Арин

Соколова Анюта

– Мы выйдем в Илогэр?

– Да, – тихо ответила я. – В окрестностях Линьи, нужно пополнить наши запасы. Тогда завтра к вечеру мы будем в Арaши и послезавтра – в столице.

Лота во сне улыбалась невинной улыбкой. Зря я её с собой потащила! Хотела как лучше… Почему я сначала совершаю поступки, затем жалею о них? Всегда из благих намерений выходит одно дурное.

– Арин, ты ведь ничем нам с Орри не обязана, – негромко, не глядя на меня произнёс Рэй. – Ты не давала обещания помогать нам в пути. Лота с тобой. Если повернёшь обратно,

и он, и я тебя поймём. Ты и так многое для нас сделала.

Голова его была опущена, волосы цвета пепла скрывали лицо. Обветренные руки с выступающими венами покоились на ослабленных поводьях. Я дёрнулась, словно от удара. Закусила губу. Сосчитала до десяти. Затем ещё. И спокойным – надеюсь! – голосом ответила:

– Я не давала слова вам, я дала его себе. Но суть даже не в этом, Страж. Я сделала свой выбор ещё тогда, когда выкопала Орри. Когда впустила тебя в дом, несмотря на то, что чувствовала: это повлечёт за собой последствия. Я поступила бы так ещё и ещё раз. До Эрлинга мы дойдём вместе или вместе не дойдём. Как получится.

Дыхание у меня предательски перехватило, пришлось отвернуться и какое-то время старательно дышать – чистым, свежим ветром Тропы, без запахов, и всё же обладающим своим, особенным ароматом – грозы, поля, простора… Рэй медленно поднял лицо – и отшатнулся. Рука непроизвольным жестом взметнулась вверх. Огонёк дёрнулся, захрапел и прижал уши. Как бы я ни выглядела в этот миг, вряд ли я вызвала бы такую реакцию. Потому решительно оглянулась.

За мной шёл мирцри. Беззвучно, словно скользя по багряно-алой полосе пути. Прислушиваясь к разговору? Сопровождая?

Я остановила коня. Теперь мы стояли бок о бок. Пушистая спина на одном уровне с крупом. Голова вровень с лицом. Глаза в глаза. Гипнотизирующий, всепроникающий взгляд. Больше всего на свете мне хотелось спросить: «Что тебе нужно?» Однако, я решила, что это прозвучит невежливо по отношению к существу, смотревшему на меня загадочными раскосыми глазами и явно не собиравшемуся причинять ни малейшего вреда.

Потому я осмелилась протянуть ему руку – не в защитном, а в приветственном жесте. Мягкая лапа с втянутыми когтями протянулась ей навстречу и коснулась пальцев бархатными подушечками.

– Я Арин, – выговорила я с трудом, – ты хочешь мне что-то сказать?

«Арриин», – тихо прозвучало у меня в голове, где-то на пределе слышимости, так, что я только потом поняла, что это не мой собственный голос отразился во мне эхом.

Мирцри опустил лапу ниже и положил её… на мою дорожную сумку. Почему-то я сразу догадалась, что он (или она? оно?) имеет в виду. Я вытащила с таким трудом отвоёванную драгоценность из наваленного сверху барахла.

Дух Леса перевёл взгляд на обложку, затем вновь на меня, после чего медленно качнул лобастой головой – вверх-вниз. Не веря своим глазам я продолжала сжимать в повлажневших пальцах твёрдый переплёт. Мирцри с секунду подождал и вновь повторил свой жест. Теперь даже ребёнок

понял бы, что он кивает мне, прося, уговаривая отдать ему вещь в моих руках.

Я глубоко вздохнула и протянула ему книгу.

Мирцри одарил меня лёгким наклоном головы… и книга, бережно хранимая последней Высшей, на моих глазах растаяла, словно мираж или наваждение. Как исчез сам Дух, не оставив и следа на полыхающей полосе, даже тех изумрудных всплесков, что переливались под копытами коней. Растворился вместе с моей надеждой разобраться в тайнах нашего мира. Исповедь жрицы Ирии осталась непрочитанной. Мирцри, как некогда Неда, не позволил мне приобщиться к её завещанию.

Видимо, я не из тех, кому не безразличны победа света над мраком, надвигающимся на Авендум. Или кто-то решил, что я не из тех. Голова кружилась, мир вокруг сливался в сплошную пелену, сначала разноцветную, затем всё более сереющую и темнеющую, быстрее и быстрее…

Я не хочу сходить с ума! Не хо…

***

– Ты звала меня, Эрия?

Девушка в ярком оранжевом балахоне жрицы не сразу оборачивается на голос. Какое-то время она продолжает всматриваться в зарево и плотные клубы дыма на горизонте, прикидывая расстояние до них. Затем медленно переводит взгляд печальных золотых глаз на вошедшего.

– Калонга горит. Нет ли вестей от Донира?

– Нет, – с досадой отвечает тот, – да мы и не надеялись по-настоящему… Аскор превратился в пепелище. Битва проиграна, Эрия. Нам осталось только с честью принять поражение.

Девушка вздрагивает от жестоких слов и с тоской впивается в лицо говорившего – худое, с резкими чертами и упрямым ртом. Глаза цвета старого металла неотрывно следят за заревом далёкого пожара, отчего ей кажется, что и в них вспыхивают и гаснут языки всепоглощающего огня.

– Не всё ещё потеряно, Рэй, – произносит она мягко, почти нежно. – О да, этот бой мы проиграли, но одна битва не решает исход войны.

– Авендум устал от наших войн, Высшая. Посмотри – и люди, и итлунги, и лорды предпочитают держаться в стороне. Храмы воюют с Храмами. Бессмертные против бессмертных. Сколько можно?!

Порывистым жестом тонкой руки она приказывает ему замолчать. Взволнованно поправляет пряди вьющихся рыжеватых волос, выбившихся из-под расшитой самоцветами ленты, стягивающей лоб. Заговаривает, стараясь не давать воли гневу:

– Ты самый молодой из нас, Рэй. Один из последних, как и я. И не можешь судить об истоках и причинах наших разногласий… с ними… с теми, которые на другой стороне! С теми, что хотят предать нас! Свести до уровня людей, черни! Или неблагодарных итлунгов, которых мы опекали столько веков!.. Мы поневоле вынуждены защищать себя, чтобы оставаться теми, кто мы есть.

– Значит, посылая убийц к твоей сестре или отряд Донира к Нaйге, мы защищались? – насмешливо прищуривается её собеседник. – Ну-ну. Ты позвала меня лишь затем, чтобы спросить о нём?