Арис. Ярость Непокорных
Шрифт:
Но помимо запаха я начал ощущать и присутствие, и прикосновение горячей ладони к груди...слишком явственно. Слишком отчетливо. И я распахнул глаза, чтобы со свистом втянуть воздух, встретившись с ее взглядом. Наверное, когда хрусталь распорол мне грудину, это не было столь неожиданным, как осознание, что она действительно рядом.
Стоит на коленях у моего лежака, прижимает руку к моей ране и смотрит на меня...дьявол...разве она должна так на меня смотреть? Разве она УМЕЕТ? А в ответ тонкие огненные паутины трепещут в темно-карих глазах, завиваются в спирали и вспыхивают взрывами в черных зрачках. И это выражение отчаянной решимости и страдания. Из-за меня? Эта надменная гордячка, которой
Пока я не понял, что здесь сейчас происходит - она забирает мою боль. Вот почему когтистая алчная тварь разжала свои лапы на моей груди. Вот эта маленькая хрупкая девочка с огромными глазами и тонкими руками вливала в себя поток моей агонии и мужественно терпела ее, покрываясь каплями пота. А потом словно плетью по дрожащим нервам - она пришла ко мне и стоит передо мной на коленях. Сама пришла. Не как хозяйка. Ради меня пришла.
Я резко схватил Лиат за запястье и оторвал ее руку от своей груди, а потом резко наклонил за затылок к своим губам, обескураженный, не почувствовав сопротивления.
– Поцелуй меня, принцесса Мендемая, самая лучшая анестезия – это твои губы на моих губах. И хватит забирать то, что принадлежит мне.
«Мне не хочется после тебя принимать ванну, мне хочется пахнуть тобой, Арииис, пахнуть каждой порой своего тела».
И я разрывался от мыслей о нас и о том, что будет дальше. Нет, я не отказался от мести ее отцу и своей матери, но я больше не хотел мстить через нее. Не хотел использовать в битве против Аша. Теперь мне это казалось недостойным. И в то же время понимал, что вместе нам с ней никогда не быть. Даже если Лиат меня освободит, я пойду войной на тех, кого она любит, и ничто меня не остановит, даже она. И здесь дело не только в личной мести, у меня были свои цели, свои амбиции и свои планы на этот мир, и я не собирался их менять. Впрочем, когда моя сестра узнает, кто я такой на самом деле, вряд ли все это продлится и дальше. Между нами рухнет тот мост из лжи, который появился сейчас, и мы оба окажемся по разные стороны той гнилостной ямы, которую вырыли ее родители, сделав наши чувства утопией без будущего.
И в эти секунды я ненавидел себя за то, что позволил себе потонуть в ней, позволил пламени ее глаз сжечь мое сердце в пепел, и теперь только мысль о том, что нас расшвыряет в противоположные стороны баррикад, заставляла меня леденеть от панической ярости. По всем законам Мендемая я мог жениться на ней. Даже несмотря на то, что на моя сестра. Я - высший демон, как и она. Я ей ровня. А в семьях высших приветствуются такие браки. И все, о чем я сейчас думал, сделать ее своей, а потом устроить здесь апокалипсис и отнять все, что принадлежит мне по праву и… и разделить с ней. Бросить к ее ногам трон, завоеванную свободу и воткнуть меч возле ее маленьких ступней. Но я слишком хорошо узнал эту дьяволицу, чтобы не понимать – она не простит мне смерти своего отца. Она не простит мне этой победы. И я бы на ее месте тоже не простил. Значит, у нас есть какие-то считанные дни для стеклянного счастья, которое я очень скоро раздавлю в крошево.
Гладил ее по темным волосам, зарываясь в них пальцами на затылке, притягивая Лиат к себе и плавился, превращаясь в горящую магму от ее близости.
– Дашь мне свободу, а дальше что? – Вкрадчиво. Продолжая смотреть в темные глаза, где отражалось мое бледное от страсти лицо, - Ты ж понимаешь, что Я тебе свободы уже не дам никогда?
– Мне не нужна свобода от тебя, Арис. Я хочу, чтоб ты был свободен для меня…Мать давала мне книги смертных… и я…я сейчас слышу
И брошу вас, когда есть средство возвысить вас из низкой доли.
Ведь не в величии наслаждение…»
– А в том чтобы душа могла осуществить свою надежду…*1
Проводя кончиками пальцев по ее мягким губам, и проклятая тварь-надежда начала вгрызаться под кожу тонкой паутиной с зазубринами, как на колючей проволоке. Обвивается вокруг сердца слоями. А вдруг она все же выберет меня…вдруг все это настоящее…
– Гладиаторы умеют читать и знают наизусть классику смертных?
– Гладиаторы не всегда являются рабами с рождения, Кареглазая.
И впиться в ее губы…чтобы не открыться ей прямо сейчас. И ведь раскрылся позже. Не смог лгать и дальше. Раскрыл все, кроме имени. И когда в ее глазах заблестели слезы, а обнаженное тело прильнуло ко мне в порыве утешить, я думал о том, что, когда она узнает всю правду, в ее глазах заблестят слезы ненависти ко мне. Проклятье, из всех женщин Ада я выбрал именно ту, что никогда не сможет стать моей.
***
Мы так и не дождались приезда ее отца. Я знал, что она ждет. Знал, потому что Лиат не скрывала от меня свои мысли. В ее глазах я сильно поднялся, как воин, после нашей победы над остроухими. Она обсуждала со мной стратегические планы и приводила меня на военный совет. После того раза, когда сняла кандалы, Лиат часто уводила меня по ночам за пределы Цитадели. И я понимал, что в этот момент могу бежать…что вот он – шанс заставить ее срезать клеймо и потом распороть ей горло от уха до уха ее же маленьким кинжалом. И я не мог. Потому что она мне доверяла. Потому что за каменными стенами я переставал быть Арисом – вождем мятежников, а становился просто обезумевшим от страсти мужчиной.
Через несколько недель мы отстроили бараки и двинулись в путь сами. После того, как Молох и один из гладиаторов привели пленного эльфа. Лиат сама его допрашивала, с особым пристрастием. Я слышал вопли ублюдка у себя в бараке, высокочастотные голоса горных тварей слышны за километры. Так они связываются друг с другом. Этой ночью она не пришла ко мне. Я ждал до самого раннего утра, а потом увидел, как войско собирается в поход. Они выстраивались на плацу в шеренги, а позади них вывозили повозки с клетками для рабов. Я нахмурился – значит, Лиат больше не собирается давать нам оружие и не собирается дать нам лошадей. Хотя мы обсуждали эту поездку не раз, и она говорила, что доверяет нам даже свою жизнь после всего. что случилось в последние недели. Что гладиаторы будут сопровождать отряд, как воины, а не в клетках. Но, видимо, ее планы изменились, и я ждал, что она придет ко мне, чтобы рассказать. Придет хотя бы перед самым отъездом. Но она не пришла, и я метался по клетке, не понимая, что происходит, пока не оскалился, почуяв приближение ее плебея. Прислала своего верного цербера. Вместо себя, мать вашу. Эйнстрем был одет в военные латы и шлем, на его поясе висел меч и за спиной виднелся колчан со стрелами. Он сам отпер дверь и презрительно кивнул мне на нее.
– На выход, раб.
Я даже бровью не повел.
– Пусть сама придет и скажет, что мы поедем в повозках.
– Кто ты такой, чтоб госпожа перед тобой отчитывалась?
– Всего лишь тот, кто спас ей дважды жизнь, когда ее телохранитель где-то ошивался. Струсил, а? Где ты прятался, Эйни? Я не припомню тебя на поле боя.
Я увидел, как его пальцы сжали шипованную плеть. Все же получил приказ не бить, иначе уже исполосовал бы меня с преогромнейшим наслаждением. Хорошо это или плохо, я еще не понял.