Арис. Ярость Непокорных
Шрифт:
– Насколько дорого? – он медленно шагнул ко мне, глядя прямо в глаза, и я невольно затаила дыхание от этой близости, - Золото? Драгоценности? Шелка?
Наклонил голову ко мне, обдавая горячим дыханием, демонстративно и шумно вдыхая запах моих волос.
– Плётка? Подвал? – приподнимаясь на цыпочки и обнажая клыки, по которым провожу языком, чтобы услышать, как он резко втянул в себя воздух.
– Я покажу тебе, как можно правильно использовать плётку и подвал, Лиат, - почти касаясь моих губ своими, так близко, что невольно хватаюсь за его запястья пальцами.
– Правильно?
Молча кивнул, притягивая меня к себе рывком.
– Тебе понравится. Обещаю.
За секунду до того, чтобы наброситься с поцелуем, вжимая
И тут же разозлиться на себя и на него. Как всегда, вывернул наш разговор в другое русло, и вот уже весь мир исчез, и остались только мы с ним.
Не разрывая поцелуя, высвободила свои руки и с силой оттолкнула Ариса. Не сумев удержать ухмылку, когда он непонимающе нахмурился. Мне нельзя оставаться с ним наедине надолго. Я уже понятия не имела, какими чарами опутывал меня этот инкуб…но была готова покоряться им снова и снова.
Выхватила из-за пояса меч и вскинула руку, отставляя левую ногу назад и немного приседая. А он сложил руки на груди, растягивая губы в улыбку.
– Принцесса решила показать, что умеет обращаться с острыми предметами? Не боишься порезаться, девочка?
Вздернул бровь…а я прищурилась, думая о том, что даже, если рассеку эту чертову бровь мечом, заносчивый наглец навряд ли признает, что это вышло не случайно.
– Не больше, чем неустрашимый гладиатор. Ну же, инкуб, покажи мне, что способен на большее, чем колоть словами. Докажи, что твой меч так же остер, как язык.
Сказала и тут же запнулась, увидев, как мерзавец ещё шире улыбнулся.
– Ну что ты…Госпожа, мой меч не умеет и половины того, что умеет мой язык. Впрочем, тебе ли не знать?
– Сволочь.
Кажется, произнесла это вслух, потому что он насмешливо склонил голову и развел руки в стороны, протянув издевательское:
– К вашим услугам, Госпожааа.
***
Резкий выпад вперёд и поворот через правое плечо, пригибаясь, чтобы уйти от пронзающего удара меча. Ещё один разворот и взмах рукой, но Арис легко отражает удар, подаваясь вперед всем корпусом и отталкивая меня назад. Лязг мечей привлекает внимание солдат, и вот уже несколько воинов собираются рядом с бараком, в котором поселили гладиаторов.
Поворот на пятках и прыжок в сторону…чтобы наткнуться на острие меча прямо возле своего горла и насмешливую улыбку инкуба. Этот подонок даже не вспотел.
«Осторожнее, принцесса. Иногда в бою с мужчиной можно порезаться.»
Мысленно. Чтобы не услышали солдаты. Демонстрируя, что не желает унизить.
«Поверь, инкуб, этот меч перерезал слишком много мужских шей, чтобы я не знала, насколько острым он может быть.»
«А потом его продали тебе?»
«Ублюдок!»
«Он самый.»
Как можно желать отхлестать мужчину по щекам и одновременно до исступления целовать его наглые губы? Я понятия не имела, но чувствовала именно это рядом с ним. Его дерзость, отсутствие раболепного взгляда, смелость…я не знаю, почему все эти качества не отталкивали от него, а, наоборот, толкали к нему. Толкали в его объятия с единственным желанием сгореть дотла в этом пекле его тяжелого взгляда.
Арис отступил, давая возможность начать новую атаку. Для всех остальных мы просто разминались или же спускали пар после тяжелого нападения эльфов. Я же постоянно вздрагивала от тех обещаний, которые этот бесстыжий посылал мне молча, нагло прорываясь в мои мысли. Когда каждое слово будто прикосновение обжигающих пальцев к коже. Когда перед глазами всплывают воспоминания, от которых становится тяжело и больно дышать.
Всё же наблюдать за таким сильным бойцом и сражаться с ним самой – совершенно разные вещи. К тому времени, когда я выдохлась, Арис всё ещё был полон сил, всем своим
«Никогда, Лиат…Никогда я не признаю, что место женщины на поле битвы.»
Удерживая меня спиной к своей груди приставленным к животу мечом.
«У меня для тебя гораздо более интересные занятия, Кареглазая.»
«Меня не интересует твое мнение, Арис. Просто запомни: в следующий раз, даже если ты спасёшь весь Мендемай, тебе не спастись от наказания за своеволие».
***
Эльфы напали ранним утром следующего дня. Когда солнце только поднялось на небосклон, лениво освещая разрушенные стены Цитадели. Напали, понимая, что после перенесенной осады мы практически неспособны дать отпор. Они ошиблись. На нашей стороне всё же были лучшие воины-гладиаторы, обученные ими же, и часть отряда, присланного правителем в ответ на мою просьбу.
Это был наш первый раз, когда мы сражались с Арисом бок о бок. Это был первый раз, когда я невольно останавливалась во время боя, ища глазами его высокую фигуру, яростно махавшую мечом. Несмотря на мою уверенность в его умении и силе, я то и дело ловила себя на том, что панически, впервые панически боюсь вдруг обернуться и не увидеть его среди стоящих на ногах воинов, и в тот же момент ощутить, как из моих рук выбили меч, а по запястью течет кровь. И вдруг услышать свист хрустального лезвия в воздухе, и понимание, что подхватить оружие с земли не успею, режет по нервам. Доли секунд и я уже за спиной инкуба, который принял удар меча одного из остроухих бойцов на себя. Арис отрезал голову эльфу, и та покатилась к моим ногам, а я все еще ощущала его цепкую хватку, когда зашвырнул меня себе за спину, закрывая собой от смертельного удара. Обернулся ко мне и начал заваливаться назад, сжимая окровавленными пальцами лезвие меча торчащего из его груди…пытается вырвать и, ломая напополам все еще смотрит мне в глаза, и я слышу у себя в голове:
«Я был прав – тебе нечего здесь делать, принцесса!».
Я услышала лишь собственный крик. Его имя своим срывающимся голосом.
***
Меня перевязали мои ребята. Рана от меча оказалась очень глубокой, острие ушло глубоко под ребро и сломалось там. Осколок вытащили спустя время, и проклятый хрусталь успел заразить плоть гниением и разложением. Гребаный чентьем не заглушал едкие приступы боли, когда регенерация сталкивалась с ядом остроухих мразей, и вновь нарастающая плоть опять стремительно сгнивала, заставляя буквально грызть собственные губы до мяса, чтобы не стонать, как девочка. Когда я приду в себя и доберусь до этих ублюдков, я засуну хрусталь в их задницы и заткну пробками от чентьема. Тва-а-а-ари подлые.
Несколько раз заходил лекарь Лиат, проверял состояние раны. Сказал, что мой организм достаточно силен, и через несколько часов восстановление наберет обороты. Он вырезал сгнившее мясо наживую и сунул мне в руки флягу.
– Самая лучшая анестезия, смертник, это чентьем и женщина. Я не сутенер и привести тебе шлюху не могу, но у меня большой запас этого зелья. Зайду проверить тебя утром.
– Спасибо...Стой... а она? Как она?
Когда меня уносили обратно за стену цитадели, Лиат еще оставалась снаружи с другими солдатами и гладиаторами. И, помимо лихорадки от ран, меня трясло также от понимания, что упрямая сучка дерется там наравне с мужиками и может пострадать. Все ее полководцы – проклятые слабаки и гребаные трусы, которые не могут ей возразить и драться сами. Как бы хорошо ни размахивала мечом принцесса Мендемая, она женщина, и ей не место на ристалище. Куда смотрит ее долбаный папаша и …и наша мать? Или не справились с моей огненной сестренкой? Ничего – я справлюсь. Только я имею право резать и рвать ее плоть. Никому другому я этого права не давал и ей не позволю. Надо будет, я завтра устрою мятеж, и Лиат будет сама сидеть на цепи, пока мы не надерем задницы остроухим.