Архивы Конгрегации
Шрифт:
– Идем, - велел Хауэр.
– Два часа на отдых и ужин, потом я за тобой приду. Не успеешь поесть или отдохнуть - пойдешь голодным или усталым.
Хагнер подхватил свой мешок и заторопился вслед за стремительно шагающим инструктором по темным коридорам бывшего монастыря. Ему снова пришли на ум предупреждения майстера Хоффмайера и майстера Гессе, и теперь ему казалось, что он начинает понимать, что они имели в виду.
Хауэр вел его по каким-то переходам и лестницам. Поначалу Макс пытался запоминать дорогу, но после лаконичного "Не вздумай здесь шляться без сопровождения" бросил это занятие и принялся гадать, куда именно его ведут. Спрашивать у сурового старшего инструктора было
Спустя несколько минут Хауэр остановился у тяжелой деревянной двери, обитой железом, отпер ее большим ключом и толкнул.
– Заходи, - велел он.
– Здесь ты будешь жить. Ужин сейчас принесут.
За дверью оказалась небольшая комната с кроватью, крепким массивным столом и парой табуретов. На столе имелась свеча и огниво. Окно в противоположной от двери стене было забрано решеткой.
"Все-таки тюрьма", - с тоской подумал Макс, озираясь. И дверь окну под стать. Эдакую махину и в зверином-то виде навряд ли выбьешь. Впрочем, после замечания про ночное зрение Хагнер уже был готов, что и свечи ему не дадут.
Пока он оглядывался, дверь захлопнулась, и Макс остался один. К своему удивлению, звука поворачиваемого в замке ключа он не услышал. Сбросив мешок на пол у кровати, юноша на цыпочках подкрался к двери и осторожно потянул за ручку. Будь он обычным человеком, "осторожно" у него бы нипочем не вышло, пришлось бы приложить изрядно усилий. А так дверь медленно и почти бесшумно приоткрылась. Макс выглянул в пустынный коридор. Инструктор уже ушел, а охрану у двери оставлять не стали. По крайней мере, он никого не видел и не слышал.
Памятуя о краткости отведенного на приведение себя в порядок времени и запрете на одинокие прогулки по коридорам, Хагнер вернулся в комнату и лег на кровать, спеша дать отдых усталым ногам. Спать не хотелось, новые впечатления, опасения, предвкушение и любопытство гремучей смесью бурлили в душе, не давая забыться сном.
Спустя четверть часа явился человек, чем-то неуловимо схожий с его охранниками-конвоирами, принес лохань, изрядный кувшин с водой и простой, но сытный ужин.
– Спасибо, - поблагодарил Макс.
Вошедший поглядел на него с легким интересом, криво усмехнулся и вышел, так и не проронив ни слова.
Хагнер пожал плечами, наскоро ополоснулся и принялся за еду. Он только сейчас понял, насколько проголодался.
Старший инструктор зондергрупп появился, как и обещал, ровно через два часа, когда усталость, наконец, взяла свое, и Макс только-только начал задремывать. Подскочив как ужаленный, он поспешно принялся обуваться и натягивать куртку. Хауэр ждал, не говоря ни слова, затем жестом поманил его за собой.
Они прошли по еще нескольким коридорам и лестницам, пока не оказались на улице. Хауэр указал на неровную, но очень утоптанную тропинку, змеящуюся вокруг здания монастыря, и велел:
– Бегом!
* * *
Повалившись на четвереньки в подсыхающую грязь, Макс мимоходом порадовался, что не завтракал. Иначе удобрять бы ему апрельскую слякоть свежесъеденной пищей. А он-то, дурак, полагал, что вынослив... И что это вчера ночью его гоняли до изнеможения. Вот до этих самых четверенек и спазмов в горле. А потом констатировали "Неудовлетворительно", велели подняться, отдышаться и шагать на плац, где и было произведено форменное избиение. Сперва инструктор выдал ему меч, сам вооружившись таким же. Но стоило Максу пару раз взмахнуть оружием, как майстер Хауэр велел убрать меч с глаз долой, если он еще не научился при обращении новые руки-ноги отращивать. Дальше дрались врукопашную, и никакая нечеловеческая сила и ловкость не помогали. Валялся Макс по всему плацу, как куль
– Встать, - раздался откуда-то сверху суровый глас инструктора.
– Отдышался - бегом дальше.
– Я... не могу... больше...
– натужно прохрипел Макс, который не то что не отдышался, а едва перестал помышлять о том, чтобы лечь в благословенную весеннюю грязь всем телом, как порядочная свинья, и пролежать так хотя бы ближайшие пару часов.
– Болтать можешь, значит и бежать в состоянии, - безжалостно отрезал Хауэр.
– Поднимайся, волчонок. Слабак и неуч Гессе, и тот дольше держался.
Хауэр несколько кривил душой. Приведенный в пример "слабак и неуч", он же самый упрямый и выносливый из попадавшихся ему новичков, держался дольше после пары месяцев тренировок. Но Хагнеру об этом знать было неоткуда, а нелицеприятная характеристика, выданная инструктором, совсем не вязалась с образом прославленного следователя, на его глазах вполне успешно противостоявшего ликантропам, но тратить и без того сбитое дыхание на возражения и уточнения он не стал. Собрав все силы, дабы не ударить в грязь лицом в прямом и переносном смысле, Макс с трудом, пошатываясь, поднялся и потрусил на шестнадцатый круг по успевшей уже опостылеть тропинке.
Вчера вечером ему казалось, что он понял смысл предупреждений и переглядываний майстера Гессе с помощником. Сегодня ему казалось, что вчера он был юн и наивен и не понимал ровным счетом ничего.
* * *
К концу недели Макс окончательно освоился с распорядком - точнее, с почти полным его отсутствием. Тренировки начинались и заканчивались в любое время дня и ночи и продолжались неопределенное время. Неизменным оставалось лишь полное изнеможение по окончании (по окончании, а не в тот момент, когда разум в отчаянии вопил, что тело больше ни на что не способно) да суровый голос инструктора, требующий встать и продолжать.
Хагнер смирился и к третьему дню забыл про "я не могу". Понял, что инструктора этим не проймешь, а пустой скулеж и жалоба только заставляли чувствовать себя слабаком. Если майстер Хауэр считает, что для достижения результата нужно выкладываться до последнего издыхания, значит, так оно и есть. В конце концов, он старше и опытнее. Ему виднее.
На пятый день он перестал скалиться на "Волчонка", как честил его все тот же Хауэр, и вяло возражать "я человек".
– Ты, - сказал ему инструктор в ответ на очередную попытку возмутиться, - не оправдывайся. Ты, парень, ликантроп. А тебе с зондерами работать. Таких, как ты, они привыкли убивать, а не доверять прикрывать спину. От вашего яда... и не дергайся, - оборвал очередную попытку возмущения майстер Хауэр.
– Знаю, ты "не такой, как они". Но это я твои бумаги читал, и то только личное знакомство с Гессе заставляет меня в это поверить. Так вот, от укусов твоих сородичей моих парней погибло столько, что у каждого живого найдется к оборотню счет за погибшего товарища. И они, парень, прежде чем с тобой работать согласиться, будут тебя проверять. На износ. До слез и кровавых соплей. И если ты станешь обиженного ребенка изображать, сожрут тебя с потрохами и хвостом. А потому запомни: у тебя, Волчонок, есть два выхода. Выход первый: ты можешь драться... Точнее, пытаться драться. С такими умениями, как у тебя сейчас, любой зондер от тебя мокрое место оставит. И, поверь, сделает это с превеликим удовольствием. Некоторого уважения ты этим добьешься. Если жив останешься. Выход второй: отшучиваться. Зубоскалить, подтрунивать в ответ. Главное, не показывать, что их выпады тебя задевают. Парни у меня в основном с юмором, хорошую шутку ценят, как и простое обращение. Станешь своим - никто и не вспомнит, какого ты роду-племени. Понял?