал аргумент и спалил к чертям собачьим.

Вот тогда-то и всхрапнула лошадь. Дохлая тварь встрепенулась, уставилась на меня багряными глазами, и немедленно лишилась головы. Гнилая кровь хлынула на землю и смешалась с напитавшей ту магической пакостью, забурлила и начала скручиваться в когтистую конечность, но урядник тотчас обратил её в прах струёй бледно-алого огня.

К этому времени пролившаяся с неба дрянь перестала представлять непосредственную опасность для людей, держаться подальше стоило разве что от курившихся алым маревом луж. Придётся повозиться, дабы очистить тут всё, но…

Не сейчас!

Только и успел, что стянуть парусиновую куртку да закатать рукава рубахи, а дальше ко мне подтащили сразу двух попавших под кровавый дождь

пластунов, я легко вырвал порчу из первого и не стал избавляться от неё по всем правилам, отбросил прочь. Очень уж скверно выглядел второй боец, дорога была каждая минута. Спас в итоге и его, точнее — дал шанс спасти его нормальным лекарям.

— В госпиталь! — коротко выдохнул, хватанув разинутым ртом воздух, и вновь смалодушничал, лишь отшвырнул магическую пакость, не желая тратить силы на её окончательное уничтожение.

Зря!

Два едва различимых багряных облачка слились воедино, стали ярче и полетели к ближайшей луже крови. Насилу угнался и спалил их порченым пламенем аргумента. В итоге провозился куда дольше, чем если бы действовал по правилам с самого начала. А только отдышался, уже и новых пациентов принесли.

Черти драные, меня на всех не хватит! Так и надорваться недолго!

Вспомнились чьи-то слова о том, что у магистра Гудимира имеется специальное зачарованное хранилище для порчи, и после исцеления первого пластуна из новой партии раненых я усилием воли втянул зловредные чары в ампутационный нож. Зачарованная сталь легко вобрала в себя багряное облачко и не позволила ему вырваться наружу, но рукоять ощутимо нагрелась — стало ясно, что долго проработать таким вот инструментом не выйдет.

Смахнув с лица пот, я крикнул:

— Огнич! Тащи мой ранец! Живо!

Пока возился со следующим пластуном, уже и фургонщик обернулся. Я выдернул из раненого магическую пакость и впечатал багряную дымку в зачарованное ядро. Порчу втянуло внутрь, остатки энергии стекли по изукрашенному сложной вязью символов шару и развеялись россыпью тусклых искр.

Порядок!

Ну и пошло-поехало. Урядник Седмень организовал процесс исцеления, будто имел опыт работы на мануфактуре. Его подчинённые выискивали и доставляли мне поражённых порчей стрельцов. Я, где помогая себе скальпелем, а где и обходясь без порезов, вырывал из тел магическую дрянь и запирал её в зачарованное ядро. После Червень затворял кровь, Дарьян заживлял язвы, а присоединившиеся к нам тайнознатцы из других подразделений занимались восстановлением поражённых глаз. Дальше служивых увозили и уносили к мёртвых дел мастерам, которые большей частью обладали патентами врачей, а то и степенью магистра медицины.

Изредка доносились выстрелы, но переродившихся было не слишком много — в лагере Мёртвой пехоты хватало тайнознатцев, и магическая атака к серьёзным потерям не привела. В основном лагере дела тоже были далеки от катастрофы, магистр Гудимир даже готовился выдвигаться в расположение туземного полка. Туда же прискакавший на взмыленном коне поручик пластунов приказал отправляться и мне.

— Нас самым краешком зацепило, а у них сущая скотобойня! — заявил он и предупредил: — Седмень, выстави охранение и будь готов отступить по первому сигналу. Если златогорцы попрут в наступление, то могут и прорваться. Я к капитану, буду позже.

Он поскакал прочь, а я забрал у Червеня его фляжку и, полив на руки ромом, принялся оттирать от засохшей крови пальцы. Занятие глупее ещё поискать. Ничего покуда не кончилось. Ничего.

Глава 11

12–9

Я был жив и ехал, а не сбивал ноги, поспешая за повозками.

Это было хорошо. Но это и только это. Разве что ещё кое-какую надежду на лучшее внушали две картечницы и приданная нам в усиление полурота пластунов, а вот всё остальное было паршивей некуда.