Арин
Шрифт:
Лота всхлипнула, вцепившись в мой локоть.
– Какое счастье! – проворковало прелестное создание, оценив нас с высоты своего положения (и коня), узрев Орри и снизойдя до улыбки. – Счастье, что я встретила вас, мой лорд! Я уж думала, придётся ночевать одной в этом ужасном лесу, прямо на этом мокром безобразии!
При упоминании «безобразия» её аж передёрнуло. Я удивлённо перевела взгляд на мох, мягкий, тёплый, баюкающий лучше любой перины. Красавица грациозно протянула руки, Орри не оставалось ничего иного, как снять её с седла. Паренёк не мешкая отвёл коня в сторону и привязал рядом с нашими лошадьми. Конь, в отличие от своей хозяйки, смирно склонил голову и скромно встал бок о бок с Огоньком. Иное дело – девушка. Усевшись на одеяло, словно
– Я Ирасмэль, дочь лорда Грeна. Мы ехали из Гары в Илпон, но эти балбесы, моя свита, куда-то подевались! Я оказалась в полном одиночестве, без охраны, в лесу, ночью!
Я глянула на паренька, которого дочь лорда Грена, судя по её словам, за спутника не считала. Паж, не иначе. Он смущённо топтался в стороне, не решаясь приблизиться. Ирасмэль совершенно о нём забыла. После первого поверхностного осмотра она обращалась преимущественно к Орри, иногда удостаивая взгляда Лоту и Рэя. Меня из-за моей невзрачной внешности она отнесла к той же категории, что и её слугу, посему я была избавлена от выслушивания пространного рассказа о злоключениях высокородной леди и обязанности вставлять сочувственные реплики. Вместо этого я решила нарезать ещё бутербродов. Паренёк, которого звали Моник, пришёл мне на помощь. Как я и предположила, он оказался пажом Ирасмэль и во всём, кроме манеры одеваться, в чём, убеждена, не было его вины, расторопным и смышлёным малым. Говорил он забавно хриплым, ломающимся баском, и это его смущало и заставляло шептать, то и дело заливаясь румянцем.
Чуть повысив голос, я предложила гостье перекусить, но, очевидно занятая беседой, она не обратила на меня ни малейшего внимания. Нимало не расстроившись, я дожевала свой кусок булки с колбасой. Моник, сначала из вежливости себя сдерживающий, вскоре уминал за обе щеки. Из его пояснений (гораздо более похожих на правду, чем полный страсти рассказ Ирасмэль) стало ясно, что дочь лорда со свитой в сопровождении придворного мага отвлеклась на что-то при очередной остановке и не встала на Тропу с остальными. Вместо того чтобы спокойно дожидаться, пока за ней вернутся, Ирасмэль погнала пажа через Лес, где они окончательно заблудились и бродили до темноты, пока не наткнулись на нас. Хмыкнув, я представила себе отчаяние несчастного мага, потерявшего вверенную ему бесценную особу. Ну, ничего, кинет Сеть – найдёт своё сокровище.
Я, как могла, объяснила пареньку, что волноваться не стоит, но, вполне возможно, ночевать придётся в Лесу. Паж философски пожал плечами, снял с вороного седло, пристроил его между двумя кочками мха и удобно умостился с намерением спокойно поспать, здраво рассудив, что хозяйка в окружении старающейся всячески ей угодить компании вполне обойдётся и без его услуг.
Мои спутники наперебой утешали и успокаивали девушку, наконец-то обрётшую благодарных слушателей. Орри суетился, усаживая её поудобнее, Рэй раздувал костёр и втыкал в землю свеженаломанные ветви, чтоб нежную дочь лорда ненароком не просквозило, Лота предлагала ей свои туалетные принадлежности, дабы Ирасмэль могла, по выражению прекрасной леди, «привести себя в порядок». Не знаю, что можно поправлять в такой совершенной внешности, но после получасовой возни она примирилась с результатом своих действий.
Я, подобно Монику, решила, что во всей этой суете отлично обойдутся и без меня, оттащила одеяло в дальний угол образованного усилиями Стража шатра и собиралась заснуть, но при таком гвалте мне это не удалось. Понимая, что мой одинокий голос, призывающий к тишине, будет вряд ли услышан, я сгребла в охапку свои плащ и одеяло, отогнула ветки и выскользнула наружу. Никто не обратил на меня внимания. Понятно, я же не великолепная Ирасмэль, чтобы притягивать все взгляды.
Ночь была такая тихая, что пришлось порядочно отойти, чтобы умолкли голоса. Неожиданно я натолкнулась на речку – спокойную, широкую, плавно несущую свои воды под сомкнутыми сводами Леса. Сев и укутавшись в одеяло, я слушала едва различимое
Трудно привыкнуть к тому, что ты уродина. Что ты всегда будешь интересовать противоположный пол лишь как средство разбогатеть или добиться определённой цели. Что никто и никогда не простит тебе оплошность только за то, что твой облик совершенен, а голос полон очарования. И можно сколько угодно убеждать себя, что тебе и так неплохо. Ты будешь уважаемой владелицей обширных земель, добрым другом всем соседям и магом, которого станут побаиваться. Но никогда на тебя не взглянут с обожанием и…
Рядом с моей опущенной в воду рукой возникла мягкая лапа. Воздух словно потеплел. Нежная кисточка уха скользнула по щеке. Я заворожённо подняла голову. Мирцри смотрел на меня, слегка наклонив шею. Он был большой, почти огромный. Сидел на четырёх лапах, две передние выставив вперёд. Хвост с пушистой кисточкой свернулся в кольцо. В глазах мирцри горел бледный огонь. Я невольно улыбнулась, только сейчас заметив, что плакала. Виновато размазав слёзы по лицу, взглянула ему в глаза – и замерла…
…Обрыв, река, женщина в золотой накидке делает шаг в пропасть… Тёмный зал, освещённый множеством тусклых свечей… Группа людей, держащихся за руки, произносящих слова клятвы… клятвы?.. Девушка с перекошенным злостью лицом рвёт страницы книги… Опять зал, мужчина взмахивает мечом, кровавые брызги летят на ту, что бросается к нему – и не успевает… И книги, свитки, тысячи бумаг – горят жарким огнём… Женщина летит в пропасть, края накидки развеваются, словно крылья огненной птицы…
– Арриин, Арриин… – зовёт меня слабый голос.
– Неда?! – кричу, вскакиваю, и понимаю, что я одна на берегу реки. Что я просто заснула и видела странный сон.
Сердце колотилось, и мне пришлось сделать несколько глубоких вздохов, чтобы прийти в себя. Вокруг было спокойно и тихо. Надеюсь, мои вопли никто не слышал. Очень не хотелось бы сбивчиво объяснять, почему я кричала во сне. Я снова села и закуталась в одеяло, уткнувшись носом в коленки.
Ночь стояла безветренная, по-летнему тёплая, будто осень была далеко-далеко. Лес вокруг меня размеренно дышал, подчиняясь чёткому ритму, – огромное живое существо, уходящее в землю корнями, тянущееся к небу, растущее, заботливое, великодушное… Лес, частью которого я была. Мы являлись одним целым: даже с закрытыми глазами я продолжала чувствовать его близость, как ощущала её всегда, ещё крохой, убегающей в Лес поделиться радостью или выплакать обиды. Сколько раз я засыпала вот так, не защищённая ничем, кроме его кроны, и всё равно чувствовала себя в безопасности.
Я не хотела возвращаться к своим спутникам. Даже не потому, что Ирасмэль своим появлением наглядно показала мне, сколь мало я привлекательна и сколь многого лишена. Я не желала возвращаться в мир людей. Наедине с Лесом я была счастлива, пусть и видела странные сны. Сны, каким-то образом связанные с нашей миссией. Уверенность в этом была настолько сильна, что я не искала ей причин, просто принимала как данное. Ошибаются те, кто не придают значения подсознанию. Внутренние подсказки – самые верные, в какие бы расплывчатые формы они не были облачены. Сейчас они говорили мне, что в снах заключено нечто важное, нечто такое, что могло бы мне помочь, нечто, связанное с книгой, мельком виденной в детстве, и с… мирцри.