Argumentum ad hominem

Иванова Вероника Евгеньевна

Принесла нелегкая. Официальный звонок, да ещё ввечеру… Жирный минус к настроению.

— Чем обязана?

— Некоторое время назад вы заводили разговор о рыцарях и восхождениях.

— Было дело. И чего?

— Вам все ещё интересна эта тема?

Вот что ответить? Сыта по горло, спасибочки? Так было бы проще и честнее, но… Нужно вести себя, как обычно, ведь так? А значит:

— Все ещё.

— Я готов её обсудить. Как понимаете, сугубо конфиденциально. К семи вечера, остановка «Пятнадцатая миля» на Третьем кольце.

Проскрипел и отключился.

Щедрое

предложение. С чего бы вдруг? Явно не порыв души и не благотворительность. Больше похоже на… Ну да. Ещё одного игрока за столом. Вот только с какой стороны? Лео упоминал, что проект курирует и Коллегия в том числе. Наши встречи тайными не были, так что, все наблюдатели в курсе. И возможно, это попытка прозондировать ситуацию. Потому что основные действующие лица вдруг начали вызывать вопросы или, того хуже, недоверие?

Ну, тогда примерно знаю, чего ожидать. Это нестрашно. И стоит изъявить готовность к сотрудничеству, хотя бы на первых порах. Если получится, вообще усыпить бдительность и выиграть время, чтобы рыцарский цирк успел собраться и уехать.

К семи часам, значит? О, тогда даже придется поспешить.

— Ты… уходишь? — растерянно спросил Лео, увидев, как я одеваюсь.

— Да, отлучусь ненадолго. Из Коллегии звонили. У меня там кое-какие личные проблемы решаются.

— Знаю.

Конечно, знает. Наверняка, всю мою подноготную изучил сразу, как познакомились.

— Надо что-то то ли прочитать, то ли подписать.

— Так поздно?

— У юристов день ненормированный.

— Да уж, — вздохнул он, подумав о чем-то своем.

— Постараюсь управиться поскорее. А тебя кто достал?

— Кто? А… Валентин. Мой племянник. Хочет поговорить о чем-то важном, так что мне тоже придется отъехать.

— Ну и чудненько. Займемся делами?

Лео качнул было головой, но все же согласился:

— Займемся. И… Я тебя подвезу?

К монорельсу-то? Не хотелось бы палиться. К тому же, как там, по-рыцарски? У меня есть проездной.

— Это было бы трогательно, но глупо. Езжай к племяннику. Семья важнее всего.

— Но ты тоже…

— Формально все ещё нет.

— Ты же ненавидишь формальности.

— Ну да. Зато ты так сладко обещал мне всякую всячину, что я… Пожалуй, возьму себя в руки и подожду ещё чуть-чуть.

Глава 13. Не я пролил первую кровь…

В мой список тихих мест для интимных встреч станции монорельса никогда не входили, а зря. Когда из всего поезда на платформу сошла только я, да ещё оглянулась по сторонам, выбор Рейнолдса стал очень даже понятен. По одну сторону путей — дорога и лента реки, по другую — дорога и акры бесконечных складских сооружений. Если здесь и бывают люди, то наверное, только между рабочими сменами. И ближайшая, похоже, должна была начаться нескоро, потому что, проводив поезд, информационное табло остановочного павильона выплюнуло сухое: «Перерыв в транспортном сообщении до 22 часов».

Так что, если бы старикан из Коллегии чуть припозднился, я бы его не дождалась. Но он уже был тут, сидел

под навесом, ссутулившись и зябко подняв воротник пальто, расцветкой напомнившего мне горчицу, ту, которая с разноцветными зернышками и так забавно хрустит на зубах… Вот что значит, вовремя не пообедать. Теперь везде мерещится что-то съестное. Ну ничего, Лео меня накормит. Сразу после того, как заберет отсюда и отшлепает, как следует.

Никакого приветствия или другого обращения ко мне не последовало: Рейнолдс лишь качнул головой, отмечая моё появление, и приложился к фляжке, серебряно поблескивающей в его руке.

Старческий алкоголизм — довольно распространенное явление, но заподозрить в нем консультанта квалификационной комиссии было равнозначно тому, чтобы признать его вообще живым человеком, а не унылым сводом писаных и неписаных законов. Однако настоящее удивление посетило меня, когда он, вполне дружеским жестом, пригласил присесть рядом и пояснил:

— Отсюда вид лучше.

Как сказать. Пейзаж хоть и речной, но все равно промышленный. Да и не за видами я сюда пришла.

— Вы грозились со мной поговорить. Помните?

Помолчал, поглаживая фляжку пальцами.

— На самом деле меня не должно было здесь быть.

Интересный поворот. И означает он, что…

— Вы просто должны были приехать. И вы приехали.

— А ещё я могу уйти. Прямо сейчас. Сомневаюсь, что у вас хватит сил меня остановить.

Рейнолдс посмотрел на меня, снова перевел взгляд на реку и глупо хихикнул:

— Останавливать вас следовало сразу, ещё в самый первый момент. Но кто знал, кто знал… Бережливость же обычно считается добродетелью? Вот и добереглись… Так что, скупому снова придется заплатить дважды.

Конечно, он навеселе. Жаль, не настолько, чтобы его слова выглядели пьяным бредом.

— А я предупреждал. Учитывая ваш послужной список и дурной характер. Что ничего хорошего не получится. С другой стороны, и не должно было вообще получаться. Вам была отведена роль ещё одной ступеньки, только и всего. Ступеньки для очередного шага не более. Но вы сделали самое худшее из невозможного. Заставили его остановиться.

И я, кажется, знаю, о ком идет речь.

— А как все хорошо начиналось! Бодро, с огоньком. Фактически, до пропасти оставалось всего ничего, и тут — вы. Потасканная, склочная, невыносимая. Что вообще могло его зацепить в вас?

Может быть, то, что я обращалась с Петером по-человечески? Ну, в силу своих взглядов и заскоков, конечно. Увидела, что ему нужна помощь, и попробовала помочь. А он, как полагается хорошему мальчику, оказался благодарным.

— Было бы проще, если бы он вас сломал. Всем нам, да и вам тоже. Познали бы райское блаженство перед смертью.

Это он выражается фигурально или буквально? Про блаженство я уже знаю, ученая. Но смерть? Если только имеется в виду та самая пропасть. А я почти ничего о ней не помню. Мгновения полета, устремленного вниз, не более. И поток воздуха, бьющий в лицо так сильно, что вполне мог бы… Да, пожалуй, вышибить мозги напрочь. Ещё бы чуть-чуть, и…