Argumentum ad hominem
Шрифт:
Такая странная и страшная, что к ней подошло бы только одно слово. Убийственная. Хотя, мы ведь собрались тут не чаи распивать. Отчаянные времена, отчаянные меры, как говорится.
Наверное, она могла уничтожить и меня, если бы задержалась внутри чуть дольше. Но роды состоялись вовремя.
Хорошо, что у нашего совместного творения не было видимых очертаний. То, что видишь глазами, обычно норовит загрузить копилку памяти по полной, и избавиться от таких воспоминаний бывает очень и очень трудно. Правда, и эха той звуковой тени, что метнулась от меня к гончему,
Если бы дистанция между нами оказалась на пару шагов меньше, меня залило бы кровью, которая вдруг выплеснулась из его рта, а так долетели только мелкие брызги. Да и то уже потом, когда гончий повалился на бетонный пол, чтобы дернуться раз-другой и затихнуть окончательно.
Вот ведь как бывает, шел человек, шел, а потом вдруг упал и умер. Точнее, сначала вздрогнул всем телом, будто с чем-то столкнулся, а потом уже упал. А умирать начал, по всей видимости, ещё в падении. Может, тогда правильнее будет: умер и упал?
Да в сущности, все равно. Важно другое. Правдами или неправдами, чудесами, божественной волей или чем-то ещё, но у меня получилось. И я больше не буду слабой, ведь теперь… Теперь я владею миром и могу вот так, легко и непринужденно сжать его в пальцах, заставляя визжать и корчиться. А если не захочет угомониться, спою колыбельную. По новым нотам. И мне никто не сможет возразить. Никто, кроме…
— Оставайтесь на месте, мэм. И продолжайте сканировать.
Да, только он. Один на весь свет.
Но он, и в самом деле, всего один такой. Я это чувствую. Выносив его отражение, как дитя, в собственном теле, я могу только задыхаться от ужаса и восхищения перед тем, что однажды сошло с ума и создало этого рыцаря.
Должно быть, само мироздание, уставшее наблюдать, как его одушевленные частички ходят войной друг на друга, решило принять меры и соорудило… Меру всем проступкам и провинностям. Образец для сравнения. Шаблон, по которому следует сверять и сверяться. А тот, кто-то выходит за рамки и правила, будет незамедлительно и беспристрастно изъят из балагана существования. Потому что не выдержал сравнения.
Он ведь так и сделал, мой рыцарь. Всего лишь приложил свое отражение к дефектному фрагменту. И тот снова стал правильным. Да, одновременно — безусловно мертвым, но может, в этом и суть?
Оно не лишнее. Просто неуместное. Каждое существо, которое нарушает порядок жизни. А Петер лишь приводит все в норму. Рядом с ним мир всегда ощущался совсем иначе, только я не сразу это заметила. Зато теперь знаю наверняка. А ещё знаю, что могу быть его продолжением. Дланью господней. Если мне позволят.
К тому же, я больше не испугаюсь. Я…
Эти темно-красные пятна под ногами. Как пролитое вино. Аперитив перед основным блюдом. Бокал порто, который только поманил и раззадорил. К тому же, его было так мало…
Слишком мало.
Хочу ещё!
Глава 14. Ружья иногда стреляют…
Unknown dateВероника
Петер
Закатываясь на платформу по пологому пандусу — спасибо муниципальной программе «Доступная городская среда» — я думал о том, что братья Нуньесы, в своем незамутненном восприятии действительности, оказались провидцами. Мотоцикл я все-таки заполучил. И даже сопровождение процесса некоторыми взаимодействиями физиологического характера состоялось. Правда, конечный адресат был другой, но погрешности деталей меркнут в сравнении с поразительной верностью общей догадки. Может, и мне пора уже принять происходящее таким, какое оно есть? Был вроде на эту тему хороший народный совет, с участием какой-то птицы. Которая выглядит, ходит, крякает…
А моя нынешняя ещё и танцует. Пульсом выбивая в наушнике что-то очень рваное.
К чрезмерной и беспричинной подвижности сонги я, считай, привык. Хотя каждый взрыв телодвижений все равно вызывает что-то, похожее на сожаление. По поводу неуместного приложения сил, наверное. Но сейчас несуразность картинки, пожалуй, зашкаливала.
Больше всего это походило на некий ритуальный танец. Вроде тех, что исполняли ряженые дикари над тушей мамонта в недавней рекламе то ли стейков, то ли отбивных. Только души было вложено куда как больше. Можно сказать, сонга полностью погрузилась в свое кружение и вихляние, всем… Ну да, существом, что ли. При этом она не приближалась к трупу, ограничивая радиус танца несколькими футами. Потому что я просил оставаться на месте?
Раньше сонга не особенно откликалась на мои пожелания. Что же изменилось? Я так сильно её напугал? Тогда, наверное, следует извиниться. Если прорвусь через этот белый шум. А для начала неплохо бы запарковать машинку Полли и снять шлем.
Что она так настойчиво бормочет?
— Хочу ещё!
Слова снова поставили меня в тупик, но вот тон голоса и выражение лица… Ясно вспомнились куколка из клуба и клерк с его наставительным: «От десертов толстеют». Только Лила больше забавлялась ситуацией, хотя канючила вполне искренне, а Дарли казалась чуть ли не остервеневшей.
Возможно, все дело в трупе и крови, которой он наплескал вокруг: первобытные инстинкты пробили стену морали и нравственности. Хотя, так даже лучше. Чем ближе к природе, тем здоровее. Не будет стрессовых расстройств и прочего хлама, изрядно осложняющего жизнь. А может, это вообще не первый её покойник, и она просто вошла, наконец, во вкус?
— Хочу ещё!
Дарли плясала и плясала, совершенно не замечая моего приближения, и разговаривала сама с собой, все больше уходя в этот странный транс. Пока я не сообразил, что помимо дислокации назначил ей ещё и порядок действий. А в режиме сканирования сонга, по всей видимости, мало пользуется глазами, потому и… Опять моя вина. Хоть вообще ничего и никому не говори, даже в шутку. Нет, особенно в шутку.