Арифмоман. Дилогия

Рудазов Александр

К тому же три тумана за здоровую молодую рабыню — это сказочно дешево. Озирская энциклопедия стоит дороже.

— Как тебя зовут? — устало спросил Эйхгорн.

— Фисташкой, если то угодно моему господину, — ответила рабыня.

Эйхгорн снова посмотрел на нее. Побренчал монетами в карманах. Вздохнул. И сухо сказал работорговцу:

— Я дам два тумана и пять денгаров.

— Продано! — мгновенно ответил торговец, хватая его за руку. — Девка твоя, брат, забирай!

У Эйхгорна опустились плечи.

Судя по такой быстрой реакции, он все-таки переплатил. Видимо, дефектный товар.

Ну да и черт с ними. Все равно он не собирается оставлять ее себе.

Купчую составили моментально. Работорговец выхватил из-за пазухи мятый листок, проставил там сумму, расписался внизу и дал расписаться покупателю. Кроме того акт купли-продажи подписал свидетель, которым охотно стал дядя Ук-Хар, и, к удивлению Эйхгорна, сама Фисташка.

Он впервые видел, чтобы покупка подписывала накладную.

Отсчитав работорговцу монеты, Эйхгорн повернулся к радостно улыбающейся Фисташке и сказал:

— Можешь идти.

— Да, хозяин, пойдем, — довольно ответила та, беря Эйхгорна за руку. — Где ты живешь? Ты богат? Знатен?

— Я не богат, не знатен, и не держу рабов. Иди, куда хочешь — я даю тебе свободу, — сказал Эйхгорн.

У Фисташки заблестели глаза. Сначала Эйхгорну показалось, что от счастья. Однако через секунду та уперла руки в бока и возмущенно воскликнула:

— Какую еще свободу?! На кой кир она мне?!

Такая реакция Эйхгорна крайне удивила. А вот работорговцев — ничуть. Гораздо сильнее их удивил поступок Эйхгорна — дядя Ук-Хар и бывший хозяин Фисташки смотрели на него, как на круглого идиота.

— Правильно ли я понял? — уточнил Эйхгорн. — Ты… не хочешь стать свободной?

— Конечно, нет! — фыркнула Фисташка. — Куда я пойду?! Я не знаю никакого ремесла, у меня нет родственников, а прислуживать в тавернах — это для неудачниц! Если уж я тебе не нужна, продай меня какому-нибудь вельможе!

— Я не торгую рабами, — сухо сказал Эйхгорн.

Фисташка смерила его презрительным взглядом.

Лохматый парень, чьего имени Эйхгорн так и не узнал, успел исчезнуть в неизвестном направлении. Зато дядя Ук-Хар остался. Обняв Эйхгорна за плечи, он сказал:

— Не переживай, родной, не беспокойся. Хорошую покупку сделал, красивую женщину себе купил! И дешево совсем, песком клянусь! Знал бы я, что этот проходимец такую девочку всего ни за что отдает — сам бы купил, правду говорю! Пойдем теперь в чайхану, поедим, выпьем за хорошую покупку! Женщина, смотри, голодная — худая, как былиночка, фу! Совсем этот бродяга ее не кормил, сладостями не угощал, такой плохой человек! Ничего, родной, вот ты ее приоденешь, откормишь, так она еще краше станет!

Фисташка при каждом слове согласно кивала. Эйхгорн понял, что от посещения чайханы ему не отвертеться.

Совсем рядом с

Невольничьей улицей располагался «Грандтаун» — самая дорогая и роскошная чайхана Ибудуна. При виде дяди Ук-Хара швейцар склонился в три погибели, всем видом показывая, что ждал этих гостей уже много лет, каждый день вглядываясь вдаль в надежде завидеть пыль от их сапог.

Не меньшее гостеприимство проявил и метрдотель. Облаченный в шелковый халат, он на цырлах проводил посетителей к столику… очень низенькому, без ножек, но все же столику. Вместо стульев при нем были пышные подушки — Фисташка сразу запрыгнула на свою с ногами и жадно схватила лепешку.

Лепешки на столе уже лежали. Такая вариация лаваша — в Нбойлехе его ели в огромных количествах. Остальные же блюда метрдотель ласково перечислял вслух, причем цены даже не упоминал, словно стесняясь говорить о таких презренных материях, как деньги.

Но было очевидно, что цены здесь очень высоки. Среди посетителей преобладали вельможи и купцы — все важные, холеные, увешанные золотом, в дорогих халатах. При многих были девушки, одетые точно так же, как Фисташка и ее коллеги с невольничьего рынка.

Видимо, у местного бомонда принято обмывать покупки в этой чайхане.

Эйхгорн заказал супчик с длинной лапшой ручного приготовления. Дядя Ук-Хар — огромную миску ячменных клецок с мясной стружкой. Фисташка же набрала дорогих сладостей и лучшее гарийское вино. Нисколько не смущаясь, рабыня принялась лопать так, что за ушами трещало.

— Я забыл спросить — а человеческое-то имя у тебя есть? — поинтересовался Эйхгорн, цедя лапшу раздвоенной щепкой.

— А чем тебе не нравится Фисташка? — пожала плечами девушка. — Отличное имя, по-моему. Отражает самую мою суть.

— А по-моему, глупо звучит, — возразил Эйхгорн.

— Ничего глупого. Нас вообще сначала было десять — оптовая партия. Фисташка, Розочка, Фиалка, Барвинок, Конфетка, Кудряшка, Лапочка, Милашка, Веснушка, Малинка и Клубничка.

— Одиннадцать.

— Что?..

— Ты назвала одиннадцать имен.

— Правда?.. — удивилась Фисташка и принялась загибать пальцы, шевеля губами. — Ах да, верно! Малинка и Клубничка были близняшками, их продавали только вместе, так что они считались за одну.

— Рад за них, — равнодушно произнес Эйхгорн. — Но как тебя все-таки зовут по-настоящему?

— Фисташка, — отрезала рабыня. — Я Фисташка. Меня так зовут. Разговор окончен.

— Эй, а что случилось с «если то угодно господину»?

— Так ты же меня уже купил, — пожала плечами рабыня. — Все. Деньги тебе назад не вернут.

Эйхгорн это уже понял. Угрюмо пересчитывая оставшиеся монеты, он начал понимать, почему наложницы бывают только у всяких султанов. Даже с учетом огромной скидки Фисташка обошлась ему слишком дорого.