Архивы Конгрегации
Шрифт:
Адельхайда попыталась собраться с силами, дотянуться до гребня, метнуть в это бесстыжее лицо... Не докинет, это она понимала с отчетливой обреченностью, но хотя бы попытаться.
– Не трудитесь, госпожа фон Рихтхофен, - укоризненно произнес Ульмер, носком сапога отодвигая ее оружие чуть дальше.
– Все равно ведь сил ни на что не хватит. Вы даже на помощь позвать не сумели... Свой последний удар парень нанес мастерски, надо признать.
Он шагнул ближе, теперь склонившись прямо над ней, и Адельхайда сжала зубы в бессильной злости. Предатель был совсем рядом, она могла без труда его коснуться, и при любых иных обстоятельствах сумела бы с ним справиться даже без оружия. Но сейчас сил действительно
– Я бы мог оборвать ваши мучения, госпожа фон Рихтхофен, - с почти искренним состраданием проговорил молодой инквизитор, - и, поверьте, сделал бы это с радостью; однако меня просили поступить иначе. Ничего личного...
Он прошагал к лестнице, взял оставленный Адельхайдой на одной из ступеней светильник, вновь подошел к ней, помедлил мгновение и разжал пальцы. Светильник упал в полушаге от левой руки графини; глиняная плошка разлетелась вдребезги, и горящее масло выплеснулось на доски пола, обдав веером брызг Адельхайду. Она слабо вскрикнула от новой боли, хотя мгновенное прикосновение раскаленного масла не могло сравниться с дергающей болью в животе.
– Прощайте, госпожа фон Рихтхофен, - торжественно провозгласил Ульмер с издевательским полупоклоном.
– Надеюсь, встреча с вашим супругом будет радостной.
Он прошел к двери, на мгновение задержался, бросив факел у самого порога, и вышел, осторожно прикрыв дверь так, чтобы ненароком не затушить пламя.
Запах горящего масла, дерева и смолы становился все сильнее. Треск занимающихся пламенем досок становился все настойчивее, а жар ощущался уже всей кожей. Подняв взгляд, Адельхайда увидела огненные всполохи над лестницей - второй этаж уже был объят огнем, и вскоре с первым случится то же самое. Путь к двери отрезан, на пути к окну - лужа разлитого масла, под которой уже прогорает пол. Адельхайда попробовала ползти вокруг огненного озерца в безумной попытке все же добраться до спасительного окна, но не смогла сдвинуться даже на пол-ладони. Ее словно бы придавило к месту, а любая попытка пошевелиться сопровождалась новой оглушающей вспышкой боли.
Огонь подбирался все ближе, озаряя все вокруг. В памяти вдруг всплыла картина десятилетней давности - комната, заставленная зажженными свечами, залитая светом, море огней, и по другую сторону этого моря - бледный человек, расширенными от ужаса глазами взирающий на горящие свечи и дрожащими пальцами вцепившийся в ручку двери... Тогда она не могла понять до конца, как это - бояться огня, почти смеялась. Так вот, как это случилось с тобой, Курт. Вот так же ты лежал, раненый, истекающий кровью, а пламя подступало все ближе... Вот только вряд ли сегодня найдется, кому прийти на помощь ей, особо уполномоченному следователю Конгрегации первого ранга, агенту Имперской разведки, доверенному лицу Императора, умирающей в подожженном доме в захолустном баварском городишке.
Двенадцать лет назад Курту Гессе удалось спастись из такого же кошмара, но сегодня чудо едва ли повторится. Курт Гессе двенадцать лет назад...
"Меня просили поступить иначе"...
"Он приготовил для тебя что-то... страшное! Что-то особенно изощренное - может быть, даже хуже смерти! Он приберегает тебя напоследок, как оружие, которым будет бить по нему, и достанется тебе, когда придет час, нечто, что я даже не хочу представлять!"...
Где-то внутри, не в груди даже, а словно бы где-то еще глубже, вдруг стало холодно, как будто не полыхало пламя прямо под боком, уже подбираясь к разметавшимся по полу волосам. Неужели Лотта была права, неужели все это - ночной убийца, тяжелая, но не смертельная рана, подожженный дом - спланировано и подстроено неуловимым
Впрочем, чему удивляться? Если подумать, они давно знали, что рано или поздно нечто подобное может случиться. Именно потому Курт и твердил с завидным упорством: "ни жены, ни детей, ни возлюбленных"... Если бы он только знал!.. Сейчас Адельхайда, наверное, засмеялась бы, если бы могла.
Когда первый язык пламени лизнул пальцы - осторожно, словно примериваясь, пробуя на вкус, - она даже не вскрикнула, только попыталась дернуться в сторону, хотя боль обожгла как будто не только ладонь, но всю руку. Она закричала через несколько секунд, когда вспыхнула тонкая ткань сорочки, и огонь разом охватил почти все тело. Вернее, попыталась закричать, но из горла вырвался лишь едва различимый стон, скорее похожий на хрип. Боль, невыносимая, немыслимая, раздирала все тело, словно пронзала насквозь, и прежняя боль от раны в животе на этом фоне перестала ощущаться и даже словно забылась вовсе. Адельхайда выгнулась, не в силах издать ни звука и проклиная свою наработанную годами стойкость, из-за которой сознание упрямо не желало покидать умирающее тело.
Перед глазами мельтешили яркие точки, сливаясь в огненные полосы и пятна, и уже не понять, что это - настоящие ли искры или мнимые, порожденные обезумевшим от боли и слабости сознанием. Эти полосы и пятна затмевали собой все вокруг, и казалось, что весь мир исчез, остались лишь ярко пылающий огонь, всепоглощающая боль, треск горящего дерева, нестерпимый жар, запах горелой плоти, живой и мертвой.
И когда огненное мельтешение отступило, уступая место непроглядной темноте, последняя мысль Адельхайды была короткой и почти радостной.
"Наконец-то..."
Есть только война
Автор: Александр Лепехин
Краткое содержание: отец Альберт предлагает Курту крайне необычное путешествие духа
В рабочий кабинет отца Альберта до сих пор заглядывать как-то не доводилось, и потому Курт направлялся к одному из старейших членов Совета со смешанными чувствами. С одной стороны, было жутко любопытно - что может храниться в прибежище первого expertus"а всея Конгрегации? А с другой - даже несколько жутковато, потому что опыт общения с демонологами у майстера инквизитора был не слишком положительным.
В кабинет к себе немолодой уже доминиканец почти никого не пускал, и по академии ходили смутные слухи, что там масса интересных вещей. Рассказывали, что в одном из углов стоит великолепно выполненное чучело одного старинного знакомого отца Альберта, еретика и чернокнижника, в полном ритуальном облачении, с маской, жертвенным ножом, амулетами, фетишами и прочими причиндалами. Отец Альберт был великолепным таксидермистом. Чернокнижник, по словам expertus"а-демонолога, - тоже. Но отец Альберт успел раньше.
За распускание подобных слухов курсантов могли отправить на экзекуцию с последующим наложением суровой епитимьи. Впрочем, это не остужало горячие головы, и Курт в свое время с жадностью прислушивался к подобным байкам. Теперь же, будучи допущенным ко многим тайнам Конгрегации, он мог с уверенностью сказать, что сплетники были не так уж неправы...
Оказавшись перед неприметной, невысокой дверью в одном из дальних коридоров, майстер инквизитор помедлил и решил, что вламываться в своей обычной манере не стоит. А ну как сорвется проведение какого-то ответственного эксперимента? И что потом, ловить разбежавшихся по всей Академии чертей или отпиливать внезапно выросшую пятую конечность? Поэтому Курт взял себя в руки и елико возможно вежливо постучал.