Аргумент весомей пули
Шрифт:
Чуть выше поясницы! Под левую лопатку! В основание затылка!
Готов!
— Во двор! — прохрипел за спиной Червень, который и отбил шаровую молнию, спутав тем карты атаковавшему меня колдуну. — Быстро!
Во двор? А что там — во дворе? Точнее — кто?
Наши? Или уже нет?
Страшно же!
Над обуглившейся загородкой загона возникла голова Огнича, а Дарьян сумел-таки отвалить с себя мёртвого убийцу, но первый ничего толком не соображал, его чёрные кудри распрямились и встали дыбом, а второй был всецело занят обузданием приблудного духа, и я чертыхнулся,
Духолов, на боку которого после удара молнии до сих пор дымилась одежда, уронил своего противника на землю и сам повалился сверху, но продолжил орудовать костяным клинком, явно вознамерившись отрезать вражескому тайнознатцу голову, поэтому, когда в полумрак конюшни заскочил незнакомый стрелец, встречать его пришлось мне.
Лови!
Я шибанул бойца в новенькой форме туземного полка своим коронным ударом, и того вышвырнуло обратно на улицу с развороченной грудной клеткой. Я метнулся следом.
Пятёрка расправившихся с пластунами ряженых нападения из конюшни никак не ожидала — они вовсю готовились к отражению штурма и, прежде чем хоть как-то отреагировали на вылетевшее во двор тело, я очередным огненным арканом смахнул с повозки возившегося с картечницей мужика. Попал точно в голову, и та взорвалась брызгами пламени и крови, а дальше ко мне подскочил Огнич.
Выстрел! Выстрел! Выстрел!
Палил фургонщик почти не целясь, ещё и слишком резко дёргал рычаг, но всё же зацепил одного и наповал уложил другого. Миг спустя в лицо вскинувшего револьвер громилы вгрызся с воем пронёсшийся по двору дух, тогда последний из пятёрки бросил на произвол судьбы раненого подельника и выскочил за ворота, только его и видели. Подранок оказался не робкого десятка и шагнул к нам с обнажённой саблей, но Дарьян тут же пробил ему руку броском костяного шипа, а Огнич приказом «ниц!» повалил на залитую кровью землю и принялся вязать запястья.
Я с облегчением перевёл дух, да только расслабляться было слишком рано. Стреляли там и тут. Стреляли решительно всюду.
Глава 12
12–10
И да — ничего и вправду ещё не кончилось.
— Конокрад! — хрипло крикнул Червень. — Ворота!
Выбравшийся из конюшни пластун едва держался на ногах, но помирать покуда не собирался. Равно как намеревался ещё покоптить небо и духолов — он обезглавил-таки вражеского тайнознатца и отполз к мешкам с фуражом, навалился на них спиной, зажал ладонью обугленную дыру в боку. А вот тело бритого колдуна валялось в грязи и дымилось.
Этот — всё, отбегался.
— Живо! — гаркнул Червень и закашлялся, но хватило и его короткого резкого окрика.
Опомнившийся фургонщик оставил пленного и метнулся к воротам. Выглянул меж не до конца притворённых створок, ругнулся и со всех ног припустил к повозке с картечницей.
— Помогайте! — завопил он нам. — Быстрее!
Лошадь поймала в скоротечной перестрелке шальную пулю и сдохла, Огнич взялся пережигать постромки, а когда Дарьян присоединился к нему, крикнул мне:
— Давай за картечницу!
Какого
Но прозвучавший в голосе фургонщика страх подстегнул почище хлыста, я подпрыгнул и неуклюже перевалился через борт, а только подобрался к уже расчехлённой картечнице, и меня нагнал новый крик:
— Просто крути ручку и целься!
Я в сердцах чертыхнулся и уселся на низенькую скамейку перед многоствольным агрегатом, миг спустя повозка дрогнула и начала сдавать назад. Бывшие соученики задействовали свои магические способности и разогнались даже слишком сильно — при столкновении заднего борта со створкой ворот меня явственно качнуло.
Впрочем, плевать!
Конюшня была выстроена чуть в стороне от палаток и бараков пехотного полка, поэтому верховые, с гиканьем и присвистами нёсшиеся к нам по дороге, оказались у меня как на ладони. Нашивки с такого расстояния разглядеть не получилось, да в этом и не было нужды, поскольку всадники стаптывали и рубили саблями всех попадавшихся им на пути пехотинцев без разбору, а ещё почём зря палили по разбегавшимся стрельцам из револьверов.
Я крутанул ручку, и та неожиданно легко подалась, стволы начали вращаться, загрохотали выстрелы, засверкали дульные вспышки, дрожью отдалась в руки отдача. Пули стеганули по дороге, я приметил фонтанчики грязи и поднял прицел. Свинцовая плеть ударила по кавалеристам и ушла выше, пришлось вновь наваливаться на картечницу, попутно приводя в действие её механизм, что с непривычки было чертовски неудобно.
Выстрелы смолкли, но Огнич уже присоединился ко мне и воткнул взамен опустевшего короба с патронами новый.
— Давай! — завопил он, и я дал!
Совместными усилиями мы взяли точный прицел, и лошади с всадниками закувыркались по земле. В ответ тоже стреляли, но нас прикрыл магическим барьером залёгший на дне повозки Дарьян.
Кавалеристы рассеялись, со стороны бараков по ним ударили винтовки, и уцелевшие наездники погнали скакунов прочь. Мы выпустили вдогонку остаток патронов и замерли ошеломлённые случившимся.
— Берегись!
Через звон в ушах пробился хриплый крик, я обернулся и увидел, как поднимается с земли страшно разбухший стрелец из числа тех, кто умер, так и не дождавшись избавления от порчи.
— Ложись!
Я завалился со скамейки на дощатое днище и дёрнул к себе начавшего было вставать Дарьяна, а Огнича и ронять не пришлось — фургонщик растянулся рядом сам. Миг спустя влажно чавкнуло, и по бортам шибанули осколки костей, нас забрызгало вскипевшей кровью, но не ошпарило и не поразило порчей.
Легко отделались!
Осторожно приподнявшись, я обнаружил, что куча сложенных вповалку тел шевелится, но мертвецы не выползают из неё, наоборот — их словно бы притягивало друг к другу всё сильнее и сильнее. Отравившая тела порча собиралась воедино, изменялась и становилась чем-то несравненно более опасным.
Я знал это наверняка. Не предполагал и не чувствовал, просто знал.
Червень окатил тела струёй белого пламени и конечности мертвецов судорожно задёргались, но особого эффекта чары тайнознатца не произвели.